В России фраза «а у нас всё в рамках закона» не означает «мы все делаем, как до́лжно делать». Она означает скорее «возмущайтесь сколько хотите, вы нас всё равно не достанете», и используется чиновниками при общении с возмущенными гражданами. Типичный пример использования — тут. Закон опознаётся не как средство наведения порядка или гарантия справедливости, а скорее как способ прикрыться от неприятных последствий, не неся реальной ответственности.

И у такого понимания закона есть некоторые основания. Мы рассмотрим один частный случай, когда действия «по закону» ровным счётом никак не гарантируют честности или хотя бы даже ясности.

Речь идёт об отчётах благотворительных организаций. Причём мы не берём случай сознательного искажения отчётности. Все цифры вполне могут быть правдивы. Но даже правдивые цифры отчетов государству о работе фонда рассказывают настолько мало, что непонятно, могут ли они вообще как-то сориентировать жертвователя или коллег.

Как правило, отчёты пишутся исходя из трёх соображений, помимо обязанности. Во-первых, ради того, чтобы уверить жертвователей, что деньги были использованы по назначению, что фонд не ворует, не шикует, а действительно занимается своим делом. Во-вторых, ради привлечения внимания — дескать, смотрите, какие мы полезные, какие эффективные, какие весёлые и так далее. Айда, как говорится, все до наших окопов, легко не будет, но благородную смерть мы вам гарантируем. И в-третьих, чтобы составить у публики адекватное представление о работе фонда — а вот что мы, собственно, делаем, и почему делаем это именно так.

Так вот, отчётность российского благотворительного фонда перед государством устроена таким образом, что она может решить лишь до некоторой степени задачу № 2 — ею, в принципе, можно хвастаться, если больше нечем. Но ни адекватного представления о деятельности, ни реальной финансовой прозрачности она не даёт.

Как, кстати, и заключения аудиторских проверок, о чем ниже.

Вот у меня на мониторе открыт скачанный с сайта Министерства юстиции отчёт благотворительного фонда. Это формы OH0002 и OH0001, в других случаях — OH0003 (общественные организации отчитываются только ею).

Что может человек узнать из этих бумаг?

• Общий финансовый оборот организации за отчётный период. Сколько денег было на счетах на начало деятельности, сколько к концу.
• Из каких источников финансировалась организация — получала ли она, например, государственные деньги, иностранные деньги и так далее.
• Сколько денег (по мнению самой организации) было потрачено на те или иные виды деятельности, причём обозначенные максимально общими словами, вроде «реализация благотворительных программ», за которыми может скрываться что угодно.
• Какую часть от общего оборота составили административные расходы — опять же, по мнению самой организации.
• Как зовут директора и главного бухгалтера организации.
• Кто состоит в коллегиальном органе управления. При этом, если у меня нет под рукой устава организации, я не узнаю реальных полномочий этого органа.

Собственно, это всё. Я не смогу узнать ни содержания программ, которые проводит организация, ни источников её финансирования, ни целей, ни миссии, ни её административного устройства. Из отчётов Минюста нельзя даже понять, чем, собственно, занимается организация. Помогает она животным или людям, занимается образованием, исследованиями или материальной помощью — из отчета в Минюст понять невозможно. Ну какой-нибудь Благотворительный Фонд «Пегас» или АНО «Золотая звезда» — названия не говорят ни о чём, кроме поэтического настроя своих авторов.

Да, в Законе о благотворительной деятельности содержится требование (статья 19, пункт 2) отчитываться о «составе и содержании благотворительных программ благотворительной организации», однако что это значит на практике — никто не знает, ибо в положенных отчётах никакой информации об этом не содержится. Существуют инструкции Министерства юстиции о том, что детальный отчёт должен публиковаться на сайте организации, однако я не нашёл ни одного случая, чтобы за отсутствие такого рода отчёта или даже самого сайта кого-то наказали. Учитывая, что даже государственные гранты легко даются организациям без сайтов — можно резонно предположить, что эти инструкции не имеют отношения к реальной практике жизни.

Немного отличается практика региональная — например, в Мурманской области местный Минюст разработал специальную форму отчётности, более подробную:

• Отчет благотворительной организации в 2014 году.

То же самое, кстати, относится и к аудиторским заключениям. Вот, берём, например, заключение аудиторов с сайта фонда «Предание». Из него мы узнаем, что фонд «Предание» ведет бухгалтерскую отчётность в соответствии с законодательством Российской Федерации и ни в чём не отступает от принятых государством правил бухгалтерии. Это, конечно, замечательно, но о содержании деятельности организации опять же ничего не говорит. Подобные заключения будут совершенно идентичны у приюта для собак и университета урбанистики.

Кстати, и сами по себе бухгалтерские документы, отчёты в налоговую инспекцию или бухгалтерский баланс за год о содержании деятельности ничего не скажут. Да, там будет подробнее расписано, откуда приходили в организацию деньги и куда уходили, но насколько они использовались разумно, и насколько их использование соответствовало воле жертвователей — из этих документов не видно.

Таким образом, получается, что для достижения остальных целей, для доказательств честности или хотя бы создания адекватного представления о работе организации придётся использовать другие средства, более подробные и более информативные, чем те, которыми предлагается отчитываться государству.

И, собственно, этим текстом я хочу пригласить коллег к разговору — а как надо, если то, как хочет государство — явно недостаточно?