Несмотря на все просветительские усилия энтузиастов, отношение к бездомным в нашем обществе за последние лет 20 изменилось мало: до сих пор бездомность ассоциируется у людей с маргинальным образом жизни. Так называемое «лицо БОМЖ» в сознании более-менее благополучных граждан – это, прежде всего, дурно пахнущий, чаще всего пьяный человек, выпрашивающий деньги или иногда еду. Надо сказать, что таких асоциальных типов действительно немало, особенно в крупных городах. Люди скатываются на «социальное дно» по очень разным причинам. Но даже если история конкретного бездомного покажется Вам подпадающей под приговор «сам виноват», не спешите становиться судьёй. Человек слаб. И вы тоже, да. 

Но сейчас тема разговора – не уличные бездомные. Мало кто, кроме специалистов, занимающихся этой проблемой, знает, что в нашем обществе немало так называемых латентных бездомных. То есть по сути, это те же лица БОМЖ, только многие из них даже сами об этом не задумываются. Не задумываются, если не превращаются из бездомных латентных в бездомных уличных. Тех самых, про которых знают все. Латентный бездомный – это человек, оказавшийся без постоянной регистрации, но способный поддерживать приемлемый для большинства уровень жизни – имеющий работу, порой даже делающий успешную карьеру, и потому снимающий приличное жильё. О том, что на самом деле для государства он – лицо БОМЖ, такой человек может узнать, только столкнувшись с государственными институтами. Как правило, люди стараются свести контакты с таковыми институтами к минимуму, и многим удаётся вообще не вспоминать об этом годами. Но есть латентные бездомные, очень хорошо понимающие шаткость своего положения. 

История Марины М. и типична, и нетипична одновременно. Марина выросла в приличной семье, никто из членов которой не имел вредных привычек, получила высшее образование по специальности «русская филология». Когда ей было уже за 20, в семье её родителей начались проблемы. Через некоторое время мать Марины заявила ей: «Мы с твоим братом разводимся с тобой и папой».

Родители Марины действительно развелись, после чего она и её отец имели уже только временную регистрацию в новом жилье матери. Но в те годы Марина работала, снимала жильё и активно участвовала в миссионерской деятельности Православной Церкви – к православию она пришла давно и сознательно.

Потом она встретила своего будущего мужа, который показался ей человеком работящим и основательным, к тому же интересным, как автор и исполнитель песен. Они поженились. И через некоторое время Марина поняла, что её любимый муж – алкоголик. Как говорит сама Марина: «Я до этого знала про зависимых людей, что за них надо молиться, что они – проблема для общества. Но что такое алкоголик в быту, я не имела представления».

В то время Марина с мужем проживали в Санкт-Петербурге, так как у него там были какие-то творческие знакомства. В Чите у него была квартира его матери, в которую он прописал и Марину, но жить там супруги не остались – две его сестры оказались им, мягко говоря, не рады. Не желая идти на конфликт, молодая семья уже с двумя малолетними детьми уехала в Кострому, имея на руках долю Марины от продажи дома её родителей и рассчитывая, что после продажи квартиры в Чите сёстры мужа отдадут ему и его долю, и на вырученные деньги семья сможет купить в области недорогой дом. Однако сёстры мужа квартиру продавать передумали, и в Костроме молодые люди оказались в положении бездомных. Уехать к родителям Марины они тоже не могли – мать Марины больше заботилась о её младшем брате и не хотела, чтобы маленькие дети мешали его учёбе. 

Здесь важно отметить: кто-то может оказаться без крыши над головой не только потому, что он асоциален, промотал своё имущество и не хочет работать, или потому, что был обманут мошенниками. Думаю, случай Марины – не единственный, когда бездомным человек становится из-за своего доброго сердца. Марина сознательно не хочет судиться ни со своей матерью, ни с сёстрами мужа, ни с самим мужем. Из-за его алкоголизма и неадекватного поведения она вынуждена была с ним развестись, теперь он надолго исчезает из поля её зрения и алиментов не платит, ограничиваясь эпизодическими и смехотворными суммами (Марина описывает эту помощь так: «Карманы, набитые мелочью»). Но подавать на него в суд Марина не хочет – не хочет сажать его в тюрьму.

Уже более двух лет она с маленькими сыновьями, которых теперь уже трое, переезжает из одного временного жилища в другое – слава Богу, всё это время находятся люди, которые пускали их пожить когда в деревенских домах в области, когда в съёмной квартире за очень небольшую плату. С тремя детьми на руках и без официального статуса на работу устроиться Марина пока не может, тем не менее, уже второе лето ей удаётся посадить огород (тоже на предоставляемых кем-то участках), плодами с которого она и дети питаются потом до следующей весны. Финансово помогают друзья из разных городов, помогают, чем могут – богатых людей среди них нет. Внешне Марина и ее мальчики выглядят обычной русской семьёй, только без отца – дети весёлые и ухоженные, заботливая мать. Но в любой момент они могут оказаться на улице. 

Чтобы решить вопросы с официальным статусом, Марине надо ехать в Читу. На это у неё средств нет. И даже если ехать одной – детей оставить не с кем. В нынешней ситуации боится Марина и интереса органов опеки и попечительства – о том, какой произвол могут учинить их представители, известно уже немало. В городе Нерехта Костромской области есть приют для женщин, попавших в кризисную ситуацию, но туда Марина не хочет обращаться – опасается контингента, который там проживает, не хочет погружать детей в эту атмосферу. Перспектива, которую она видит для себя и для детей – при помощи друзей и других неравнодушных людей собрать сумму денег, на которую можно будет купить недорогой дом. Марина не боится работы, в том числе и в деревенском доме, пробовала жить в глухой деревне – говорит, что страшно, ни себя ни детей защитить она не сможет ни от «лихих» людей, ни от зверей. Именно потому хочет купить дом всё-таки в райцентре. Обо всей своей истории замужества и бездомности Марина говорит так: «Прошло уже 8 лет, и всё время что-то новое открывается в этой безнадёжности: мне кажется, что я уже отчаялась, оказывается – нет». При этом не скрывает, что чувствует себя и детей изгоями, ведь они для многих – довольно утомительная компания. 

Специалисты из благотворительных организаций, работающих с бездомными,  сетуют на несовершенство российского законодательства – у нас для человека, оказавшегося на обочине социальной жизни, попросту нет алгоритма, гарантирующего ему восстановление нормального статуса и уровня существования. По статистике, у уличного бездомного в среднем через полгода происходят психическая деформация. У латентного бездомного, понимающего своё положение, такие изменения могут произойти, вероятно, через более долгий срок. Но даже если человек не ломается психически, не спивается и не отчаивается, он рискует оказаться в ситуации, когда государство не может оказать ему приемлемую помощь из-за своих ненормальных законов, а благотворительные организации просто не имеют на эту помощь достаточных ресурсов, и способны предложить только временные меры – от тарелки супа до места в приюте.