Алексей Кортнев: «С большей щедростью люди отдают деньги сильным»


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

Алексей Кортнев, лидер группы «Несчастный случай», музыкант, актер, телеведущий, уже давно активно участвует в благотворительности. Кортнев — попечитель фонда «Дети наши», помогающего сиротам. Музыкант и его коллеги помогают фондам «Подари жизнь», «Настенька», «Детские сердца», «Подсолнух», «Бюро добрых дел», «Я есть!», «Дети-бабочки», вместе с детьми участвует в проекте «Лыжи мечты».

Накануне двух благотворительных концертов и сразу после благотворительного концерта в отделении иммунологии РДКБ Алексей Кортнев рассказал «Филантропу» о благотворительных концертах, эффективных фондах, песнях, которые помогают и можно ли воспитать в детях желание помогать. И еще открыл один секрет.

— У вас каждый месяц много благотворительных мероприятий, в марте было три как минимум. Как вышло, что вы помогаете такому количеству фондов?

— У меня много друзей и многие из них занимаются благотворительностью. И это те люди, которым я могу доверять, поэтому когда они меня просят о помощи и у меня нет оснований отказывать. Сил у меня на это хватает, времени тоже. Я никогда не жертвую работой ради благотворительностью. Но если у меня есть свободное время, то почему бы нет?

— А какие это обычно мероприятия? Концерты?

— Чаще всего концерты, выступления перед детьми, 7 марта я выступал в РДКБ во время Дня красоты фонда «Подсолнух». В этот день мамам устраивают дефиле, происходит это в коридоре отделения иммунология, и это для мам и детей ценная возможность отвлечься, зарядиться. Я пою для них. Меня в вопросах, почему я этим занимаюсь, интересует одно: а почему бы нет? Какие противопоказания?

— Вы сказали, что вы помогаете фондам друзей, которым доверяете. Вопрос доверия актуален? Если вам звонят незнакомые фонды, вы соглашаетесь?

— Как правило, я помогаю через знакомых. Если ко мне обращаются люди не из ближнего круга общения, я не соглашусь, потому что этой работы действительно становится слишком много. Круг фондов, с которыми я общаюсь, очень большой, и невозможно не ограничивать. Если заниматься такими выступлениями каждый день, то они перестанут быть интересными и важными. Причем даже для тех, кому мы помогаем.

— Благотворительные концерты отличаются по атмосфере от обычных ваших выступлений?

— Наверное, да, потому что люди заранее знают, что приходят, чтобы помогать. Но это несколько ограничивает возможности помощи. Мне больше импонирует такая форма, когда во время обычных концертов мы просить на выходе из зала пожертвовать какую-то сумму. С фондом «Дети наши», где я вхожу в попечительский совет, мы работаем именно так. У нас на выходе стоит волонтер и мы просто просим людей сделать пожертвование в фонд. И это приносит суммы, которые реально помогают делу.

Как мне кажется, это наиболее гуманная форма работы, когда у людей есть альтернатива, – хочешь, помог, не хочешь, не помог. Никого нельзя заставлять помогать.

— Кажется, вы больше всего помогаете именно детским фондам?

— Нет, это не совсем так. Мы с товарищами много играем в хосписах, где лежат взрослые люди. Мы очень подружились с несколькими такими организациями. Так, мы напрямую работаем с администрацией хосписа в Куркино. Это мои соседи, мы живем недалеко от этого хосписа. Здание буквально заглядывает в окна моей спальни, поэтому я понимаю, что вполне возможно, что я когда-нибудь переселюсь туда. Надеюсь, через продолжительное время. Вот и хочу заранее подготовиться, и проникнуться этой атмосферой.

— Как так вышло, что у вас столько подопечных организаций?

— Это наросло, как снежный ком. Стоило вступить на эту дорогу, как к нам стали обращаться фонды. Когда люди, которые занимаются профессиональной помощью, увидели, что мы легко соглашаемся на работу, к нам стали обращаться все чаще. И сейчас этот процесс напоминает лавину, я уже понимаю, что меня несет, потому что количество подобных акций в месяц иногда превышает десять. И мне кажется, что это уже многовато. Рационально я объяснить это ощущение не могу, просто кажется, что много. Но ведь я лично не прошу одного и то же человека, это всегда разные фонды, так что, видимо, можно спокойно продолжать.

— Есть какой-то лимит, по вашему ощущению?

— Я точно не смогу заниматься этим больше, чем 30 раз в месяц. У нас достаточно много собственных выступлений с группой. С другой стороны, концерты и выступления в больницах удобны тем, что проходят в дневное время, эта публика никуда не уходит из концертного зала, можно выступать хоть утром, хоть днем, а вечера оставлять для концертов и спектаклей.

— А что вы поете для них? 

— Для мам я пою песни «Несчастного случая», у нас есть некое количество женских песен. А перед детьми в больницах я без зазрения совести пою детские песни — из «Фиксиков», «Бременских музыкантов», «Маши и медведя», откуда угодно. Уверен, что авторы и правообладатели этих песен никогда не предъявят мне претензий, поэтому совесть моя абсолютно чиста. И я буду продолжать это делать.

— Вы следите за результатами ваших фандрайзинговых концертов?

— Я слежу только за тем, что касается мероприятий фонда «Дети наши», потому что там я несу за это прямую ответственность. В остальных случаях я приглашенный человек, поэтому я и не лезу к организаторам. Но раз меня приглашают снова и снова, значит, все довольны, значит, мои выступления приносят пользу.

— Почему вы стали попечителем именно фонда «Дети Наши»?

— Не буду тут пускать пыль в глаза, дело в том, что жена моего закадычного друга и гитариста группы «Несчастный случай» Димы Чувелева Варя Пензова – директор этого фонда. Мы вместе задолго до фонда съели пуд соли, поэтому когда Варя про него мне рассказала, я, конечно, согласился участвовать. Вот мы и стали работать. Это фонд, в делах которого я разбираюсь куда лучше, чем в других благотворительных темах.

— В чем заключается ваша работа?

— Я один из спикеров фонда, поэтому должен знать, что говорить, когда оказываюсь на радио и телевидении. Регулярно, хотя не часто рассказываю о деятельности фонда. И конечно, понятно, что для этого я должен держать в голове цифры, факты, важные детали. Я не буду хвастаться, что я эксперт в этой области, но основные положения и основные цифры я, конечно, знаю.

— А ваших детей как вы знакомите с благотворительностью?

— В работе фонда «Дети Наши» мои дети почти не участвуют, все же фонд помогает взрослым детям-сиротам и детям из неполных семей. А вот в работе с пожилыми людьми, с пациентами хосписа мои дети помогают очень серьезно. Когда мы играем в хосписах, и 6-летняя Ася, и 11-летний Афонька, и 14-летний Сеня активно участвуют – разносят чай-кофе, помогают пациентам садиться-вставать, кормят их из ложечки. Вместе с ними мы работаем с «Лыжами мечты» Натальи и Сергея Белоголовцых. Мои дети хорошо катаются на лыжах, и помогают ребятам с ДЦП, показывают, как вставать на лыжи. Тут они точно могут пригодиться и с удовольствием это делают.

Причем я не уверен, что они правда, получают удовольствие, это, скорее, фигура речи. Я вообще не уверен, что помогать нужно обязательно с удовольствием.

Но то, что они это делают в принципе, означает, что у них есть совесть.

— А вы как-то воспитывали в них это — совесть и готовность помогать?

— Нет, они просто растут в нашей семье, с нами, слышат наши разговоры. Мы не скрываем от них ничего. Они знают, что их дедушка, мой папа, умер от рака в 67 лет. Они знают, что человек смертен, , у нас нет табуированных тем. Так что не могу сказать, что это с какого-то возраста началось. Конечно, детям приятнее принимать участие во всем, что связано с игрой. Так, мы вместе участвовали в забеге для фонда «БЭЛА» на Поклонной горе – вот это для детей чистая радость.

Но конечно, не все благотворительные акции такие веселые и развлекательные. Есть и более угрюмые дела, и мои дети в них тоже принимают участие. Работа в хосписе, например.

— Многие говорят, что важно, чтобы благотворительность была легкой, не напрягала людей.

— Да, абсолютно верно. Я согласен с тем, что если ты приходишь к больным людям с постной физиономией и слезой в глазу, то лучше туда не приходить вообще, люди не заинтересованы в сочувствии, они заинтересованы в отвлечении и развлечении. Утешить умирающего человека невозможно, его можно только отвлечь от мыслей. Утешить может священник, но это не мое дело.

Наше дело — развлекать до последнего. Мы — как скрипачи, игравшие на «Титанике». С той разницей, что надеемся выжить.

— А фандрайзинговые мероприятия? На них можно пустить слезу?

— Нет, ни в коем случае, мы не цыганские дети на улице, чтобы пускать слезу и бить на жалость. С гораздо большей щедростью люди отдают деньги сильным, тем, кому они доверяют и в ком видят способность распорядиться этими деньгами. Не прорыдать над ними, а эффективно вложить их в дело. Просить деньги надо с широкой улыбкой.

-Можно ли шутить на эту тему?

— Сколько угодно. Я, вообще, считаю, что шутить можно на любую тему, если не задевать напрямую личных интересов. Я долгие годы проработал в рекламном бизнесе и прекрасно знаю, что с шуткой все продается и покупается гораздо лучше, чем без нее.

Благотворительность – это потоки денег и услуг, и они так же описываются наукой о рекламе, как и коммерческие истории.

— А желания спеть про благотворительность у вас не было? Или на какую-то социальную тему?

— Нет, пока не было. Лучше вспомнить гениальную песню Another Day in Paradise Фила Коллинза про бездомных Нью-Йорка. Я думаю, что написав эту песню, Коллинз сделал для помощи бездомным в десятки раз больше, чем многие благотворительные организации. Эту песню наизусть знают миллионы людей, а она говорят напрямую о проблемах общества. Я до этого, возможно, пока не дорос. Плюс я всегда занимался менее буквальной музыкой, более рефлексивной, мне сложно написать песню-призыв.

Но вот в рамках проекта «Поколение Маугли» мы с моим постоянным соавтором Сережей Чекрыжовым написали несколько очень душещипательных песен. Люди сидят и плачут, а это значит, у зрителей возникает желание помочь в решении тех проблем, о которых мы поем. Надеюсь, что это так.

— «Поколение Маугли» – действительно был удачным примером позитивной благотворительности и того, как искусство участвует в помощи.

— Не только был, но и есть. Я открою вам сейчас большую тайну. Усилиями Кости Хабенского спектакль сейчас переносится на большую сцену МХТ и со следующего театрального сезона будет идти как репертуарный спектакль самого знаменитого российского театра. Это, конечно, большой успех.

Мы как раз сейчас занимаемся адаптацией спектакля для сцены МХТ, делаем ее более взрослой. Это будет даже более мюзикл, чем первый, будет больше танцев и пения. И это будет первый благотворительный спектакль МХТ – это тоже достижение Кости Хабенского, который уговорил Олега Павловича Табакова. Изрядную сумму денег театр будет переводить на благотворительность.

— Да, это настоящий прорыв. А вот в принципе, если оценить работу благотворительных организаций за то время, что вы помогаете. Как они, на ваш взгляд, поменялись за это время?

— Фонды точно стали более профессиональными. Я давно не сталкиваюсь с фондами-жуликами, их было очень много лет 10 назад. В моем окружении вообще нет псевдофондов. Работа благотворителей стала абсолютно прозрачной.

Наше жуликоватое государство радо нажиться на фондах, поэтому если что-то не сойдется в бухгалтерии, то запросто может произойти то же, что с «Платформой» Кирилла Серебренникова.

Поэтому у благотворителей так все прозрачно, что комар носу не подточит. Это сильно поменяло сектор.

— Ближайшее благотворительное мероприятие у вас пройдет 27 марта в клубе «Короли и капуста». Что там будет?

— Очень много сюрпризов. Это кулинарный клуб и там мы будем делать все – жарить, парить, петь песни, водить хороводы вокруг пирогов и пышек, и будет весело. Опять же повторю, что благотворительность должна быть веселой.

+ There are no comments

Add yours

Добавить комментарий