Частные фонды в России: на пути к устойчивости?
Сектор частных фондов в России растет и развивается. Ежегодно мы становимся свидетелями появления новых фондов, которые продолжают и переводят на новый профессиональный уровень неформальную благотворительность их основателей, а фонды «со стажем» формируют новые стратегии, запускают новые программы и привносят все новые элементы системной работы в свою деятельность.
В то же время, прошедший год стал первым в истории молодой российской благотворительности, когда всеми уважаемый и один из наиболее известных частных фондов – фонд Дмитрия Зимина «Династия» — прекратил свою работу, а развивавшиеся в течение многих лет благотворительные организации, учрежденные Николаем Цветковым, оказались в непростой ситуации. Очевидно, что два эти примера – совсем разные, и проблемы этих фондов имеют совершенно разную природу. Однако, мне кажется, они дают повод начать обсуждение вопроса устойчивости фондов, их способности продолжать выполнять свою миссию, несмотря на меняющиеся обстоятельства.
Что в «классическом» понимании фонда является факторами его устойчивости? Таких факторов два: неприкосновенный капитал (эндаумент) фонда, и определенным образом устроенная система управления. Эндаумент является основой финансовой устойчивости фондов в большинстве развитых экономик мира. Он может состоять из денежных средств, переданных фонду акций компаний основателя, недвижимости и других активов, доход от которых используется на поддержание деятельности фонда. Примечательно, что фонд «Виктория» Николая Цветкова имеет собственный целевой капитал (впрочем, несопоставимый по своему объему с потребностями фонда), который, я уверена, в нынешней ситуации станет значительным подспорьем для организации. В то же время, летний кризис вокруг фонда Дмитрия Зимина был во многом обусловлен тем, что «Династия», хоть и финансировалась из дохода от инвестирования эндаумента, на деле не была его собственником, что позволило семье Зиминых прекратить финансирование фонда после того, как он был назван «иностранным агентом».
Следует добавить, что большинство фондов в России не обладают целевым капиталом, или же имеющийся в их распоряжении эндаумент явно недостаточен для их полноценного функционирования. Фонды, как правило, работают на основе ежегодного бюджета, выделяемого их основателями, что делает их чрезвычайно уязвимыми в ситуации экономического кризиса, а также чрезмерно зависимыми от перемены обстоятельств донора. Требование к менеджменту фонда привлекать средства на программы из других источников – один из способов справиться с зависимостью от финансовой ситуации основателей. Именно такой стратегии придерживался в течение нескольких лет Николай Цветков в отношении своих благотворительных фондов, и этот опыт станет еще одним фактором выживания его проектов.
Правильная система управления частным фондом – залог не только организационной устойчивости фонда, но и его верности миссии, замыслу и ценностям основателя. Требования лучшей мировой практики и российского законодательства в данном вопросе совпадают: высший орган управления фонда должен быть коллективным, и в его ведении находятся все ключевые вопросы управления фондом – от стратегии, программ, ежегодных планов и бюджета до утверждения директора и назначения аудитора. Специфичным для частных фондов является участие членов семьи основателя и его доверенных лиц в работе совета. Более того, история «иконы» семейной благотворительности – семьи Рокфеллеров – говорит о том, что именно совместное управление общей благотворительностью объединяет эту многопоколенную разросшуюся семью. А что у нас? По сути, фонд «Династия» был первым и единственным фондом, который реально управлялся высшим коллективным органом – советом фонда, который к тому же в большинстве своем состоял из независимых от семьи профессиональных и состоявшихся людей. Именно совет фонда сделал попытку предотвратить его закрытие этим летом, что для меня стало впечатляющим достижением, к сожалению, не оцененным по достоинству.
В то же время, многочисленные российские частные фонды управляются коллективно только на бумаге. Как правило, управляющие советы фондов существуют номинально и состоят либо из статусных «свадебных генералов», либо из топ-менеджеров корпораций основателей. В хорошем случае в управление фондом вовлечены члены семьи, что, к счастью, встречается в российской практике все чаще и приближает нашу частную филантропию к мировым стандартам.
Какие уроки извлекут российские частные фонды из случаев «Династии» и благотворительности Николая Цветкова? И приведут ли эти уроки к повышению устойчивости российских фондов? Пока публичных обсуждений этого вопроса не происходило, попробуем сделать некоторые предположения.
Маловероятно, что мы увидим много новых независимых управляющих советов в частных фондах. Краткое противостояние совета фонда «Династия» и его основателя будет, предполагаю, воспринято российскими филантропами не как впечатляющий пример успешного корпоративного управления, защищающего на деле миссию организации, а как потенциальная угроза их полному контролю над собственными фондами (напомню, что в отношении некоммерческих организаций понятие собственника неприменимо). В то же время, есть надежда на то, что наши филантропы станут более внимательно относиться к вовлечению младшего поколения в свои благотворительные начинания, и «семейные советы» станут более активно играть роль управляющих советов фондов.
Заявление Владимира Потанина о переводе эндаумента его фонда в Россию – важный знак того, что частные фонды всерьез относятся к снижению рисков в связи с законом об «иностранных агентах». Напомню, что фонд «Династия» был признан «иностранным агентом» из-за того, что его финансирование осуществлялось из зарубежного траста семьи Зиминых, и по этой причине было квалифицировано как иностранное. В то же время, стремление снизить риски, чтобы не попасть в «иностранные агенты», может сделать фонды излишне осторожными в реализации своей миссии и свести их деятельность к «безопасным» темам, которые не могут быть трактованы как политические. Учитывая чрезвычайно широкое и размытое определение «политического» в законе, такой риск-менеджмент может существенно ограничить социальное воздействие фондов и не позволит им добиваться долгосрочных системных социальных изменений.
Что касается перспектив финансовой устойчивости фондов, в частности, создания эндаументов, мне представляется, что это возможно только в отдаленном будущем. Не могу себе представить, чтобы в разгар экономического кризиса собственники бизнеса будут готовы, по сути, заморозить значительные суммы в целевых капиталах, которые по закону к тому же должны быть инвестированы весьма консервативным образом. Однако поступить так, как Владимир Потанин и Юрий Мильнер, присоединившись к Клятве дарения (Giving Pledge) и пообещав потратить в будущем больше половины своего состояния на благотворительность, возможно и в кризисные времена.
Источник: SPEAR’S Russia
+ There are no comments
Add yours