Государство начинает распродажу усадеб-памятников истории и культуры. Предполагается, что приватизация спасет их от полного разорения. Однако в некоторых случаях как раз продажа усадьбы в частные руки может стать началом ее конца.

Усадьба Гребнево в Подмосковье. Фото: http://omuru.livejournal.com/

О ситуации с продажей памятников культурного наследия пишет 10 марта газета «Труд-7». Издание приводит такие цифры: сейчас в России насчитывается около 7 тысяч усадеб разного состояния — как хорошо сохранившихся, так и лежащих в руинах. С каждым годом их становится все меньше. Например, в Калужской области из 2500 усадеб сохранились лишь 210.

Финансирование таких объектов традиционно идет по остаточному принципу, так что распродажа (с жестким предписанием новому собственнику отреставрировать и сохранить памятник) могла бы стать спасением. При этом усадьбы могут быть вполне привлекательны для потенциальных инвесторов: часто к ним могут прилагаться тысячи гектаров для сохранения объекта в его исторической среде.

Покупатели и арендаторы исторических усадеб используют их по-разному (иногда и в качестве собственного родового гнезда), но чаще всего — в качестве туристического или культурно-делового центра. Например, новые хозяева усадьбы Середниково Лермонтовых-Столыпиных (Московская область) получают доход от сдачи главного дома в аренду под деловые семинары, тренинги, праздники и киносъемки. И, конечно, там проводятся экскурсии.

Все бы хорошо, однако пока торговля историческими памятниками идет не очень-то и бойко. По информации гендиректора некоммерческого партнерства «Русская усадьба» Веры Стерлиной, сейчас в Московской области в частную собственность (либо в долгосрочную аренду, что реже) переданы и восстанавливаются 10 усадеб, в Калужской — 13, в Смоленской — три, в Тульской — 11, в Ярославской — три. И потока желающих на предстоящих аукционах специалисты также не ожидают.

Издание перечисляет риски и сложности, с которыми могут столкнуться покупатели усадеб. Например, статус земельных территорий бывшего усадебного комплекса: в большинстве с случаев с бумагами — полная неразбериха. Так, вплотную к территориям большинства усадеб стоят различные жилые и нежилые дома и не всегда понятно, можно ли трогать эти земли. Зачастую бывшие угодья попали в Гослесфонд, тогда как по логике должны числиться как земли историко-культурного назначения. Кроме того, за почти век бесхозяйного использования земли по кусочкам отошли различным организациям, а колхозов, на балансе которых находились многие усадьбы, больше уже нет.

Не всегда понятно, и кто продавец. Яркий пример — Москва. Еще в 1990-е годы столичные власти начали спор с федеральными по поводу статуса памятников федерального значения. Федералы записывали их в собственность РФ, столичные власти — в собственность города. Конфликт пришлось разрешать в Конституционном суде, и несколько лет назад стороны вроде как договорились поделить все спорные объекты полюбовно. Однако до сих пор так и не согласовали и не утвердили в правительстве все списки разграниченной собственности. То есть, принадлежность многих зданий по-прежнему не определена. «И это исключает их добросовестную приватизацию, — рассказал в интервью «Труду» координатор движения «Архнадзор» Рустам Рахматуллин. — Если купить у Москвы, федералы оспорят сделку, и наоборот». К числу таких объектов относится часть московской усадьбы Матвея Казакова (Малый Златоустинский переулок). В ансамбле есть «ничье» здание архитектурной школы. Оно пустует, его начали обживать бомжи.

Дом Казакова в Москве. Фото с сайта www.archnadzor.ru

Есть и другие препятствия (например, уже вложившемуся в реставрацию памятника меценату для покупки здания придется участвовать в тендере на равных условиях с остальными претендентами, что не очень справедливо). Государству необходимо поскорее разобаться с этими проблемами: часть экспертов уверена, что приватизация — единственный шанс спасти оставшиеся памятники культурного наследия. Частный собственник как правило куда более внимателен к своей собственности, чем государство. Однако Рустам Рахматуллин полагает, что главное — способность государства настоять на исполнении законов о наследии. Ведь для некоторых собственников куда выгоднееможет оказаться снос находящегося в руинах здания и строительство нового. Рахматуллин знает много случаев небрежности арендаторов: «300-летний деревянный дом усадьбы Всеволжских (улица Тимура Фрунзе, Москва) разобрали на бревна и заменили новодельным срубом из дачного кругляка».