Третий сектор в последние месяцы активно обсуждает собственное вхождение в кризис. Мы уже столкнулись с ситуацией уменьшения доходов. Впервые за почти что 15 лет. Изменит ли новая экономическая ситуация третий сектор уже сегодня?

Фото newstone.ru

Я хорошо помню, как в конце 2008 — начале 2009 годов шел поток публикаций на тему: как будет жить благотворительность в кризис. Тогда как и сейчас впрочем, говорили о снижении благотворительных взносов от корпораций. А вот разговоров об уменьшении частных пожертвований почти не было. Жертвовать средства на добрые дела россияне тогда еще только начинали. И сейчас их не так уж и много, как говорят разные исследования — от 2 до 5% от населения нашей немаленькой страны.

Удивительно, но тогда — во время кризиса — ничего кардинально не поменялось, хотя он длился почти год. Цены на нефть отскочили во второй половине 2009 года, а потом и вовсе начали бить все рекорды. Получилось, что корпорации из благотворительности уйти не успели, а граждане в третий сектор потянулись только в последние несколько лет. Последнее, безусловно, существенно изменило ландшафт благотворительности в России. Причины повышения социальной активности называются разные, в том числе и увеличение доходов. Но только одно оно не меняет вдруг настроения людей.

И вот этот кризис первый, что может проверить на прочность нас с вами. Окажется ли наша мотивация столь сильной, чтобы и при потере части доходов, продолжать помогать другим людям.

У меня есть сильные сомнения, что начавшееся снижение доходов вдруг научит россиян, к примеру, тратить средства на благотворительность много эффективнее. Те же исследования и опросы стабильно свидетельствуют, что основным видом помощи в России остается милостыня. Это видно наверное и всем тем, кто регулярно пользуется метро, вокзалами в крупных городах или посещает религиозные праздники. Скажем мягко, милостыня не самый лучший вид пожертвования, если говорить об эффективности помощи, то есть системном решении какой-либо проблемы. (Системное от несистемного отличается тем, что способствует устранению причин проблемы,  делает возникновение этих причин вновь невозможным).

Милостыню одинаково подают как богатые, так и бедные люди. Мотивация здесь имеет традиционный или религиозный характер. Изменится ли она в кризисные годы? Да, вряд ли. И в более тяжелые времена такое поведение не подвергалось изменениям.

Уменьшение сумм пожертвований от городского образованного класса куда реальней. Об этом уже собственно говорят фонды помощи детям с тяжелыми диагнозами.

Я также хорошо помню нелегкий экономический период перехода от советского строя к Новой России. Тогда ожесточение нравов части народа (а в ожесточении многие пребывали и до начала экономического спада) компенсировалось ожиданиями светлого будущего у другой его части. Прекрасное будущее должно было наступить вот-вот. Сейчас такого фактора веры в обществе нет. Социальная эйфория связана с совсем другими вещами, и, кажется надолго при пустых кошельках еще все же может не хватить.  Откуда взяться позитивной и главное, направленной на развитие благотворительности повестке — пока непонятно.

Россияне станут помогать не деньгами, а собственным участием? Тоже спорно. Как только перед тобой встает вопрос выживания и адаптации к новым посуровевшим жизненным реалиям, для благих дел не останется времени. Конечно, речь идет не об абсолютных величинах. Кто-то продолжит помогать в таком же объеме, но ожидать качественного рывка в ближайшее время наверное не стоит.

Говорят, что кризис открывает новые возможности, но пока что он только корректирует их в сторону некоторого уменьшения. Вероятно, должно пройти время, чтобы это открытие состоялось. И завтра перелома тоже не случится.