Сиротство восьмого вида


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

Наконец-то в открытом доступе появился фильм Лены Погребижской «Мама, я убью тебя», который расколол общественников на два лагеря. Одни приняли фильм с одобрением, утверждая, что это надо снимать и надо смотреть. Другие ругают Елену и всех, кто закрутил эту общественную капусту. Страсти кипят во всех социальных сетях. Иногда к ним подтягиваюсь я, чтобы поговорить и с теми, и другими. 

Елена Погребижская

Елена Погребижская: «Я хочу вогнать кол в систему сиротских учреждений»

Благодаря этому фильму почти у тысячи детей-сирот пересмотрели психиатрические диагнозы. Репортаж с показа и обсуждения картины «Мама, я убью тебя».

На мой взгляд, фильм вызывает недовольство в основном тех, кто иногда бывает в детских домах, посещает сирот и делает для них различные программы. Но так как эти НКО или организованные группы на самом деле неглубоко погружены в тему, им жалко детей, которые попали в кадр. При этом, если говорить честно, то от их-то участия жизнь детей не так сильно и меняется. Они продолжают оставаться в коррекционных заведениях. Как и доброволец Маша из фильма, они не понимают, что именно нужно делать. Продолжают посещать детские дома, работать с детьми, но не влияют на системные ключи. Таких добровольцев достаточно много. Несмотря на то, что они получили достаточно глубокие знания о проблемах системы, но оставляют их фактически себе на память, так как не понимают, что с этим опытом делать. Фильм же, на мой взгляд, выполнил как раз ту задачу, которую должны и обязаны доносить до всех и каждого помощники детей – как можно чаще говорить и транслировать эти самые трудности. До власти, до СМИ и до простых граждан, которые о жизни детей закрытых учреждений узнают из таких вот фильмов.

Многие порицают, что в фильме прямым текстом говорят о диагнозах, психических проблемах детей, в том числе и личностных. Но если обратить внимание на то, что мало кто внешне пытается изменить их ситуацию, то показательность «диагноза» самой системы подводит на мысль: «Что все-таки можно всем нам сделать, чтобы и диагнозов ПМПК не было, и дети, мечтающие стать десантниками ими стали? Чтобы мечты, которые есть у детей, проживающих в системе, совпадали с реальностью, и у них была поддержка неравнодушных к их проблемам людей?».

Фильм Елены четко показал несколько векторов жизни сиротской системы: отношение государства к судьбам детей, тех, кто работает в этой системе, и тех, кто в эту систему приходит извне. Ну и, конечный результат — дети, которые являются жертвами. В кадре они выглядят свободнее, и видно, что им можно помочь, но для этого нужно приложить много усилий.

Это и кадровый отбор, и необоснованность диагнозов, и другой, более качественный процесс обучения, и профессиональное участие общественного сектора в жизни детей, и открытость системы. Обратите внимание, что тот же директор учреждения имеет образование филолога, в учреждении нет реабилитирующих услуг, ну, и невнятного психолога в кадре видели все. Это надо показывать, надо обсуждать, надо выхолащивать и менять.

Когда спустя время мы вместе с Леной приехали в ту же школу-интернат, то накрученные персоналом дети бросались не только на нее, они бросались на самих себя, обозленные невозможностью вырваться из этого ада. Один мальчик даже бросил из-за забора камень. А ведь камень попал как раз в тех, кто пытается помочь ему выйти из-за этого забора. Но созависимость систем формирует верность ее укладу и традициям. Дети — заложники системы. Им нравится уже потом эта зависимость, которая решает за них все и вся. Выйдя из детдома с диагнозом, перестав дергаться, они плывут по течению жизни, потому что давно не верят, что это течение можно изменить. Лена пыталась им помочь повернуть голову. Спасибо тебе Лена, снимай еще прокисшие кишки сиротской системы. Это надо нам всем…

3 Comments

Add yours
  1. Ольга Бойко

    Фильм ждала и очень хотела посмотреть. Не понравилось. Фильм поверхностный и односторонний. Для понимания — 18 лет работаю руководителем общественной организации, реализующей спортивные программы как раз для детей с умственной отсталостью. Тезисы о том, что система интернатного воспитания плоха, а детям очень часто ставят диагнозы ошибочно — совсем не новы, всем понятны и не стоили труда по созданию фильма. Кстати, автору стоило бы избегать определения «дебилы». Диалоги с детьми об их диагнозах — довольно бессодержательные и, на мой взгляд, бестактные. Много раз в фильме говорится о тяжелейших жизненных историях детей — но говорится вскользь, фоном. А это очень важно. Работая с такими детьми, понимаю. что они приходят в интернат со страшными душевными ранами, с порушенными нравственными понятиями, не получившими ни, воспитания, ни развития, что порой необратимо. С этого момента им нужна мощная и современная система реабилитации, которой в стране нет. Почему автор фильма всю вину за это возлагает на конкретных сотрудников конкретного интерната? Это примитивно и несправедливо. Зарплата у них копеечная, давление системы — запредельное. Во многом они — такие же жертвы ситуации, и обвинять их ни автор, ни волонтер не имеют права. Почему? Ответ — в одной простой фразе Маши: «Я уйду, а он останется». И они — работники интерната — останутся. В кривой системе они делают то, что могут. В моей практике к нам приходили педагоги — и уходили, так как берегли свое душевное спокойствие и ни за какие блага работать с такими детьми не хотели. Давайте будем плевать в тех, кто работает? Полную оторопь вызывает то, что автор фильма — не психолог, не дефектолог — оспаривает диагноз детей на основании лишь своего визуального восприятия и разговоров «за жизнь». Елена, вы онкологические диагнозы тоже так ставить умеете? Вот если бы Вы с волонтерами попытались обучать этих детей (ну, например, той же физике) — Вы бы более доказательно могли бы судить о том, способны ли эти дети усваивать стандартную программу общего образования. Если исключить вопрос об ошибочных диагнозах — вы понимаете, что такое органические поражения мозга. как они влияют на познавательную деятельность ребенка? С какой стати Вы. будучи дилетантом. утверждаете, что всех нужно обучать по одной и той же школьной программе? Мы насмотрелись трагедий, когда родители, не желая смириться с диагнозом, отдавали детей в обычную школу- и как там мучился ребенок, не способный в силу своих особенностей усваивать обязательный объем учебного материала. В фильме очень много причитаний — и никаких конкретных решений. Слов нет, система интернатного воспитания безобразна и не решает главной своей задачи — социализации детей. Ее нужно менять. Кстати, для сирот, не имеющих диагноза. ситуация абсолютно аналогична. Словом, посмотрев фильм, еще раз убедилась — дилетантство очень опасно, даже при самых благих намерениях, в которых я не сомневаюсь.

    • aidir

      Олечка, скажите, вы считаете, что реабилитация — это отправка в психиатрическую лечебницу с тормозящими уколами? Реабилитация вот этих вот страшных душевных ран, недостаточного развития — вот такая вот? Думаю, вы так не считаете. Думаю также, что персонал, который заранее поставил на детях «с диагнозом» крест (если вы смотрели фильм, вы должны были это заметить) уже заведомо не делает всё, что может. Они открещиваются этими диагнозами от своих обязанностей.

      А нужны специалисты, а не те, кто ради копеечной зарплаты годами держатся на работе с «этими». И вину в фильме возлагают не на конкретный интернат, а именно на ту систему, которая позволяет подобному интернату существовать. Которую, как вы тоже понимаете, менять нужно срочно.
      Автор фильма тыкает пальцем в систему, и делает это громко и эффективно. Настолько, что это пошло на верха. Настолько, что высшие руководители этой системы уже не могут себе позволить закрывать глаза и отмахиваться.

  2. Человек

    Да, «реабилитациями» никто заниматься, похоже, и не собирается! На повестке дня главная цель — пустить пыль в глаза. Хорошо, что есть в системе неравнодушные люди, плохо — что им не дают работать. «Отношение государства к судьбам детей» часто сводится к непрофессиональному взгляду со стороны ничего не понимающих представителей Минобра, волонтёры — поверхностный интерес, глупые вопросы, пустые обещания… Эээх!..

Добавить комментарий