Лариса Зелькова: «Фонды целевого капитала — это будущее»


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

«Филантроп» уже рассказывал, что Благотворительный фонд В.Потанина начал пилотную двухлетнюю программу «Целевые капиталы: стратегия роста». О том, что удалось сделать за 5 месяцев, в интервью «Филантропу» рассказала Лариса Зелькова, генеральный директор фонда. 

Лариса Зелькова, генеральный директор благотворительного фонда В.Потанина

Лариса Зелькова

Программа направлена на развитие в России фондов целевого капитала (эндаументов) как социальной и благотворительной институции. Партнеры – Российская экономическая школа (РЭШ) и Форум Доноров. Программа стартовала 2 июля. На конкурсной основе были выбраны 24 человека, которые в течение 2 лет пройдут в РЭШ специальный образовательный курс. Все они — из НКО, имеющих или собирающихся образовывать эндаументы.

На конкурс поступили заявки из  34 организаций. Как вы оцениваете количество участников? Вы ожидали больше или, напротив, меньше заявок? 

34 организации – это очень оптимистичный наш сценарий. Учитывая, что в России существует чуть более 80 фондов целевого капитала и далеко не все из них готовы к публичному сбору денег. Наша программа интересна тем, что мы не только хотим помочь эндаументам развиться и найти новые источники ресурсов, но еще и научить их обращаться к широкой публике: искать доноров не только среди очень богатых и состоятельных филантропов, но и стремиться привлекать массового жертвователя. Безусловно, это самая трудоемкая, кропотливая, но и самая эффективная работа.

Да, но пока мало кто это хорошо умеет делать. Фонды помощи научились, больше – почти никто…

Совершенно верно. Главное, что у нас люди пока не готовы жертвовать не на конкретную проблему, не на лечение конкретного ребенка. Это всегда очень эмоционально приятно: сделал хорошее дело, чувствуешь себя человеком, который поучаствовал в чем-то нужном, важном. Но формирование капиталов даже в социальной благотворительной сфере пока не выглядит как востребованная, важная миссия. И это тоже тормозит активность жертвователей. Мне кажется, что каждый фонд с этим сталкивается, и общая задача состоит в том, чтобы начать большую разъяснительную, пропагандистскую работу. О том, что фонды целевого капитала – это будущее, и они могут стать фундаментом для тех организаций, которые, конечно, все равно будут вынуждены собирать деньги на решение прямых проблем. Но как это существует в странах с развитой филантропией? Как правило, если у некоммерческих организаций — как в области культуры, так и в социальной сфере — есть эндаумент, то доходы от него покрывают порядка 30-40% их бюджета. К примеру, в Принстоне с помощью эндаумента покрывается 47% расходов, в Гарварде – 38%. Это нормальная практика.  А у нас пока размеры наших благотворительных капиталов настолько невелики, что доходы от их управления покрывают только очень небольшой процент бюджета организаций. Это дорога долгая, и осилит ее идущий.

Вы, среди прочего, будете учить представителей организаций пропагандистской работе: как объяснять людям, зачем нужны эндаументы, почему нужно туда давать деньги?

Да. Как работает наша программа: мы сначала оповестили организации, имеющие целевые капиталы или собирающиеся их создавать, о том, что они могут представить на конкурс свои программы массового сбора пожертвований. 34 организации нам прислали концепции – идеи, как они хотели бы это делать, сколько денег собрать, на что и т.п. Мы выбрали из них 24, которые нам показались наиболее проработанными, продуманными и главное – реалистичными. Люди берут на себя риск по организации сбора частных пожертвований,  и проект должен быть адекватным их возможностям. Потому что пока сами НКО до конца не понимают, зачем им нужен эндаумент, действительно ли это эффективный для них инструмент привлечения доноров, средств и т.д. Теперь у 24 сотрудников  НКО есть возможность пройти специальную образовательную программу в РЭШ, которая их научит работать с целевыми аудиториями, научит не только правильно объяснять свои цели, но и активно взаимодействовать, вести информационные, рекламные кампании, просветительскую работу. Надеюсь, это окажется эффективным. Они должны будут свои программы реализовать, и по итогам нескольким лучшим организациям Владимир Потанин намерен выделить дополнительные средства, чтобы всячески их поощрить за активную работу.

В качестве одного из критериев отбора вы назвали реалистичность проектов. Скажите, чем еще руководствовался экспертный совет, выбирая кандидатов?

Мы смотрели на устойчивость тех организаций, которые нам подали заявки – что за бэкграунд стоит за ними. Как можно оценить намерение? – по адекватности плана и предыдущему опыту. Понятно, что не все Фонды целевого капитала могут похвастаться уже проведенной работой по привлечению средств в капитал. Кто-то еще только зарегистрировал фонд, и денег еще практически в него не привлек. Но, как правило, эндаумент создают либо на базе существовавшей до этого некоммерческой организации, у которой есть опыт, либо с привлечением людей, которые имели такого рода успешные проекты. Важны 2 аспекта: внятное, понятное, вдумчивое объяснение намерений и предыдущий опыт, история организации.

Много было таких, которые еще только планируют создавать эндаументы?

Примерно треть заявителей – новые участники. И примерно такая же пропорция среди тех, кто прошел конкурс.

50% организаций, подавших заявки на участие в проекте, работают в сфере поддержки образования. Значит ли это, что большинство существующих эндаументов создано именно в этой сфере? Это, вероятно, в основном вузы?

Да, это, в основном, российские университеты. Строго говоря, пропорция, выявившаяся в нашем конкурсе, иллюстрирует ту пропорцию, которая существует вообще в многообразии российских фондов целевого капитала. Основные создатели эндаументов сегодня — университеты. Они очень активно принялись это делать и один из первых – эндаумент МГИМО — был «зажигателем» этой темы. Мы думаем, что это связано, прежде всего, с тем, что университеты понимают, как им работать с целевой аудиторией. Их целевая аудитория – это выпускники и сегодняшние студенты. Доступ к этим аудиториям у них есть, что позволяет им применить для себя самих технологии сбора средств, существующие в мире. И это очень хорошо, потому что им не нужно изобретать велосипед.

На  втором месте — 20% — организации, работающие в социальной сфере. Что это за организации, могли бы вы рассказать о них?

Организации самые разные. Есть правозащитные, музейные – Петергоф и Эрмитаж, – организации, занимающиеся поддержкой инвалидов, детей. Но это не те организации, которые собирают пожертвования на лечение или решение каких-то конкретных проблем. Это организации, которые решают системные задачи. Мы надеемся по ходу развития нашей программы и по мере реализации ими своих проектов активно о них рассказывать, потому что важный аспект программы – это продвижение ФЦК.

Понятно. Сегодня большинство людей вообще не знают, что это такое. И, если про ВУЗы еще как-то что-то понятно, то про остальные организации – совсем нет… По условиям конкурса уже на старте у человека должен быть фандрайзинговый проект, который он будет доводить до совершенства в процессе учебы. Какие проекты показались вам наиболее интересными?

У меня есть любимая история, которая, может быть, не столь оригинальна, но для меня это символ того, что наше дело правое. Это история создания эндаумента «Наш исторический». Так вышло, что собралась группа активных выпускников исторического факультета МГУ. Без какой-либо поддержки официальных институций университета они учредили свой собственный эндаумент, для того чтобы выплачивать стипендии студентам и молодым ученым, которые сегодня на истфаке занимаются наукой, считая, что есть очень большая брешь в поддержке молодых и одаренных. Мне очень близок такой неравнодушный подход, когда люди не ждут, что кто-то им сделает эндаумент, что раскачается МГУ, что кто-то об этом задумается из тех, кому по долгу службы положено и т.п. Я считаю, что на неравнодушных людях держится прогресс, движение вперед. Это самый главный  ресурс, который мы можем инвестировать в решение любой проблемы. И для меня это пример, что у нас в стране не все потеряно, что есть люди, которым не все равно, которые говорят: «давайте попробуем». Без какой-либо формальной официальной поддержки.

Меня порадовало, что обширна география — 36% заявок поступила из регионов (Екатеринбург, Иркутск, Казань, Новосибирск, Пенза, Пермь, Ростов-на-Дону, Сочи, Томск, Улан-Удэ и Якутск). Отрадно, что не только столицы начинают осваивать эндаументы. Можно выделить что-то специфическое в проектах региональных участников? Или же, если ВУЗы, то они и в Якутии — ВУЗы?

Я думаю, что здесь не бывает чудес: как правило, на конкурс подают заявки организации, где есть жизнь — активная, современная. Люди хотят пробовать новое, и им, конечно, трудно, потому что это путь первопроходца. Все, кто сегодня создает эндаументы и учится собирать в них деньги – это люди, которые тратят свое время, силы и другие ресурсы на не очень пока опробованную систему, на новые подходы. Этим занимаются те, кто в общем и так достаточно силен — хорошие университеты, хорошие НКО, интересные музеи, где есть активная жизнь, где собираются неравнодушные люди, где есть команды. Такого не бывает там, где все гниет, и ничего не происходит. В этом смысле любая организация, которая к нам пришла, уже заслуживает внимания — того, чтобы про нее знали. Уже понятно, что это люди, которые стремятся к новому.

И все-таки, например, из Улан-Удэ – это вуз, музей или какая-то другая организация?

Из Улан-Удэ есть и восстановительно-оздоровительный центр , и…  НО давайте мы лучше по-другому сделаем. Участники сейчас прошли первый образовательный модуль и должны в конце декабря представить свои доработанные проекты. Мы будем рассказывать о них обязательно, просто пока чуть-чуть преждевременно. Они получили первые знания, плюс у них была возможность пообщаться друг с другом, с экспертами, которые читали курсы. Это такой питательный бульон, в который мы их запустили, и должен быть эффект очень скоро.

Первый учебный модуль был в ноябре. Расскажите, пожалуйста, о ваших впечатлениях.

Мне очень понравилось, как работали наши участники. Все они были очень заинтересованы в том, чтобы что-то послушать. Я такой обратной связи — о выступлениях экспертов, о презентации их собственных проектов друг другу – давно не видела. 24 человека, которые, кроме заботы о своем личном успехе, хотели делиться с другими, помогать. Это хороший способ развить не только свою собственную историю. Самое эффективное, когда собирается команда, в которой нет конкуренции. Одно дело, когда организации конкурируют за деньги отдельно взятого богатого человека — там жесткое расталкивание локтями. Но если у тебя тысячи доноров, у тебя другая конкуренция – за способность быть адекватным, давать хорошую обратную связь, уметь заинтересовать. Но это не один и тот же пирог, который нужно разделить на всех. Это конкуренция идей и возможностей, и это очень здорово развивает всех. Потому что очень легко быть самым лучшим, когда других нет. Труднее быть лучшим, когда есть среда, но и легче, потому что тебя среда поддерживает. Это как в спорте – спарринг партнер всегда безусловно важен. И здесь тоже: когда рядом есть люди, которые делают что-то хорошо и у них это получается, ты же можешь примерить это к себе, использовать их опыт для своих  проектов. Это чрезвычайно важно. Мы настроены на то, чтобы эту среду развивать.

+ There are no comments

Add yours

Добавить комментарий