Недавно в третьем секторе развернулась большая дискуссия: стоит или нет раскрывать зарплаты руководителей и сотрудников некоммерческих организаций. Поводом стала презентация исследования  «Административные расходы НКО, или должны ли сотрудники фондов получать зарплату», которое провели Фонд «Нужна помощь» и компания «Делойт» при партнерской поддержке Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ и Левада-центра. Мнения, как это часто бывает, разделились. Некоторые НКО почти сразу раскрыли данные о зарплатах. Первым стал глава благотворительной организации помощи бездомным «Ночлежка» из Санкт-Петербурга Григорий Свердлин.

«Филантроп» спросил мнения коллег и руководителей НКО о том, есть ли смысл всем раскрывать свои зарплаты и почему.

Григорий Свердлин, директор благотворительной организации «Ночлежка»:

«Ночлежка» всегда старалась быть открытой и прозрачной, подотчётной обществу, во благо которого мы работаем. Мы стараемся максимально подробно и открыто рассказать о нашей деятельности. То немногое, что оставалось открытым были зарплаты сотрудников. На мой взгляд, момент раскрытия подобной информации уже наступил. Жертвователи должны знать на что тратятся их средства. Общество должно понимать, что благотворительностью занимаются профессиональные люди, получающие зарплату за свой труд. Это значит, что сотрудники организации могут посвятить свое время основной деятельности, а не метаться между двумя-тремя работами. Благотворительность не может быть неким хобби, которым люди занимаются в свободное от работы время».

Дмитрий Поликанов, Президент благотворительного фонда поддержки слепоглухих «Со-единение»:

«Это очень сложная тема для НКО. Во-первых, потому что есть существенная разница в зарплатах в Москве, крупных городах и в глубинке. Это вызывает напряжение внутри сектора, разговоры о справедливости, о том, почему у одних «золотые горы», а у других — «копейки» и т.д. Хотя во многом, здесь, как и в других сферах просто работает рынок. Во-вторых, в обществе в целом этот вопрос вызывает разделение на два лагеря: сторонников подхода «добро должны делать бессребреники» и тех, кто считает «любой труд должен быть достойно оплачен».

Пока ни в России, ни во многих других странах эти две группы к общему мнению не пришли, поэтому любое озвучивание зарплат вызывает негодование одних и оправдания со стороны других.

Т.е. надо общество готовить к обсуждению этой темы, снижать её эмоциональный накал и уходить от квазиморальных аспектов в сторону рациональных рассуждений. Это долгий и трудный, но неизбежный путь. В-третьих, многие НКО опасаются этой возникающей поляризации в обществе, потому что она может привести к снижению объема пожертвований. Мол, вот люди узнают, сколько мы получаем, и перестанут жертвовать, потому что тут же начнут это сравнивать со своей средней зарплатой. Это логичное опасение, потому что большинство, действительно, не будет принимать во внимание ни тяжелый характер работы в НКО, ни сложный ненормированный график и т.п., а будет всё пересчитывать на свой доход. В этом смысле важно задать населению другие «привязки», чтобы простой жертвователь перестал сравнивать зарплату менеджера НКО со своей, а сравнивал её с зарплатой по региону в схожих сферах: условно, с зарплатой главврача или завуча в школе. Т.е. НКО нужны правильные бенчмарки, потому что общественность должна понять, что оплата труда не существует в вакууме и связана с рынком труда, конкурентоспособностью специалистов и т.п.

Мы никогда и не скрывали наш фонд оплаты труда. Тем более, что и закон о благотворительности не относит эту информацию к тайне. Мы регулярно в начале года вывешиваем наш планируемый бюджет, а в июне — его скорректированную с учетом полученных реальных доходов версию. Там раскрыты совокупные статьи по ФОТ по всем программам.

Стараемся платить людям зарплату, аналогичную менеджерским позициям на бизнес-рынке (может быть, чуть ниже рынка, но достойно), потому что хорошие специалисты, к сожалению, не могут стоить дешево, им надо кормить свои семьи в таком дорогом городе, как Москва».

Илья Чукалин: «Мы постоянно говорим, что запросы должны быть скромнее, реалистичнее»

Мария Черток, глава CAF Russia:

На мой взгляд, раскрытие зарплат сотрудников НКО – это прозрачность за пределами необходимого и востребованного обществом. Людям трудно оценить уровень квалификации сотрудников, их опыт и интенсивность работы, поэтому репутационный риск такого шага для НКО превышает преимущества. Кроме того, зарплаты – это конфиденциальная информация, касающаяся самих сотрудников, и публиковать ее от их имени я считаю неправильным. В Великобритании, например, есть практика в годовом отчете указывать количество сотрудников (не называя их по именам), суммарное вознаграждение которых превышает пороговую сумму в 60, 000 фунтов в год. Разумеется, из финансового отчета можно понять, каковы в общей сложности расходы на персонал. Все остальное – конфиденциальная информация. Даже госкорпорации не публикуют доходы своих сотрудников, почему же это должны делать НКО?

Виктория Крисько, президент благотворительного фонда продовольствия «Русь»:

«Я более 25 лет проработала на топовых позициях в западных корпорациях с очень высокой зарплатой. Моя нынешняя зарплата президента фонда в десятки раз меньше тех сумм, которые я получала в бизнесе. Но я пришла в фонд с другими идеями и целями и чувствую себя более значимым и вольным человеком. Здесь важно не монетарное, а эмоциональное вознаграждение. На Западе, к слову сказать, зарплаты руководителей НКО приравнены к вознаграждениям топ-менеджеров. Туда идут работать очень квалифицированные сотрудники, которых крайне не хватает на российском рынке. Если была бы возможность платить по рынку, мы бы это делали. К сожалению, мы такой возможности не имеем, поскольку источник финансирования благотворительного фонда продовольствия «Русь» — это пожертвования учредителя. Другие фонды работают благодаря грантам. При этом я не стану раскрывать зарплаты своих сотрудников, поскольку это конфиденциальная информация. Западные компании публикуют усредненные размеры вознаграждения сотрудников. Некий зарплатный обзор в целом по рынку был бы уместен, но не более того».

Екатерина Бермант, директор Благотворительного собрания «Все вместе» и фонда «Детские сердца»:

«Увидев зарплатные ведомости сотрудников НКО, люди должны зарыдать и спросить нас: что же вы за такие деньги работаете? Если реакция будет такой, то я была бы рада. Но опасаюсь, что общество скажет нам: Вы же некоммерческие организации, зачем вообще нужна зарплата в сфере благотворительности? Такой посыл мне не нравится. Мы высококвалифицированные, уникальные сотрудники. Когда я встречаю на рекрутинговых сайтах объявление «Ищем фандрайзера», то мне становится смешно. Нет такой профессии, фандрайзеров настоящих 15 человек на всю страну. Мне нестыдно раскрыть свою зарплату и сотрудников фонда. В штате 5 сотрудников.

Президент фонда работает на благотворительной основе и зарплату не получает. Директор получает 50 тысяч рублей, исполнительный директор 50 тысяч рублей, координатор проектов 45 тысяч рублей, бухгалтер (работает на полставки) 30 тысяч рублей».

Екатерина Панова, глава благотворительного фонда помощи бездомным животным «Рэй»:

«Наши зарплаты обозначены в ежемесячных отчетах с первого дня существования Фонда. Но открывать эти данные — личное дело каждой организации. Тем более, что есть НКО, которые вообще не предоставляют никакой отчетности, не говоря уже о зарплатах. Наша позиция: быть максимально прозрачными. На сайте отражены все статьи расходов. Человек или юрлицо, которые нам переводят средства, заслуживают того, чтобы знать на какие цели были потрачены их деньги. На мой взгляд, общество до сих считает, что в третьем секторе сотрудники работают бесплатно. Люди с удивлением узнают, что в фондах работают не только волонтеры, но и сотрудники по трудовому контракту».

Как собрать 160 тысяч рублей за 6 минут

Елена Грачева, координатор программ благотворительного фонда «АдВита»:

«Думаю, что Григорий Свердлин поднял важную тему, поскольку у общества достаточно мифологическое мировоззрение о сфере благотворительности. Люди совершенно искренне считают, что сотрудники фондов должны работать бесплатно. А если не бесплатно, то за сущие копейки, поскольку это их жизненный выбор.

Когда мы пытаемся объяснить, что оказание помощи – это профессия и чем лучше специалист, тем качественнее помощь, то люди нас не понимают.

Сотрудники фондов загружены так, что не имеют возможность подрабатывать где-то. В свое время мы проводили опрос среди жертвователей, и даже они толком не знали, чем как работает фонд. Большинство видят систему так: собрать деньги и просто передать их нуждающимся. Мало кто знает, что мы должны договориться с поставщиками, выторговать у них максимальную скидку, добиться отсрочки, чтобы у нас было собрать деньги, организовать службы сопровождения. Это и есть система оказания помощи. Чем больше объем помощи, чем она эффективнее, тем требуется финансов».

Елена Альшанская, глава БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам»:

«С одной стороны, подобные поступки повышают доверие к третьему сектору. НКО живут, в основном, за счет пожертвований, и показывать уровень зарплаты сотрудников важно. С другой стороны, именно потому, что уровень доверия к некоммерческим организациям недостаточный, и глубоки в обществе мифы, что некоммерческая деятельность предполагает, что люди работают бесплатно, это может наоборот укрепить негативное отношение к НКО.  Однако я уверена, что очень важный для нашего общества разговор. Про то, что третий сектор — это сектор, где люди работают. Они делают важную работу, направленную на решение социальных, экономических, культурных проблем. Они выполняют серьезнейшую работу, и, конечно же, не могут ее делать бесплатно.

Могу ли я раскрыть зарплаты в нашем Фонде? Да, наверное, могла бы. И мы об этом думали. Но наши сотрудники получают достаточно небольшие суммы.

И мне реально неловко, что люди, которые работают сверхурочно и обладают высокими профессиональными качествами, получают ниже рынка. Очень хотелось, чтобы они получать больше.

И это не только проблема нашего Фонда, а всего сектора, если не говорить о фондах частных богатых людей или фондов при крупных коммерческих компаниях.

Из каких источников формируются зарплаты: из пожертвований в большей степени и грантовых средств в меньшей степени. Грантовые истории краткосрочные. Максимум год. Но Вы же не можете перестать помогать людям, если закончился грант. Текущие расходы покрываются за счет пожертвований. Но так или иначе публичному раскрытию зарплат в секторе должна предшествовать дискуссия, чтобы общество поняло, какой огромный труд лежит за результатами работы сектора, сколько высокого уровня профессионалов трудятся в секторе, и что безусловно их труд должен быть оплачен».

Алексей Кортнев: «С гораздо большей щедростью люди отдают деньги сильным»

Татьяна Тульчинская, Директор благотворительного фонда помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас»:

«Обществу важно знать, что НКО способны на раскрытие зарплат сотрудников, в принципе. При этом я не считаю, что обязана это делать. Лично я раскрывать не буду по целому ряду причин. У меня есть обязательства по отношению к обществу и по отношению к сотрудникам. И считаю, что подобная история моим сотрудникам будет не приятна. Они имеют право на внутренний душевный комфорт».

Александра Марова, директор Благотворительного фонда профилактики социального сиротства:

«Люди должны получать достойную зарплаты и не сводить концы с концами. Другое дело, что рыночный уровень зарплат – достаточно редкое явление в третьем секторе. Мы же работаем в некоммерческих организациях, а грантов и спонсорской помощи порой не хватает на то, чтобы платить сотрудникам по рынку. Что касается раскрытия информации о доходах в публичном пространстве, то я не поддерживаю подобные шаги и раскрывать зарплаты сотрудников нашего Фонда не намерена».