Ювенальная имитация
Некоторое время назад в российской блогосфере был популярен демотиватор, посвященный партии власти, с цитатой из учебника общей психиатрии: «Одной из разновидностей шизофренического раздвоения личности выступает агрессивное и истерическое требование чего-либо у себя самого с принципиальным и систематическим отказом себе».
Цитата эта как нельзя лучше подходит к очередной инициативе властей предержащих. Учредительный съезд общественной организации «Всероссийское родительское сопротивление» мог бы пройти и не с таким размахом, если бы не приезд на него Владимира Путина. Конечно, о многом говорило уже то, что мероприятие проходило под предводительством Сергея Кургиняна, преданного сторонника президента, и не где-нибудь, а в официозном Колонном зале. Однако торжество абсурда, о котором написали либеральные СМИ и блогеры, наиболее выпукло проявилось только по приезде первого лица государства.
Впрочем, Путин и Кургинян сделали это вовсе не для либеральных СМИ и уж точно не для блогеров. Главным адресатом был зритель федеральных каналов, которому торжествующе поведали о непримиримой борьбе обоих персонажей со страшнейшей угрозой, нависающей над родителями всея Руси – ювенальной юстицией. Однако телезрителям забыли сообщить, что основные законы, с которыми предстоит бороться этим новоявленным Дон Кихоту и Санчо Панса, написаны в тех же властных коридорах, откуда они оба родом.
Один из этих законопроектов — «О социальном патронате и деятельности органов опеки» — был внесен на рассмотрение в Госдуму в марте 2012 году правительством в тот момент, когда им еще руководил все тот же Владимир Путин. Законопроект, вводящий нормы социального патроната над неблагополучными семьями, был одобрен профильным думским комитетом под руководством небезызвестной Елены Мизулиной и даже принят в первом чтении в сентябре того же года. В тексте законопроекта сказано, что он должен вступить в силу 1 января 2013 года. Однако осенью переключатель во властной голове щелкнул, Мизулину перепрофилировали с защиты российских детей от их родных родителей на защиту российских сирот от американских усыновителей.
Второй законопроект, с которым борются Путин и Кургинян, был предложен Думе в конце 2011 года тогдашним президентом Дмитрием Медведевым, который, по уверениям из Кремля, всегда был не менее единодушен с Путиным, чем Кургинян. Законопроект, который предлагал внедрить общественные наблюдательные комиссии для детдомов, по типу тех, что существуют для тюрем и колоний, опять же был одобрен профильным комитетом Мизулиной, да и правительством Путина заодно. И он тоже прошел первое чтение весной 2012-го, однако уже со второго его сняли, особо не объясняя причин. На сайте Госдумы говорится, что теперь его рассмотрят весной 2013-го, однако свершится ли это в свете последних событий – неизвестно.
Как отмечают журналисты, идеологической основой этих законодательных инициатив выступил масштабный проект «Детство — 2030», «реализуемый по технологии управления будущим — «форсайт». Проект этот был поддержан Медведевым и Путиным и даже представлен на российском стенде Всемирной выставки в Шанхае в 2010 году. «Дорожная карта», которую предлагали авторы проекта, предполагала, в частности, «развитие культуры взаимоотношений между родителями детьми».
«Детство — 2030» и породило всего два, не сильно соотносящихся с его «Дорожной картой» законопроекта, а также основной поток того негодования у традиционалистской части общества, который сегодня институализировался в «Родительском сопротивлении». Самое мягкое определение, которое ему давали, — «либеральный фашизм». Единомышленники господина Кургиняна утверждали, что «развитие культуры» может обернуться грубым вмешательством в жизнь ячейки общества, к доносительству и прочим «западным мерзостям». Право отца семейства пороть детей рассматривалось в этой парадигме как часть русской и православной идентичности, которую так боялись потерять традиционалисты.
Собственно и получается, что сегодня Путин борется против курса, который сам и наметил несколько лет назад. Однако не стоит упрекать первое лицо страны в ветренности или в раздвоении личности. Мы живем сейчас в стране пропаганды и имитаций. В период президентства Медведева власти старательно имитировали модернизацию и инновационность. Проект «Детство — 2030» как нельзя более подходил под этот образ. Однако игры в модернизацию привели к тому, что тот самый модернизационный класс, для которого они предназначались, вышел на зимние площади Москвы. Новой электоральной опорой Кремля были признаны те самые традиционалисты, чьи крики о страшной ювенальной угрозе до тех пор за его стенами были не слышны.
В этой логике поход Путина в Колонный зал выглядит вполне оправданным, ничего удивительного в нем нет. Имитация борьбы с выдуманным внешним врагом, заразившим православную Русь вирусом ЮЮ, поддерживается созданием очередного имитационного объединения, в общественное происхождение которого верить не приходится. В этих условиях настоящее гражданское общество могло бы противопоставить кургиняновскому симулякру создание реального родительского объединения. И насколько нам известно, такие попытки уже осуществляются. Благо, кроме мифического ЮЮ, в России накопилось немало других проблем, которые могли бы объединить обеспокоенных родителей.
В истории с Кургиняном, однако, за скобками остался вопрос, а что же будет с ювенальной юстицией в России? И тут мы упираемся в чисто лингвистическую проблему. В пылу борьбы с драконом по имени ЮЮ это существо наделили магическими и, надо сказать, весьма страшными свойствами. ЮЮ, в представлении кургинянвских бойцов, — это угроза, но еще не реальность. В то время как настоящая ювенальная юстиция хоть и не идеальная — это часть правовой системы России. Ювенальная юстиция, просто по определению, это правовые основы социальной политики в отношении несовершеннолетних. И очевидно, что они у нас в том или ином виде есть.
В этой связи страшно смешно выглядит заявление уполномоченного по делам детей Павла Астахова, который призвал родительскую общественность активнее выступить против ювенальной юстиции. Дело в том, что институт детского омбудсмена, как и вообще любые органы социальной защиты детей, – одна из составных частей той самой ювенальной юстиции. Другое дело, что в России эти институты работают из рук вон плохо или совершенно не работают.
В целом же в основе ювенальной системы лежит не доносительство детей на родителей и не слом русско-православной идентичности и института традиционной семьи. Развитие ювенальных технологий направлено, прежде всего, на профилактику социальной дезадаптации детей и подростков. Изначально эти технологии были связаны с развитием специальной ювенальной правоохранительной, судебной и пенициарной системой, которая бы минимизировала рецидивы детских правонарушений. В России в этом направлении были достигнуты некоторые существенные, хотя, к сожалению, только локальные успехи. Самый заметный эксперимент проходит в Ростовской области, где уже несколько лет реализуется оригинальный проект, направленный в конечном счете на создание специальных ювенальных судов. Суть проекта заключается в том, что в судах, участвующих в эксперименте, за одним из судей закрепляется должность судьи по делам несовершеннолетних (сюда входят не только уголовные, но и гражданские дела, ребенок может быть не только обвиняемым или ответчиком, но и истцом, заинтересованной стороной или свидетелем). К такому судье в качестве помощника прикрепляется социальный работник, который занимается социально-психологической реабилитацией детей, участвующих в судебных разбирательствах.
Впрочем, многие специалисты по ювенальным технологиям отмечают, что одной только судебной системой обойтись нельзя. Для профилактики социальной дезадаптации, первичных правонарушений и рецидивов необходимо более разнообразные методы, во внедрении которых активное участие должны принимать и принимают общественные организации. Например, в арсенале социальной службы Центра поддержки растущего поколения «Перекресток» — специальные социально-психологические тренинги, работа с семьями трудных подростков, работа с «детьми улиц», клуб для не нашедших себя в жизни подростков, летний лагерь, создание в школах специальных детских служб примирения.
В основе ювенальной юстиции в ее идеальном понимании лежит особая философия. Философия активной ответственности ребенка. Подрастающий человек и его семья при таком взгляде на вещи превращаются из благополучателей (объектов социальной и психологической опеки со стороны государства и общества), в созидаталей своей судьбы, активных и ответственных членов общества.
И это тоже многое объясняет. Активные и ответственные члены общества чего доброго могут и на Болотную площадь выйти.
оба хуже
живем в условиях обострения шизофрении власти. что так точно описывает только на одном примере эта отличная статья.
Уже долгое время сражаюсь с противниками ЮЮ на разнообразных «консервативных» ресурсах. Считаю её «дамокловым мечом» над лодырями от педагогики и от природы, над малодушными, борющимися со своими комплексами неполноценности, за счёт «малых мира сего»…
Согласен, но бороться не надо, все само сойдет.Статья так себе.Без глубины.Никто на Болотную не пойдет, из-за невежества.