Международная конференция «Законодательство о благотворительности: реформы в России и европейский опыт» прошла 21 сентября в Общественной палате РФ. Одна из тем, волнующая многих, — правовой статус социально-ориентированных НКО.

В последнее время государство демонстрирует определенную заинтересованность в развитии благотворительности. «Отношение к институтам гражданского общества в стране резко изменилось», — заявил на открытии пленарного заседания Сергей Попов, председатель комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций.

Изменение вектора отношений не случайно. «Государство начинает заботиться о развитии благотворительности тогда, когда оно не может взять на себя обеспечение всех социальных потребностей общества», — считает советник Центра корпоративного гражданства Михаэль Бюрш (Германия).

По мнению Ларисы Зельковой, генерального директора фонда Потанина, российская власть сегодня стремится преодолеть кризис доверия и заинтересована в лояльности граждан. Представители власти начинают относиться к благотворительности как к серьезному инструменту привлечения людей к решению общественно-значимых проблем. Переосмысление роли некоммерческого сектора идет уже в течение нескольких лет, но хаотично и бессистемно. Это проявляется, например, в изменении законодательства: инициативы направлены в позитивную сторону, но они запутаны и противоречивы.

В разных странах поддержка некоммерческого сектора осуществляется по-разному. В Германии, например, две трети средств, поступающие в общественные организации – от государства. А в США и Великобритании поддерживаются пожертвования от частных и юридических лиц, что выражается в серьезных налоговых льготах.

Что и как будет происходить в России, пытались понять на одной из секций конференции.

Что полезно обществу

Наибольшее количество вопросов, пожалуй, вызывает понятие «социально ориентированных НКО». Здесь два ключевых момента: первый – сами критерии отнесения деятельности к «социально ориентированной», и второй – кто будет принимать решение о соответствии им.

Во многих странах существуют устоявшиеся перечни целей деятельности, признающейся общественно полезной. Например, в Германии их 25, а в Польше – 24. В Великобритании же список целей долгое время состоял из пяти и был неизменным с 1891 года до недавнего времени (борьба с бедностью, поддержка образования, религии и другие общественно полезные цели). В 2006 году к этому перечню добавили еще 13 новых целей. Клайв Каттбил, консультант отдела по вопросам благотворительности и филантропии Партнерства с ограниченной ответственностью «Уитерс», подчеркнул, что в законодательстве Великобритании в области благотворительности на протяжении веков ничего не менялось, появлялись лишь новые описания целей «общественно полезной деятельности».

Второй вопрос в том, какой именно орган полномочен решать, соответствует ли деятельность организации этим целям. В одних странах такое решение принимает налоговый орган. Так происходит в Дании, Финляндии, Германии, Греции, Ирландии, Нидерландах, Португалии и Швеции. В других странах статус «общественно полезной организации» предоставляется по решению органа государственной власти, например, Минюста (Болгария). В ряде стран это решают независимые комиссии (Великобритания) или суды (Греция, Венгрия, Польша).

Кто и как будет составлять пресловутый «реестр социально ориентированных организаций» в России — пока не совсем понятно.

Список «правильных»

Артем Шадрин, директор департамента стратегического управления (программ) и бюджетирования Минэкономразвития РФ, рассказал, что реализация идет полным ходом. Так, 23 августа было подписано постановление Правительства РФ под номером 713. Оно распределяет средства, выделенные федеральным бюджетом в 2011 году на поддержку социально ориентированных некоммерческих организаций. Из зарезервированных 880 млн рублей 600 млн пойдут на субсидии (на конкурсной основе) субъектам РФ, 132 млн – на субсидии (на конкурсной основе) некоммерческим организациям федерального уровня, 100 млн – на повышение квалификации сотрудников НКО и госслужащих, отвечающих за взаимодействие с НКО, 48 млн – на информационные системы, мониторинг, исследовательские работы и т.п.

Таким образом, 600 млн должны быть распределены среди НКО как прямые субсидии на конкурсной основе. Составлен российский аналог «целей общественно полезной деятельности» — выделены «приоритетные направления». Подготовлен и документ для регионов: «Методические материалы по разработке региональных программ поддержки социально ориентированных некоммерческих организаций».

Опасение экспертов вызывает то, как это будет происходить на практике. «Закон – модельный, — подчеркнула Елена Абросимова, доцент юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. – Процедуры четко не прописаны (прозрачности, независимости экспертизы). Может возникнуть распределение средств среди своих».

Отдельный вопрос – «реестр социально ориентированных организаций». Артем Шадрин в очередной раз заверил собравшихся, что это сугубо учетная вещь: «Основание включения в реестр – факт получения субсидий, а не наоборот. Все благотворительные организации – социально ориентированные. Любые НКО могут участвовать в любых конкурсах, ограничений нет. Если выиграют, попадают в реестр».

Однако многие участники обсуждения говорили, что в реальности чиновники ждут, когда список «правильных» НКО спустят сверху. Получается, к тому же, что любая НКО, выигравшая по любым причинам конкурс на предоставление субсидий, будет признана «социально ориентированной и общественно полезной»?

Артем Шадрин обещал, что для государственных служащих будут создаваться специальные обучающие программы, разъясняющие применение закона. Но насколько они будут эффективными, покажет только время.

Информацию о том, что происходит и будет происходить в отношении социально-ориентированных НКО (в том числе и реестры) планируется размещать на сайте Минфина.