Мы все с детства стремимся быть успешными. Показывать высокие результаты с тем, чтобы получать бенефиты. Мы ставим цели, промежуточные цели, достигаем их или корректируем, анализируем итоги. Мир успешных людей заточен на рациональность. High efficiency. Высокие темпы загоняют нас в рамки жесткого тайминга. Это приводит к тому, что мы стараемся не делать ни одного лишнего движения, ни одного действия впустую. Мы инвестируем время и силы в успех. Все логично. Хочешь достичь цели — иди к ней.  А если будешь отвлекаться и транжирить свое время — путь твой будет долог и тернист. Мы живем с этой заповедью и не понимаем, как узко мыслим.

Приходит время, когда в череде многочисленных «дней сурка», вдруг остро ощущаешь непреодолимое желание делать что-то бескорыстно. Это вдруг становится жизненно важно — просто отдавать. Ничего не ожидая получить взамен. Это в корне меняет правила игры. Ты познаёшь этот мир по-другому. Однажды я ужаснулась  — мои маршруты идут в обход стольких вещей. Какими однотипными потоками информации заполнен мой эфир. Как мало я знаю о жизни. Слишком многое и важное остается за скобками. Мне захотелось иметь какое-то отношение к этому. Мне захотелось расширить свой мир. Постичь новые для меня вещи.

Я с детства боюсь грозы. Идеальное для меня место в грозу — дома, под одеялом. Во всех остальных местах я чувствую себя не комфортно. В одну из гроз, когда мои детские страхи давали о себе знать особенно сильно, я отчетливо представила себе, что сейчас чувствует ребенок-сирота в больнице, который в эту самую минуту пытается побороть ровно такой же страх. Я о нем ничего не знаю, а он есть. И ему страшно. И единственное, что ему сейчас надо больше всего на свете — чтобы кто-то обнял его. Но некому. И я захотела его обнять. Абсолютно неизвестного мне ребенка, чувства которого я испытываю прямо сейчас.

Это был день, когда я первый раз задумалась о том, чтобы стать волонтером.

Все начинается с мысли. Я открыла интернет-страницу и просто сформулировала запрос. Я нашла в интернете много информации на эту тему, но долго не могла перейти к конкретным действиям. Я откладывала, боялась, что не справлюсь, что не хватит времени, либо наоборот — что затянет с головой, и я не смогу оставить это занятие, буду зависима от него. Подсознательно находила тысячи причин и откладывала, откладывала… Но каждый раз возвращалась к этим поискам, снедаемая тягой совершить то, что имеет некую безусловную ценность. Когда вопрос «для чего?» даже не стоит. Все ясно как день.

Мне казалось, что так мир станет чуточку гармоничней. Ведь лучше сделать малое, чем не сделать ничего.

И я решила начать действовать и продолжать, пока меня не остановит какое-нибудь препятствие. Но по крайней мере, я буду знать, что это оно меня остановило, а не мои страхи и предрассудки. Но препятствий так и не было. Я последовательно прошла все этапы: зарегистрировалась на сайте www.otkazniki.ru, позвонила координатору, записалась на собеседование к психологу, прошла это собеседование, отпросилась с работы, бесплатно на правах будущего волонтера сдала все необходимые анализы за полдня в одной поликлинике, потом получила справку из психоневрологического диспансера, потом еще одну — из наркологического. После этого я имела право идти к детям в больницу. На тот момент моим основным страхом было обнадежить людей — детей, команду, персонал, а потом все бросить, слиться. Я и сейчас этого боюсь. Поэтому я не спешила. Я знала, что в любом деле лучше без фанатизма. Для меня было главное — просто не останавливаться. И я не останавливалась.

Я помню свой первый день в Морозовской больнице. Это было октябрьское утро, меня сопровождала координатор Оксана, я чувствовала легкое волнение, как перед экзаменом. Я знала куда иду, что это психоневрологическое отделение и что увижу особенных детей. И надо сказать, я увидела ровно то, что ожидала. Когда я первый раз кормила ребенка с синдромом Дауна, мне казалось, что это не он неуклюжий, а я — потому что я просто не знаю, как с ним обращаться. Мне было неловко перед ним, но я сосредоточилась, и у меня все получилось.

Мой мир не перевернулся, я не испытала «глубокого шока», не плакала от жалости к этим детям. Я просто была готова, я морально настроила себя. Так я прошла боевое крещение.

Я стала ходить в Морозовскую больницу каждое (или почти каждое) воскресенье. Во мне поселилось давно забытое чувство, что теперь все на своих местах. Став волонтером, я получила одновременно хобби, инструмент саморазвития, точку приложения творческой энергии и, что самое главное, умиротворение. Я читала детям книжки, играла с ними в шашки, плела косички, учила делать самолетики и кораблики из бумаги и, конечно, обнимала и обнимала их… Я чувствовала себя по-настоящему нужной. И в какой-то момент это перестало быть для меня просто волонтерством. Потому что дети тоже стали меня чему-то учить, сами того не зная. Например, как увлечь одной игрой разновозрастных детей; как сохранять бодрость и самообладание, когда тебе задают миллион вопросов подряд; как преодолеть брезгливость; как реагировать на истерику; как уговорить ребенка извиниться или отдать свою любимую игрушку; как помочь подростку найти плюсы в его непростом положении… Раньше я понятия не имела как это все сделать. А теперь могу.

Каждый раз я выхожу после смены окрыленная. Во-первых, потому что тепло от детских объятий остается со мной на весь день, а во-вторых, потому что я знаю, что на эти несколько часов я прикоснулась к судьбе ребенка, оказавшегося в трудной жизненной ситуации.

Я думала, что в Морозовке к детям не привыкают, потому что они приезжают на лечение максимум на недели три, потом их увозят обратно в интернат. Постоянно приезжают новые дети. Поэтому привыкнуть невозможно — ты просто стараешься скрасить пребывание в больнице поступающим туда ребятам. Но на самом деле некоторых детей привозят туда несколько раз. Поэтому все-таки привыкаешь. Радуешься, когда видишь снова.

Палата интенсивной терапии — это место, где я чувствую себя беспомощной. Там лежат самые тяжелые дети. Настолько тяжелые, что не то что прикоснуться — дышать на них боишься. Смотришь и думаешь: что я могу сделать для тебя, маленький человек?

Конечно, бывают тяжелые дни — гиперактивные дети, недопонимание с больничным персоналом… Бывает, выходишь из больницы, и тебя накрывает пеленой усталости физической и моральной. В эти минуты особенно греет тот факт, что ты не сам по себе, а часть фонда. Есть люди, которые всегда поддержат тебя. Эта поддержка для меня очень ценна, особенно в условиях, когда мало кто из близких понимает меня и разделяет мои взгляды на волонтерство.

А однажды у меня появилась напарница, что многократно упростило мой труд и сделало занятия с детьми более интересными и полезными. Мы стали брать больше детей из палат в игровую, готовиться заранее почти к каждой смене.

Я не знаю, насколько меня хватит. Наверное, однажды иссякнет мое вдохновение и я буду смотреть на детей прагматичным взглядом медсестер.  Но как сказала психолог Лена Б. на моем собеседовании — пусть это будет мой Life Project. И мне это понравилось.

Как мы знаем из теории проектного управления, каждый проект имеет сроки завершения и призван привести к какому-то новому эффекту, которого не было до его создания. И это самое лучшее объяснение того, как вписать волонтерство в свою жизнь.

Анна Барыбина, БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам»