Трагедия в Кемерове: основная помощь нужна будет позже


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

Пожар в торговом центре “Зимняя вишня” в Кемерове и страшная гибель 64 человек, большинство из которых дети, никого не оставили равнодушными. Люди хотят и готовы помочь, но не знают как. Много вопросов вызывают те сборы в помощь пострадавшим, которые уже объявили в Кемерове и в разных городах России.

«Филантроп» поговорил с представителями благотворительных фондов, в том числе из Кемерова, а также теми, кто работал во время трагедии в Беслане, о том, что можно делать сейчас и когда помощь будет особенно эффективной. 

Фото Георгий Молодцов, Facebook https://www.facebook.com/gmolodtsov

 

Екатерина Казарина, исполнительный директор БФ «Счастье детям» (г. Кемерово)

«Наш фонд специализируется на адресной помощи: лечение, реабилитация, покупка препаратов. Просто собирать деньги мы не можем. В данный момент мы ждем информацию по каждому ребенку, находящемуся в больнице. Пока дети обеспечены лекарствами, но уже после им потребуется психологическая и физическая реабилитация, и это мы готовы взять на себя. Также потребуется психологическая реабилитация всех детей и взрослых, оказавшихся внутри торгового центра. Это огромное травма, и мы ищем психологов, которые специализируются на подобных ситуациях, и в дальнейшем будем устраивать сеансы, встречи».

Лана Бураго, глава БФ «Детское сердце» (г. Кемерово): 

«Наш фонд помогает детям с врожденными пороками сердца, и в данный момент мы просто собираем информацию о трагедии, пытаемся успокоить людей. Люди находятся в панике, вчера проходил митинг на главной площади города. Люди хотят знать реальное число погибших и достучаться до администрации, чтобы выдали тела детей. В наш фонд поступает информация от российских благотворительных фондов, которые хотят помочь пострадавшим, родственникам погибших. Буквально вчера поступило предложение отправить в области психологов-волонтеров, умеющих работать в чрезвычайных ситуациях. Я передала эту информацию на горячую линию МЧС.

Сейчас я собираю информацию о пострадавших детях, а именно кто, где находится. Вряд ли государство сможет в полной мере закрыть все позиции по лекарствам. В случае с ожогами участков тела нужны не обычная мазь и марля, а специальные повязки (достаточно дорогие). И нужно обеспечить в необходимом количестве».

Елена Морозова, детский психолог, кандидат психологических наук, ст. преподаватель кафедры детской и подростковой психиатрии, психотерапии и медицинской психологии РМАПО:

«Потребуется долгосрочная помощь (психолого-психиатрическая) и семьям, и детям, и родственникам. Речь идет и о так называемой вторичной помощи, то есть помощи тем, кто наблюдал события, переживал. В Беслане мы читали лекции специалистам (врачи, психологи, соцработники), проводили экспресс-курсы, консультации в местной поликлинике. Мы также ездили по домам, и это были особенно тяжелые случаи. Общались с вдовцами, которые не готовы были соприкасаться с внешним миром. Мы долгое время работали на дому.

Один из главных выводов: не нужно вывозить людей куда-либо, никаких отвлечений, смен обстановок. Люди должны научиться жить в месте, где произошла трагедия.

С момента захвата школы в Беслане прошло почти 14 лет. Я снова здесь, в Беслане с командой психологов, приехавших в город в те дни. Мы следим за судьбой выживших детей, они уже выросли. Кто-то заканчивает учебу, кто-то уже работает. Но есть те, кто отказался от помощи. Это матери Беслана, которые несут в себе боль трагедии до сих пор. Ведь были семьи, где погибло по 7-8 человек. Город находился в тяжелейшем трауре, не было ни одной семьи, кого беда не затронула.

Чем может помочь в данной ситуации обычный человек? Деньгами здесь не поможешь, мы привыкли откупаться деньгами.

В первую очередь, пострадавшим, их семьям нужна реабилитация, поддержка психологов, готовых работать несколько месяцев и даже лет. Есть смысл собирать средства на подготовку специалистов, на приезд супервизоров, которые бы обучали местных психологов работе с людьми, травмированными трагедией. Человек, потерявший кого-то из членов семьи, находится в глубочайшем шоке. Он не знает, что делать с собранными деньгами. В Беслане некоторые отказывались от финансовой поддержки. Очень правильно поступили немцы, которые построили в горах детский центр, куда можно выезжать и проводить реабилитационные работы».

Ирина Рондик, член региональной Общественной палаты, председатель совета Кемеровской региональной общественной организации «Ресурсный центр поддержки общественных инициатив»: 

«С людьми сейчас активно работают психологи из МЧС. Их семьям, родственникам сейчас нужно только одно: провести опознание и похоронить. Предложения по реабилитации, помощи приходят из разных регионов, от разных НКО. Но наступит момент, когда все успокоится, и семья останется один на один. Я знаю одну девушку, которая осталась с младшей сестрой. Она еще учится и не знает, что делать. Она знает, что должна оставить сестру, взять ее под опеку. Мы должны помочь с оформлением опекунства.

В данный момент нужно с каждым поговорить о том, чем мы реально можем помочь.

Шумиха утихнет, и начнется работа со списками пострадавших, семей погибших. К примеру, в данный момент решается вопрос, перевозить на лечение в Москву одного из выживших детишек или нет.

Наступит черед, когда в дело вступят некоммерческие организации. Мы опросили всех местных общественников, подключили их».

Андрей Печников, директор программы «Беслан» благотворительного фонда CAF: 

«Ситуация в Беслане и Кемерово – несравнимые по характеру трагедии. В торговом центре возник пожар, а что на самом деле произошло в Беслане и кто виноват до конца не понятно и по сей день. Кроме того, уровень подготовки спасательных служб во Владикавказе в момент событий в бесланской школе был нулевым. Приходилось подготавливать их на месте.

Ситуация с оказанием помощи в Кемерово сейчас значительно лучше. Но есть и общие черты, присущие в целом любой подобной трагедии, о которых стоит сейчас вспомнить. Во-первых, и там и там есть «острый» период (1-2 месяца после трагедии), когда необходимо в первую очередь решать срочные потребности пострадавших (медицинские, социальные, психологические). В этот период поступает особенно много предложений помощи.

Но есть и пролонгированный период (через год-два-три), когда общественный резонанс уже утихнет, поток пожертвований резко сократится, а потребность в специфических формах помощи для наиболее тяжелых пострадавших все еще останется. Все вопросы, касающиеся медицинской помощи в «острый» период вполне могут быть решены силами существующих государственных структур. А вот потом…

Программа медпомощи фонда КАФ пострадавшим в Беслане длилась 8 лет, поскольку многие травмы приходилось долечивать, проходить повторные обследования и операции (в том числе пластические). Родителям пострадавших детей придется обращаться в специализированные клиники в Москве или заграницей, а это требует больших денег на поездки и проживание сопровождающих.

Увы, чем дальше от информационного повода, тем труднее собрать средства, как бы это цинично ни звучало.

Поэтому сейчас имеет смысл собирать пожертвования, чтобы распределить их потом на отсроченные потребности пострадавших.

Что касается материальной помощи семьям пострадавших: Беслан был завален деньгами, но система распределения была непрозрачной. Среди жителей были раздоры по этому поводу. Чем прозрачнее будет эта процедура, тем легче для всех.

В психологической помощи остро нуждаются не только сами пострадавшие и их семьи. В ситуации столь масштабной трагедии, которая охватывает весь город, психологическая поддержка необходима и тем, кто лично не пострадал в трагедии. По опыту Беслана можно сказать, что сами бывшие заложники зачастую более легко восстанавливались (так как с ними работали специалисты), нежели дети из других школ города, с которыми работа велась в значительно меньшем объеме.

И конечно, необходима скоординированность деятельности по оказанию помощи различных государственных и благотворительных фондов. Например, в Беслан сразу после теракта потянулось большое количество психологов, которые, действительно, хотели помочь. Но некоторые из них рассматривали поездку, как способ реализовать себя и написать диссертацию. В результате нескоординированных действий одни семьи получали переизбыток помощи, что привело к тому, что они начинали прятаться, отказываться от такой массированной помощи. Было много фактов дублирования разных видов помощи.

Кто может помочь в решении этих проблем в Кемерово и к кому я бы порекомендовал обращаться с предложениями помощи?

Функцию координации вполне может взять на себя негосударственная организация.

Например, Общественная палата Кемеровской области, или региональная общественная организация «Ресурсный центр поддержки общественных инициатив», которой руководит Ирина Рондик, которой я верю безоговорочно. Повторюсь, что средства на лечение пострадавших от пожара в Кемерово будут крайне нужны через год-два, но поток пожертвований и помощи от государства, компаний и частных пожертвований к этому моменту уже практически иссякнет. Поэтому, думаю, поступающую финансовую помощь необходимо начать аккумулировать уже сейчас для решения именно долгосрочных потребностей пострадавших. Где аккумулировать — это вопрос.

Российский Красный крест, возможно, и не самая прозрачная организация, но деньги на их счете вполне можно собирать по той простой причине, что эта организация умеет взаимодействовать с государством в плане оказания не только медицинской помощи, имеет четкую структуру, простроенный механизм оказания помощи. Другое дело, что у Красного креста всегда были проблемы с отчетностью«.

Анна Гаан, блогер, идеолог Family Philanthropy Forum:

«НКО из других регионов могут пообщаться с Ланой Бураго, главой фонда «Детское сердце», и узнать, какая помощь требуется в данный момент. Она на месте собирает все звонки. В данный момент медицинскими и другими аспектами занимается государство. С семьями работают психологи из МЧС. Я бы посоветовала и жителям, и сотрудникам НКО подождать со сбором средств, поскольку пока не ясно точное количество жертв и пострадавших. Нам нужно понимать реальные потребности. Средства собирает Красный крест, к которому нет доверия из-за непрозрачной отчетности о расходовании средств. Нам нужно просто подождать, чтобы начать сбор средств под конкретную адресную помощь. Как только реально станет понятно, кому требуется помощь, мы всем миром соберем деньги. Кемерово только выходит из шока, и пока не понятно, что делать».

3 Comments

Add yours
  1. Жанна

    Ожоговым больным требуется пересадка кожи.Да,нужен перевязочный материал.Расход большой,т.к. не перевяжешь без отмокания в ванных.Перевязывали обычными бинтами.

  2. Жанна

    Я когда-то работала в ожоговом центре больницы скорой медицинской помощи г.Екатеринбурга.Таким больным нужно переливать кровь.Считаю,нужно сдавать тем ,кто может в любом городе.А кровь дойдёт куда надо.Ожоги очень тяжело и долго лечатся.Наверное это самые тяжёлые болезни.Сдать кровь могут люди у которых нет заболеваний крови.Гипертоники-им даже нужно это делать.Гипертонию раньше лечили кровопусканием.Всем желаю здоровья!Берегите себя!

Добавить комментарий