Лет десять назад я снимал комнату в большой коммунальной квартире в Петрозаводске. Моими соседями была пара — муж с женой, как мне казалось тогда. Позже оказалось, что они просто сожители, которые сошлись в том числе и на почве водки. Времена были непростые, денег на снятие отдельного жилья у меня не было, вот и пришлось жить в самом настоящем аду — с сильно пьющими людьми в одной квартире. Впрочем, они были тихими: колотили друг друга, не нарушая внешнего общественного порядка.

Как общественник, занимавшийся проблемой бездомных, я решил помочь им выпутаться из их истории. Пусть это и казалось мне невозможным, когда я глядел на них, бессмысленно шатающихся по коридорам квартиры. Остальные жители дома уже махнули на них рукой, они даже пытались отправить этих людей куда подальше: писали в милицию заявления, увещевали, но все не выходило никак. Дело в том, что за тихое алкогольное самоубийство никак не накажешь, а преступлений эта пара не совершала.

Из разговоров соседей я узнал, что они недавно на пенсии. Наверное, это и стало основной причиной запоев. В России человек, выходя на пенсию, зачастую выключается из общественной жизни. Это часто приводит к тому, что он начинает спиваться.

Далее я выяснил, что у соседа-алкоголика есть дети, но они не желают помогать этой паре: отец сошелся с женщиной, к которой они относились настороженно и не желали, чтобы папа жил с нею. Но папа не отвечал взаимностью, и поэтому дети довольно редко были в наших коридорах. Чаще заходили на кухню, где мы вместе пытались найти алгоритмы помощи.

Когда соседи были не пьяны, я даже приглашал священника, который несколько раз разговаривал с ними. Пригласить нарколога не представлялось возможным: соседи наотрез отказывались идти на лечение. Я все равно встретился с одним известным карельским наркологом и обсудил ситуацию. Однако он был настроен скептически — говорил, что алкогольная зависимость даже сложнее наркотической, так как пьющий человек считает, что у него все под контролем и все хорошо. (Позже, когда мы создали при храме св. Великомученицы Екатерины клуб общения для страдающих алкоголизмом во имя иконы Божией Матери «Неупиваемая чаша», тамошний руководитель Саша Кириллов говорил, что пьющие не часто признают свой грех, и для выхода из этого состояния их даже бесполезно кодировать, так как это духовная болезнь. Признание ее — первый шаг к успеху.)

Я попытался подтолкнуть своих соседей к позитивным изменениям. Для начала провел ремонт в коридорах коммуналки, все покрасил, отремонтировал не работающий годами душ, привел в порядок и другие места жизни. Я наивно полагал, что соседи заметят изменения и так же их захотят. И правда, они на какое-то время перестали пить, и даже рассказывали мне о своей жизни и прошлой работе. Мы мирно пили чай на кухне — с моими баранками.

Уже поверив, что они вот-вот вернутся, я договорился с работодателями, которые были готовы взять соседей на работу, — пусть не квалифицированную, но работу. Мужчину пристроил дворником, а его сожительницу посудомойкой в одном модном местном кафе на улице Ленина. Ее там и кормили, и заработную плату выдавали.

Но как оказалось, все это было только временное улучшение. Этим людям требовалось серьезное лечение. Мне пришлось посетить местные заведения, занимающиеся этой бедой, и везде мне сказали, что принудить никого не могут, они должны сами прийти и, по сути, покаяться в своей проблеме. Но судя по тому, что мои соседи не желали этого делать, проблема продолжала нависать над всеми, кто жил рядом.

Через некоторое время они вообще перестали выходить из запоев и уже даже не готовили себе еду, так как кушали только водку. Мне пришлось иногда ночевать у друзей, потому что в квартире стоял невыносимый запах: по нужде соседи стали ходить в ведро, которое поставили в своей комнате.

И вот однажды, когда я готовил еду на коммунальной кухне, в нее ворвалась совсем обезумевшая, полуголая соседка. С криками они вдруг бросилась на окно и начала бить его, изрезав в кровь свои руки.  Мне удалось ее успокоить, и тут же вышел сосед, который начал рассказывать несусветицу про гуляющие по потолку брюки и зеленых чудиков. Мне все окончательно стало ясно, я набрал номер телефона психиатрической больницы. Уже через пару часов моих соседей вязали санитары, перед началом всей заварушки заломив руку мне — так ярко я пересказал им бред о брюках и человечках.

На следующий день соседка умерла на операционном столе, от водки у нее открылась старая язва, и произошел ее прорыв. Ее сожителя оставили на некоторое в психиатрической больнице, и что с ним стало потом, мне уже неизвестно. Правда, я встречал его пару раз в городе, и судя по лицу все было не так плохо. Может, к кому прибился.

Но санитары могли и не приехать, если бы я не вызвал. И тогда вся эта история мола закончиться еще более печально.

Некоторым людям необходимо принудительное лечение, так как не все болеющие зависимостью люди могут себе помочь. Особенно, если все родные и близкие отвернулись от них. Как сделать так, чтобы рядом не спивались тихо или громко те, кто еще может вполне быть гражданином страны? Для этого нужны условия и наша гражданская активность, которая вовремя позволит выявлять проблемы и их причины.

В свое время у нас была система лечебно-трудовых профилакториев. К ЛТП отношение неоднозначное, однако сейчас нет и их. Фактически ничего нет. Государство не замечает пьяницу, пока он не совершит преступление и его не поймает милиция. И тогда уже из тихого падшего он станет осужденным. С такими я — опять же как общественник — нередко встречался в СИЗО и тюрьмах. И я видел, что их бедой и здесь никто не занимается: тюрьма же не больница. А значит, скоро осужденные падшие снова будут рядом с нами. Ад вернется.

P.S. Через некоторое время после визита санитаров в опустевшую комнату приехали дети соседа и забрали только телевизор.

P.P.S. А еще я однажды видел сильно пьющего приемного родителя. Занавес.