Сара МакКарти, режиссер документального фильма «Темная материя любви», представленного в конкурсе 35 Московского международного кинофестиваля, начала снимать картину два года назад. В то время тема международного усыновления российских сирот не стояла в одном ряду с войной в Сирии, присутствием войск НАТО в Афганистане или борьбой с коррупцией и пытками. Это была просто частная история. Частная история о любви, которая меняет мир к лучшему. 

Все герои фильма «Темная материя любви»: американская пара с родным ребенком и тремя приемными из России, а также режиссер Сара МакКарти

Семья из Вирджинии с кубинской фамилией Диаз – воплощение американской мечты: мама Шерил – домохозяйка, отец семейства Клаудио — один из руководителей корпорации «Диснейлэнд», большой уютный дом с лужайкой, собака. Вот только ребенок в семье один – уже повзрослевшая папина принцесса по имени Кэми.

Сара с ее кинокамерой была с этой семьей с первого дня, когда они решились на усыновление детей из России. Сразу троих – ведь Шерил, выросшая бок о бок с шестью братьями и сестрами, так мечтала о большой семье. Большой семье в большом американском доме с лужайкой.

«Я думаю, что там будет не так грязно, как тут у нас», — рассказала режиссеру русская девочка Маша. Она никогда не знала своих родителей, и вся ее 11-летняя жизнь прошла в детском доме захудалого провинциального городка. Как и жизнь 5-летних близнецов Марселя и Вадима, сплоченных в борьбе за выживание в том заповеднике естественного отбора, который почему-то в России принято называть детским домом.

Сара с ее кинокамерой была с этой семьей с первого дня, и с первого дня у Клаудио, Шерил и Кэми начались сложности: грязный русский город, чужие дети, не понимающие ни слова по-английски… Маша не показывала виду и все время только улыбалась – как заправская голливудская звезда, демонстрируя свои прекрасные белые зубы. Она поставила заградительный барьер, и семью Диаз поначалу нет-нет да мучили сомнения: а что делает этот чужой, непонятный ребенок у них в доме.

Марсель и Вадим, напротив, эмоций своих не скрывали, более того, всячески накручивали себя, до истерик, до изнеможения – своего и своих новых родителей. В первые месяцы изнеможение переходило в отчаяние и уже звучали вопросы: кто виноват, кто первый придумал эту историю с усыновлением, как жить дальше всем вместе?

Как жить, семья Диаз поняла во многом благодаря помощи двух психологов, специализирующихся на проблемах приемных семей. Именно они объяснили Клаудио и Шерил, что поведение и Маши, и близнецов – естественная психологическая реакция детей, выросших в детском доме: подчеркнутая замкнутость или повышенная истеричность – два обычных варианта первичной адаптации детдомовцев к новым условиям. Пережить это, менять поведение детей – мягко, но настойчиво, стараться внедрять правила, но и предоставлять поле для свободы, разрушать психологические барьеры, но не заходить слишком далеко за поставленные ребенком границы, выставлять свои. И при этом оставлять окно, в которое всегда можно заглянуть.

Адаптацию приемного ребенка в семье авторы фильма сравнили с танцем. Танец – лейтмотив всего киноповествования. Недаром последним кадром стали робкие попытки Маши кивать в такт музыки, под которую танцует ее старшая сестра. Не просто включить приемного ребенка в танец своей семьи, а придумать новый — с новыми движениями и новыми ролями – еще сложнее. Хореография любви тоже требует научно подкованных хореографов, и психологи, сопровождавшие семью, подсказывали очень точные движения.

На пресс-конференции после показа Сару МакКарти спросили: справилась ли бы семья без помощи профессионалов, не в этом ли успех истории. Режиссер уверенно ответила, что да, психологи очень помогли, но главное сделали сами Шерил, Клаудио и Кэми – они смогли полюбить этих сложных, непонятных чужих детей из холодной России. И эта любовь изменила и их самих, и бывших сирот. Американская диснеевская сказка – с ее хэппи-эндом.

Сара МакКарти – не только очень тонкий, но и честный режиссер. Если бы вся эта история закончилась неудачно – а иногда, по ее признанию, казалось, что именно так все оно и кончится, — она бы не стала придумывать хороший конец, а показала все так, как есть. Только бы фильм, наверное, не получил такой популярности, пошутила Сара. Люди любят счастливые концовки, а в этом случае счастливый конец – это еще и то, что так необходимо сиротам из всех уголков мира, и в России, конечно.

Не будем лукавить: Сара попала в нерв истории из-за прошлогоднего запрета американского усыновления русских сирот. Но когда она начинала снимать этот фильм, этот вопрос еще не был среди основных пунктов международных отношений. Сара выбрала русских детей только потому, что кто-то из ее предков был выходцем из России, именно так сработала историческая интуиция.

Но теперь, когда все случилось так, как случилось, история усыновления русских детей стала для режиссера не просто очередным фильмом, она во многом определила ее деятельность — по крайней мере, на ближайшие годы. Сара в числе других энтузиастов создала некоммерческую компанию, которая будет добиваться того, чтобы 300 детям из России, в отношении которых уже начата процедура усыновления американцами, разрешили все-таки уехать в Америку. Потому что, по словам Сары, сохранение у ребенка культуры его народа – это очень важно, но гораздо важнее для него любовь, которую ему может дать только семья.

PS

Вы тоже можете подписать петицию в поддержку усыновления 300 детей — по этой ссылке.