Частные фонды в России: на пути к устойчивости?


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

Сектор частных фондов в России растет и развивается. Ежегодно мы становимся свидетелями появления новых фондов, которые продолжают и переводят на новый профессиональный уровень неформальную благотворительность их основателей, а фонды «со стажем» формируют новые стратегии, запускают новые программы и привносят все новые элементы системной работы в свою деятельность.

Об авторе

Мария Черток, Директор CAF Россия

Мария Черток – директор CAF Россия, председатель совета WINGS (World Initiative of Grantmakers Support), член редакционного совета журнала Alliance.

В то же время, прошедший год стал первым в истории молодой российской благотворительности, когда всеми уважаемый и один из наиболее известных частных фондов – фонд Дмитрия Зимина «Династия» — прекратил свою работу, а развивавшиеся в течение многих лет благотворительные организации, учрежденные Николаем Цветковым, оказались в непростой ситуации. Очевидно, что два эти примера – совсем разные, и проблемы этих фондов имеют совершенно разную природу. Однако, мне кажется, они дают повод начать обсуждение вопроса устойчивости фондов, их способности продолжать выполнять свою миссию, несмотря на меняющиеся обстоятельства.

Что в «классическом» понимании фонда является факторами его устойчивости? Таких факторов два: неприкосновенный капитал (эндаумент) фонда, и определенным образом устроенная система управления. Эндаумент является основой финансовой устойчивости фондов в большинстве развитых экономик мира. Он может состоять из денежных средств, переданных фонду акций компаний основателя, недвижимости и других активов, доход от которых используется на поддержание деятельности фонда. Примечательно, что фонд «Виктория» Николая Цветкова имеет собственный целевой капитал (впрочем, несопоставимый по своему объему с потребностями фонда), который, я уверена, в нынешней ситуации станет значительным подспорьем для организации. В то же время, летний кризис вокруг фонда Дмитрия Зимина был во многом обусловлен тем, что «Династия», хоть и финансировалась из дохода от инвестирования эндаумента, на деле не была его собственником, что позволило семье Зиминых прекратить финансирование фонда после того, как он был назван «иностранным агентом».

Митинг "За науку и образование", идея которого появилась после того, как фонд "Династия" Дмитрия Зимина объявили иностранным агентом. Фото: nasedkin.livejournal.com

Митинг «За науку и образование», идея которого появилась после того, как фонд «Династия» Дмитрия Зимина объявили иностранным агентом. Фото: nasedkin.livejournal.com

Следует добавить, что большинство фондов в России не обладают целевым капиталом, или же имеющийся в их распоряжении эндаумент явно недостаточен для их полноценного функционирования. Фонды, как правило, работают на основе ежегодного бюджета, выделяемого их основателями, что делает их чрезвычайно уязвимыми в ситуации экономического кризиса, а также чрезмерно зависимыми от перемены обстоятельств донора. Требование к менеджменту фонда привлекать средства на программы из других источников – один из способов справиться с зависимостью от финансовой ситуации основателей. Именно такой стратегии придерживался в течение нескольких лет Николай Цветков в отношении своих благотворительных фондов, и этот опыт станет еще одним фактором выживания его проектов.

Правильная система управления частным фондом – залог не только организационной устойчивости фонда, но и его верности миссии, замыслу и ценностям основателя. Требования лучшей мировой практики и российского законодательства в данном вопросе совпадают: высший орган управления фонда должен быть коллективным, и в его ведении находятся все ключевые вопросы управления фондом – от стратегии, программ, ежегодных планов и бюджета до утверждения директора и назначения аудитора. Специфичным для частных фондов является участие членов семьи основателя и его доверенных лиц в работе совета. Более того, история «иконы» семейной благотворительности – семьи Рокфеллеров – говорит о том, что именно совместное управление общей благотворительностью объединяет эту многопоколенную разросшуюся семью. А что у нас? По сути, фонд «Династия» был первым и единственным фондом, который реально управлялся высшим коллективным органом – советом фонда, который к тому же  в большинстве своем состоял из независимых от семьи профессиональных и состоявшихся людей. Именно совет фонда сделал попытку предотвратить его закрытие этим летом, что для меня стало впечатляющим достижением, к сожалению, не оцененным по достоинству.

В то же время, многочисленные российские частные фонды управляются коллективно только на бумаге. Как правило, управляющие советы фондов существуют номинально и состоят либо из статусных «свадебных генералов», либо из топ-менеджеров корпораций основателей. В хорошем случае в управление фондом вовлечены члены семьи, что, к счастью, встречается в российской практике все чаще и приближает нашу частную филантропию к мировым стандартам.

Какие уроки извлекут российские частные фонды из случаев «Династии» и благотворительности Николая Цветкова? И приведут ли эти уроки к повышению устойчивости российских фондов? Пока публичных обсуждений этого вопроса не происходило, попробуем сделать некоторые предположения.

Маловероятно, что мы увидим много новых независимых управляющих советов в частных фондах. Краткое противостояние совета фонда «Династия» и его основателя будет, предполагаю, воспринято российскими филантропами не как впечатляющий пример успешного корпоративного управления, защищающего на деле миссию организации, а как потенциальная угроза их полному контролю над собственными фондами (напомню, что в отношении некоммерческих организаций понятие собственника неприменимо). В то же время, есть надежда на то, что наши филантропы станут более внимательно относиться к вовлечению младшего поколения в свои благотворительные начинания, и «семейные советы» станут более активно играть роль управляющих советов фондов.

Заявление Владимира Потанина о переводе эндаумента его фонда в Россию – важный знак того, что частные фонды всерьез относятся к снижению рисков в связи с законом об «иностранных агентах».  Напомню, что фонд «Династия» был признан «иностранным агентом» из-за того, что его финансирование осуществлялось из зарубежного траста семьи Зиминых, и по этой причине было квалифицировано как иностранное. В то же время, стремление снизить риски, чтобы не попасть в «иностранные агенты», может сделать фонды излишне осторожными в реализации своей миссии и свести их деятельность к «безопасным» темам, которые не могут быть трактованы как политические. Учитывая чрезвычайно широкое и размытое определение «политического» в  законе, такой риск-менеджмент может существенно ограничить социальное воздействие фондов и не позволит им добиваться долгосрочных системных социальных изменений.

Что касается перспектив финансовой устойчивости фондов, в частности, создания эндаументов, мне представляется, что это возможно только в отдаленном будущем. Не могу себе представить, чтобы в разгар экономического кризиса собственники бизнеса будут готовы, по сути, заморозить значительные суммы в целевых капиталах, которые по закону к тому же должны быть инвестированы весьма консервативным образом. Однако поступить так, как Владимир Потанин и Юрий Мильнер, присоединившись к Клятве дарения (Giving Pledge) и пообещав потратить в будущем больше половины своего состояния на благотворительность, возможно и в кризисные времена.

Источник: SPEAR’S Russia

+ There are no comments

Add yours

Добавить комментарий