Когда общество становится инкурабельным
Дорогие друзья!
По какой-то странной причине я взялся за то, что ныне в философии и социологии называют «археологической реконструкцией сознания» главного онколога России. Фабула такова.
Михаил Давыдов, которого называют «главный онколог России, директор Российского онкологического центра имени Блохина РАМН», заявил следующее:
«На сегодняшний день специализированные клиники России имеют достаточно большой опыт для лечения всех видов опухолевых патологий. Онкологи в России могут лечить все виды раковых опухолей, у больных с таким диагнозом нет необходимости обращаться за медпомощью в зарубежные клиники».
Так передает РИА Новости его слова.
По мнению Михаила Давыдова, в «онкологии» нет таких видов лечения, которые нельзя было бы организовать в России — более того, организовать не хуже, чем в любой другой стране. «Мы видим массу примеров, когда люди длительное время лечатся за рубежом, а в итоге приезжают в Москву. На сегодняшний день специализированные клиники России имеют достаточно большой опыт для лечения всех видов опухолевых патологий», — сказал Давыдов на пресс-конференции в Москве.
Особенно главный онколог протестовал против сбора средств для неизлечимых (инкурабельных) больных и лечения их за рубежом.
Первое, что мне хотелось бы сказать главному онкологу, легко укладывается в три простых пункта:
1. Инкурабельные больные, которым назначили такой статус в России — далеко не все действительно инкурабельные. Давыдову уже привели десятки примеров, когда российские врачи сильно ошиблись.
2. Паллиативное (не вылечивающее, а поддерживающее – сколько можно) лечение неизлечимых имеет и смысл, и ценность, — просто потому, что нельзя жить в обществе, чувствуя себя убийцей каких-то его членов. Общество, оставляющее без поддержки своих неизлечимых, само неизлечимо больно. А общество, оставляющее мучающихся без анальгетиков – еще и требует массовой психиатрической помощи.
3. Фандрайзинг даже и для реально инкурабельных больных собирает деньги также и для тех, кого вполне можно излечить. Даже по российским оценкам. Постоянно фонды сообщают, что деньги, собранные для умерших, распределяются для живых. Всегда и везде — деньги, собранные для неизлечимых, перераспределяются для других, кому лечение необходимо и дает реальную надежду. Более того: неизлечимые иной раз осознанно собирают деньги для тех, кто нуждается в помощи. Здесь есть множество трогательных историй.
Я думаю, что Михаил Давыдов, не являясь врагом человеков, видимо, хотел сказать следующее: дайте денег российской онкологии, и мы можем многое сделать. И это – понятно и даже вызывает сочувствие. И будь у меня много денег, я бы непременно ему их дал. Я не думаю, что он – враг больных и ненавистник здоровья. И я полагаю, что — все еще — у российской системы здравоохранения есть немалый потенциал.
Возможно. Но одновременно я ясно понимаю, что система российских больниц, в большинстве своем и за редкими исключениями, продолжает систему российских детдомов, российских поликлиник, российской армии и российских тюрем. А также отчасти продолжает и систему власти – чего стоят, например, ЦКБ или иные номенклатурные излечительные комплексы?
Этой системе нет доверия. И в ближайшее время не будет. Любой здравый человек предпочтет лечение за рубежом, если оно – за те же деньги, что в России, или дает шансы, каких российская система не дает.
Особенно интересно желание сэкономить на неизлечимых. Я уже сказал, что система диагностики – лечимых и неизлечимых – в России очень плоха. Но не это главное. Поражает — в своей святой простоте — уверенность, что неизлечимыми заниматься не нужно. Будто, скажем, и сам российский чиновник не умрет в самое ближайшее время – по меркам стандартной исторической перспективы, разумеется, — а она оперирует по крайней мере поколениями. И, конечно, не в смысле прогноза оставшихся ему годов. И будто он надеется не расходовать бюджетные средства на свое паллиативное лечение, в качестве которого может рассматриваться вся его жизнь.
Все это, конечно, изумительно и поразительно. Вызывает оторопь, а кое у кого – усталое раздражение. Впрочем, система, рассматривающая нефть, а не людей, как свою главную ценность, должна была бы лечить от рака именно нефть. Но и нефть, говорят, скоро неминуемо сдохнет.
+ There are no comments
Add yours