8 июня представители экологических организаций встречались с президентом Дмитрием Медведевым. Своими впечатлениями с обозревателем «Филантропа» делится Сергей Цыпленков, директор Гринпис России.

Сергей Цыпленков. Источник: www.greenpeace.ru

Сергей, скажите, какой по вашему мнению, главный результат этой встречи?

На мой взгляд, о результатах говорить очень рано. Сошлюсь на удивление президента, узнавшего, что ни одно его прошлогодние поручения не выполнены. На встрече Дмитрий Медведев получил информацию, что Министерство природных ресурсов (МПР) не выполнило его поручения по результатам прошлогоднего Госсовета, который был в конце мая. МПР должно было сформулировать ряд законов. И ни одного из этих законов до сих пор нет… Поэтому оценивать сложно. Можно сказать так: встреча состоялась, многие поднимали достаточно жесткие и серьезные проблемы и в жесткой форме. По большей части реакция президента была достаточно адекватная и разумная.

Какие основные вопросы обсуждались на встрече?

Был ряд вопросов, по которым я категорически не согласен с президентом.

Я не согласен с ним в вопросах о строительстве трассы Москва-Петербург через Химкинский лес. Надеюсь, что он просто не владеет всей информацией. Или же информация, представленная ему, достаточно однобока. Я с ним не согласен по трем пунктам: есть ли альтернатива строительству автодороги именно здесь, нанесен ли уже окончательный ущерб лесу и кто во всем виноват. Третий пункт меня меньше всего волнует, но все же его отмечу. Президент считает, что виноваты во всем московские власти. Если смотреть все документы, — с 1994 года эта проблема существует – я бы сказал, что список отнюдь не ограничивается Лужковым.

А по первым двум пунктам я категорически не согласен. Потому что альтернативы существуют. И достаточно серьезная команда экспертов над ними работала.

Вы пытались эту информацию донести до президента?

В письменном виде донес, устно не удалось – не было возможности по формату встречи. Один раз я, правда, встрял, когда он сказал, что проблему Байкальского целлюлозно-бумажного комбината в первую очередь должны собственники решать. Я ему напомнил, что 49% ЦБК принадлежит государству.

Но вернемся к Химкинскому лесу. Второй пункт – то, что ущерб лесу уже нанесен, а любая другая альтернатива – еще больший ущерб природе. Это совсем не так. Пока собственно строительство там не идет, ущерб еще не окончательный. Лес еще подлежит восстановлению. А все те «компенсационные мероприятия», которые якобы должны компенсировать экологический ущерб от грядущей прокладки трассы… политически корректно можно только так сказать: они смешные. Постольку поскольку смешно надеяться воссоздать вековой лес… Можно такую аналогию привести: в родном городе президента наверняка найдется крупный девелопер, который посчитает, что шикарное место для шоппинг-мола там, где сейчас находится Эрмитаж. И он говорит: «Эрмитаж сносим, а потом без проблем в пять раз больше Эрмитаж построим в Петрозаводске».

Поэтому, когда говорят, что собираются что-то в Дмитровском районе высадить, что-то на Лосином острове, а что-то на аллеях города Химки – называть это пятикратной компенсацией ущерба, нанесенного Химкинскому лесу смешно. Причем в некоторых районах Лосиного острова они собираются высаживать деревья на местах гари и ветровалов, то есть там, где они и так должны были это делать… Возвращаясь к аналогии с Эрмитажем: в качестве компенсации можно рассматривать строительство Олимпийского стадиона в Сочи. И еще можно было бы обвинить бывшего губернатора Петербурга или Петра I, который решил почему-то заложить столицу в устье Невы.

Еще, как я знаю, шел разговор об общественных советах. Один из экологов пожаловался президенту на то, что общественный совет при Министерстве природных ресурсов — номинальная структура, которая практически ничего не решает. Как вы думаете, в чем основная проблема общественных советов?

Общественный совет при МПР был приведен в виде примера.. Вопрос был вообще широко поставлен: зачастую человек, возглавляющий то или иное ведомство, формирует такой состав общественного совета, который ему выгоден, или вообще – совет существует для галочки. Здесь две проблемы. Первая — в совет берутся те люди, которые ничего не будут поперек шефа говорить. А второе – можно даже реально собрать работающий совет, но у него не будет никаких полномочий, а его рекомендации и заключения просто-напросто не будут использоваться… Что касается МПР или Рослесхоза, в состав общественного совета которых мы входим, я бы сказал так, что достаточное количество «неудобных» для чиновников организаций там есть.

Но я попытался вспомнить, когда в последний раз заседал совет МПР, и, если честно, не смог… А вот совет Рослесхоза довольно часто заседает. На нем бывает жесткая полемика, но результативности я особой не вижу. Хотя, тем не менее, иногда нормативные акты, разрабатываемые Рослесхозом, скидываются членам совета и ряд поправок, которые предлагают общественники, учитываются.

Вчера, кстати, я в своей дискуссии с президентом эту тему затронул. Медведев достаточно жестко обратился к министру Юрию Трутневу за то, что МПР не выполнила его поручения. Трутнев, в свое оправдание пытался сказать, что его ведомство организовало процесс согласования, обсуждения с Минфином, Минтрансом, — всем, чем угодно. На что я сказал: «Дмитрий Анатольевич, обратите внимание: министр перечислил огромное количество структур, а слов «обсуждалось с общественностью» не прозвучало». На что Трутнев справедливо заметил, что они с нами (Гринписом) пытались обсудить, но я-то говорил несколько о другом: что в голове у чиновника обязательность обсуждения с общественностью – отсутствует. Интересно, что Медведев мгновенно этот момент уловил. Он сказал, что как раз это хорошо понял – это парадигма мышления чиновников.

На бумаге в совет может входить кто угодно – Навального можно включить. Но стукнуть кулаком по столу и сказать, что надо включать в общественные советы неудобных людей и учитывать их мнение – не решение проблемы. Ну, напишут, что включили… Главное, как сделать так, чтобы это реально работало. Это уже за пределами экологии и общественных советов как таковых. Это вопрос о том, как сделать так, чтобы в голове у чиновников изменились ориентиры, цели.

Дмитрий Медведев на встрече с представителями экологических организаций. Фото пресс-службы президента

Это, что называется, разные риторики: есть «управленческая», а есть – «чиновничья»…

Да, согласен. Я на встрече с Медведевым планировал еще один вопрос поднять, но времени не хватило… Стоит посмотреть, по каким критериям и «целевым показателям» президент, администрация оценивают работу чиновника. Нужно, чтобы среди них был пункт: что сделал чиновник для защиты окружающей среды. Если такой критерий ввести, может быть, чего-то удалось бы добиться. И тогда они бы поняли, зачем им нужен общественный совет, который предлагает настоящие решения, а не просто декларации.

А так мы постоянно будем наступать на одни и те же грабли. Например, история с энергосберегающими лампочками. Сама по себе она – прекрасная. Но запускать этот проект без организации системы сбора отработавших лампочек у населения нельзя. У этой идеи сразу же появляется экологический минус.

Какие-то еще важные вопросы поднимались?

О повышении страховых взносов для НКО. Я знаю, что некоторые экологические организации просто на грани закрытия. Учитывая то, что большинство из них – маленькие, и они подпадали под «упрощенку», то у них с 6% ЕСН произошел огромнейший скачок до 34%. Об этом моменте Елена Тополева говорила, директор АСИ. Президент сразу, прерывая ее, сказал, что следующее буквально заседание после встречи с экологами будет у него посвящено этому вопросу. По сообщениям СМИ я увидел, что он сформулировал два варианта изменения сумм страховых взносов и предложил правительству в двухнедельный срок выбрать один из двух вариантов. Но я там, если честно, не увидел некоммерческих организаций… Официальные источники, правда, я пока не смотрел.

Еще поднимались вопросы о Лесном кодексе как источнике пожарных бед: что не были приняты никакие меры в реальности. Серьезная ситуация у нас опять в Свердловской области, в Якутии катастрофа – не так давно ее заносило дымом, как Москву в августе прошлого года. И только после того, как все там закончилось, официальная власть начинает об этом с удивлением узнавать. Точно так же, как в прошлом году: скрываются реальные масштабы пожаров, нет никакого механизма предотвращения. С удивлением полномочный президента в Дальневосточном федеральном округе Виктор Ишаев узнает, что долги организациям, которые тушили пожары в прошлом году, не выплачены до сих пор и поэтому они не собираются в этом году тушить. Впрочем, об этом общественники говорили в октябре, ноябре – предупреждали. Сейчас необходимо принимать срочные меры, которые позволят избежать эскалации катастрофы, предотвратить масштаб прошлого года. И меры стратегические (но принимать их также быстро надо): чтобы наконец-то навести порядок в лесном хозяйстве.

Говорили о ситуации с дачами випов. О том, что они воспринимаются так же, как мигалки на дорогах. В природоохранные зоны и заповедники без проблем залезают со своими дачами. Для местных жителей часто запускается дезинформация, что «это решение из Москвы».

Затрагивалась и проблема природоохранных территорий, потому что сейчас разработан закон, который направлен на уничтожение этих самых территорий. Обсуждалась проблема отходов – у нас накопление отходов опережает рост ВВП. И если мы ничего сейчас не предпримем, то попросту никогда проблему не решим: отходы будут накапливаться быстрее, чем их можно будет утилизировать.

Какие ваши общие впечатления: сможет ли эта встреча что-то сдвинуть с мертвой точки?

Хочется надеяться, что она не прошла впустую. Но это такая очень хрупкая надежда. Потому что… Вроде бы как слушать стали, но слышат ли – пока вопрос.