Владимир Потанин: «Для благотворителя деловые навыки нужны больше, чем для бизнесмена»


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

Недавно Владимир Потанин первым из российских миллиардеров присоединился к инициативе Giving Pledge — обещанию завещать не менее половины состояния на благотворительность. Это решение не выглядело неожиданным: Потанин — среди крупнейших филантропов в нашей стране, много лет вкладывающий средства в благотворительные проекты. О своих личных мотивах, о видении развития благотворительности в нашей стране и о многом другом Владимир Потанин рассказал в интервью директору фонда CAF Россия Марии Черток.

Владимир Потанин

Владимир Потанин. Фото: Сергей Андрианов

«Оставить большое наследство детям — негуманно по отношению к ним»

— Вы, что называется, филантроп первого поколения. Вы сами заработали деньги и приняли решение оставить их на благотворительность, а не своим наследникам. В России вы первый, кто это сделал. В чем причина такого шага? Что вами движет?

— Я глубоко убежден, что любое наследство оказывает серьезное воздействие на наследников. Если люди завещают что-то своим детям, то они в некотором смысле предопределяют их судьбу. Так бывало во все времена, когда ремесленник, воин, сеятель завещал свое дело, ремесло — это в значительной степени предопределяло судьбу детей, которые становились его продолжателями.

В современном мире это стало касаться людей, которые оставляют наследство в виде денег, активов, каких-либо других материальных ценностей. И если такого рода наследие остается, это значит, что наследники должны этим заниматься. В случае с бизнесом, это значит, что наследники обязательно должны стать бизнесменами, разбираться в этом, заниматься, посвящать этому значительную часть своего времени и сил. Чем больше объем состояния, чем больше и сложнее эти активы, тем меньше у наследников возможности отвлечься и, соответственно, тем меньше возможностей самим, своими руками слепить свою судьбу. Это с одной стороны.

Владимир Потанин

Владимир Потанин. Фото: Сергей Андрианов

С другой стороны, перед человеком всегда стоит вопрос мотивации и ответственности. Наследники, получая большие деньги, становятся сильно демотивированы. Конечно, это вопрос дискуссионный, но я убежден, что после определенной суммы материальных благ, которые человек приобретает, мотивация «на кусок хлеба зарабатывать» пропадает. И это плохо, потому что мотив у человека должен быть всегда. Человек должен бороться, то чего он достигает, ему должно даваться с трудом. То, что легко дается — не ценится.

Кроме того, всегда стоит вопрос ответственности.

В молодости люди часто не обладают той степенью ответственности, которая необходима для того, чтобы распоряжаться судьбами других людей, решать вопросы, которые влияют на экономическую ситуацию в том или ином регионе, отрасли. Повторюсь, в конце концов, решать судьбу других людей.

На рубеже двадцати-двадцати пяти лет (если хотите, расширьте этот диапазон с пятнадцати до тридцати) человек определяет кем он будет, чем он будет заниматься. Если в этот момент он ждет большого наследства, то все, привет. Достаточной ответственностью, чтобы стать полноценным последователем своих предшественников, он еще не обладает. Она, возможно, придет потом: в тридцать, сорок, сорок пять лет. Но определяется-то человек раньше. И если молодому человеку 15-30 лет дать (пообещать) сумасшедшее наследство, то он будет ждать, когда к нему придет возможность это наследство тратить и распоряжаться. С любой точки зрения, — мотивации, раннего взваливания ответственности, предопределения судьбы, — оставить большое материальное наследство детям негуманно по отношению к самим детям.

— Получается, что вы не передаете детям материального наследства, а озабочены ли вы тем, чтобы передать им духовные ценности?

— Безусловно, потому что любой нормальный родитель заботиться о том, чтобы у детей был определенный ценностный ряд, чтобы дети могли осознать и защищать эти ценности.

Мы все хотим, чтобы дети были похожи на нас. Но, как мне кажется, мы должны уметь делать над собой усилие и давать им возможность при всей похожести на нас, быть самими собой. В этом смысле, я бы хотел, чтобы они разделяли мои ценности, но имели собственную систему координат, свое мерило и иерархию этих ценностей. И в этом смысле детей важно отпустить, выпустить из собственной тени, из-под крыла, — конечно, где-то в чем-то опекая. Детям нужно дать почувствовать самостоятельность. Чем выше социальный статус родителей, чем выше уровень известности, материального достатка и других атрибутов принятого в обществе успеха, тем труднее детям выходить из их тени. В этом смысле мне повезло со старшими детьми. У обоих, и у Анастасии, и у Ивана, была спортивная стезя, на которой они преуспели. Дочь стала чемпионкой мира, сын стал многократным чемпионом России. То есть к ним пришел успех там, где они сами должны были преуспеть. Там, где требуется много труда, упорства и самостоятельности в принятии решений. Это могла быть любая другая сфера. Кто-то начинает рисовать, кто-то петь. Здесь не важно что именно, важно, чтобы свое. И спорт они сделали этим своим. Это позволило им сформировать такой навык и умение как самостоятельное позиционирование себя по жизни со своими друзьями, соперниками, судьями, тренерами.

Спорт — это модель жизни, модель борьбы, описанная определенными правилами, в некотором смысле упрощенными. Даже игра по этим упрощенными правилам создает модель поиска своего места в жизни, в социуме, с оппонентами, с друзьями, с теми, кто тебя поддерживает, помогает. Человек должен находить свое место сам. Поэтому я считаю, что это был очень важный эпизод в биографии моих детей, когда они смогли выйти из тени отца.

Мария Черток и Владимир Потанин

Мария Черток и Владимир Потанин. Фото: Сергей Андрианов

У младшего, ему четырнадцать лет, пока вопрос так не стоит. Ему еще предстоит сделать что-то свое, принять какое-то самостоятельное решение. Мы, например, с ним обсуждаем вопрос будущего образования.

Я за то, чтобы дети не отрывались от культурных корней, иначе говоря, учились своему языку и на своем языке, жили в своей стране. Но современные реалии требуют большей и лучшей подготовленности. Такого рода подготовленность создается не только опытом жизни на родине, но и собиранием лучших опытов и практик других стран: опытом европейским, американским, азиатским в зависимости от склонностей человека. Я предлагал Василию разные варианты продолжения обучения: некоторое время, может быть год-два, поучиться в другой стране.

Некоторые говорят, вот только сынок учись и больше ничего от тебя не требуем. На самом деле, в какой-то момент человек должен осознать, что это большое благо для него — «вырывать» у жизни, добиваться того, что хочешь иметь. Может быть решение о том, как Василий дальше будет учиться, будет его первым в жизни самостоятельным решением.

Мой первый опыт принятия решения был связан с музыкой. Родители хотели, чтобы я занимался музыкой. Два раза в неделю я играл на фортепьяно с учительницей, которая, по счастью, жила прямо у нас на лестничной клетке. Во-первых, у меня не очень хорошо получалось играть, потому что не было музыкальных данных. Во-вторых, когда делаешь что-то из-под палки, со временем начинаешь испытывать к этому ненависть. На какие только ухищрения я ни шел, чтобы не заниматься. То у меня ноты заливало вареньем, то застревал ключ в двери и я не мог ее открыть. Одним словом, фантазия играла по полной. Каждый раз мама меня ругала: «Мы стараемся, вкладываем в тебя, а ты…» Всякий раз в таких ситуациях я придумывал отговорки и оправдания.

Однажды, в конце шестого класса, я сказал учительнице, что заниматься больше не буду. Это же озвучил маме. Мама выслушала меня и решила разбирательства отложить до папиного возвращения с работы. Папа вызвал к себе: «Мама говорит, что ты музыкой не хочешь заниматься?»

Я ответил: «Я не то чтобы не хочу, я музыкой заниматься больше не буду. Я буду играть в хоккей».

Папа тогда посмотрел на меня внимательно, и они с мамой решили оставить меня в покое. Так я принял первое самостоятельное решение. Это было не чемпионство, не спортивная победа или учебная победа на олимпиаде. Но я запомнил это событие моей жизни, потому что в том возрасте это был подвиг, подвиг что-то решить для себя и сообщить родителям. Сделать это не из каприза, а осознанно, поняв, что тебе самому нужно. И такие решения даются непросто.

Я думаю, что мои дети потихонечку учатся делать это, хотя в современном мире это труднее, чем было раньше.

«Наличие прозрачных правил стимулирует людей им соответствовать»

— Давайте поговорим о благотворительном фонде Владимира Потанина. Обозначьте, какие направления и почему поддерживает ваш фонд?

— В большей степени мы поддерживаем образование и культуру. Мы часто говорим себе, что хочется поддерживать и воспитывать лидеров, тех кто может подать пример, повести за собой. В этом смысле наш выбор — поиск и отбор лучших. Лучших студентов, а не нуждающихся. Лучших музеев, а не тех, что находятся в бедственном положении.

Эта идеология основана на тезисе, что воспитание лидеров позволяет решать системные вопросы. Впрочем, это не значит, что я как человек не склонен к состраданию. Я не прохожу мимо, когда люди нуждаются в конкретной помощи. И для меня эта помощь не столько благотворительность, сколько милосердие.

Как говорили древние, прежде чем спорить, давайте договорился о терминах. Я не очень настаивал бы на терминологической чистоте, но, когда ты помогаешь тем, кто без тебя пропадет, это именно сострадание, то есть нормальное человеческое чувство.

В случае же с фондом мы говорим о благотворительности, которая должна приводить к каким-то системным изменениям, пусть даже небольшим. И не важно в каком масштабе: в масштабе района или городка, в масштабах страны, отрасли культуры или образования. Мы должны стремиться к системному сдвигу, чтобы стало лучше. Ведь благотворительность это «про наследие». Оставляя наследие, человек должен понимать, что после него будет лучше. В этом смысле с лидерами работать легче. Они — благодатная почва для взаимодействия. А с учетом того, что к благотворительности у нас в стране сложное и неоднозначное отношение (между замаливанием грехов и неискренней попыткой понравиться власти), хотя бы в личном плане хочется получать удовлетворение. Удовольствие от работы с людьми, в которых ты вкладываешь, а у них что-то получается. Это и есть возврат эмоций, которые ты тратишь на то, чтобы кому-то помогать.

Как Потанин фонд создавал

Комикс «Как Потанин фонд создавал». Авторы сценария: Андрей Кирпичников и Нина Рыжкина. 
Иллюстрации Алексей Потапов и Игорь Кенденков. 
Верстка: Тимур Юсупов. Кликните на картинку, чтобы скачать.

— На сайте вашего фонда подробно изложены принципы, по которым вы строите свои программы. В частности там сказано, что это долгосрочной эффект, открытый и прозрачный конкурс, привлечение независимых экспертов. Вы специально уделяете этому много внимания? Почему вы стремитесь повысить планку для этого сектора? Вы хотите соответствовать каким-то международным стандартам? Вы стремитесь преодолеть недоверие?

— Вы абсолютно правы, это действительно делается осознанно. Это такая публичная рефлексия на тему, о которой мы сейчас говорим. Если благотворительность призвана в масштабе, в котором мы сейчас ей занимаемся, вызвать какие-то системные изменения и обеспечить определенное наследие, то правила, по которым она осуществляется, очень важны. Правила важны прежде всего для нас самих, но и для тех, кто уже является получателями от нас помощи, для тех, кто в дальнейшем на нас рассчитывает.

Я не верю в то, что можно принципиально изменить отношение общества к тому или иному благотворителю или даже к благотворительности в целом в исторически короткий период время. К сожалению, информационное поле вокруг благотворительности, на мой взгляд, безнадежно испорчено, хотя последние лет пятнадцать, в том числе лично вашими усилиями (фонда CAF Россия. — ред.) и усилиями ваших коллег, ситуация в России сильно изменилось. Понимание того, что такое благотворительность, почему люди делают это, выросло на порядок по сравнению с тем, каким оно было в 1990-х годах. Но мнение, что все богатые люди заработали свои деньги несправедливо, все ещё имеет место в обществе. Наконец, остается расслоение на богатых и бедных, которое воспринимается обществом, как крайне несправедливое. Плетью обуха не перешибешь. И богатому человеку, который начинает заниматься благотворительностью, крайне трудно переубедить общество, что он делает это из добровольных и благих побуждений, а, еще раз повторюсь, не выслуживается перед властью или не откупается, чтобы его не трогали. Это очень трудно объяснить и боюсь, что это задача невыполнимая.

Конечно же, я не рассчитываю, что публикация на сайте фонда прозрачных принципов, по которым мы действуем, само по себе изменит общественное мнение. Тут нужны более долгие горизонты планирования. А вот потенциальным грантополучателям, на мой взгляд, это помогает. Потому что они знают, что существует фонд, который действует по определенным правилам, что здесь можно рассчитывать на поддержку. Это — как маяк в шторм. Это то направление, которое безопасно, и даже если не получишь помощи, ничего плохого с тобой не случится.

Это хорошо работает, например, в случае с нашим проектом «Меняющийся музей в меняющемся мире». Музеи понимают, чего от нас ждать. Они приходят и «выгрызают» у нас эти гранты в прозрачной, честной и конкурентной борьбе. Наличие прозрачных и понятных всем правил стимулирует людей им соответствовать. С годами люди убеждаются, что правила работают, они не меняются, или меняются по понятной логике. Чем больше приходят и обращаются к нам за грантами, тем больше мы узнаем о музеях, тем легче нам выбрать лучшие практики, тем легче их распространять.

«Совместное участие в благотворительности решило бы многие проблемы в обществе»

Владимир Потанин

Владимир Потанин. Фото: Сергей Андрианов

— Фонд Потанина и вы лично занимаетесь формированием условий и среды для развития благотворительности, то есть фонд не просто реализует свои программы, но и участвует в этой более широкой деятельности. Как вам кажется, какие существуют приоритетные области для развития благотворительности в России в среднесрочной и долгосрочной перспективе?

— Эти приоритеты можно разделить на тактические и стратегические.

Среди тактических задач — совершенствование законодательства. В частности, важным направлением считаю расширение законодательства об эндаументах, стимулирование этого процесса, разрешение фондам вкладывать в эндаументы напрямую.

Еще одно важное направление — облагораживание законодательства о волонтерстве.

Есть широкий круг вопросов в законодательной сфере и правоприменительной практике в области администрирования некоммерческой отрасли: отчетность, взаимодействие с госорганами в части проверок, регистрации и т.д.

Также среди тактических задач — распространение лучших практик, популяризация благотворительности, стимулирование людей к тому, чтобы они совершали благотворительные акты.

Среди актуальных и вопрос с электронными пожертвованиями. Во всем мире есть возможность совершать благотворительные взносы при оплате товаров и услуг. В момент, когда у человека возникает такое благородное намерение, он прокатывает карточку и тем самым совершает платеж в пользу благотворительной организации. У нас, если коротко говорить, эта система либо вообще не существует, либо она полулегальная. И не поймешь, то ли за это тебя накажут, то ли похвалят. Внесение ясности, совершенствование нормативной базы, позволяющей осуществлять электронное пожертвование, сильно помогло бы. Если у человека возникло желание кому-нибудь помочь, осуществление этого намерения должно быть очень простым и доступным. Иначе человек просто отказывается от него.

Я уверен что все эти тактические вопросы будут обязательно решаться — некоторые чуть быстрее, некоторые чуть медленнее, одни более эффективно, другие менее, — но будут.

Меня больше беспокоят стратегические задачи. Их строго говоря две. Первая — забота о том, чтобы благотворительность стала массовым явлением в обществе, чтобы это не было уделом богатых, уделом процветающих корпораций, а чтобы это стало нормальной общественной практикой. Это, кстати говоря, и сблизило бы тех, кто жертвует небольшие суммы или вкладывает свой добровольческий труд, с теми, кто имеет большие возможности и вкладывает большие деньги. Это совместное участие решило бы многие проблемы в обществе. Оно полностью не решило бы проблему имущественного разделения, но это было бы серьезным движением навстречу. Я считаю это очень важным с идеологической точки зрения. Поэтому вся системная работа в области благотворительности — это именно движение в этом направлении. Превращение благотворительности в массовое общественное явление, форму общественного консенсуса. Дорога к выполнению этой задачи хоть и длинная, зато прямая и ясная. Главная печаль лишь в том, что нет гарантии, что ныне действующие благотворители дождутся плодов своей работы. Но все равно это нужно делать. И это будет.

Вторая тема из стратегических меня смущает больше. Это роль государства в этом процессе. Государства в нашей жизни стало очень много. Его стало много в бизнесе, в экономике, его стало много в жизни в целом. Но если в какой-то момент наметилось формирование гражданского общества (в том смысле, что люди стали привыкать сами решать свои проблемы, вместе договариваться и объединяться), государство, на мой взгляд, должно поощрять это движение. Люди делегируют государству те функции, которые они на своем уровне не могут выполнять, ни индивидуально, ни за счет маленьких социумов. А государство должно всячески поощрять ростки того, что происходит без него. В этом и есть смысл государственного строительства. Но мы наблюдаем другую тенденцию — государство все больше стремиться контролировать общественные процессы. В нашей стране это происходит в значительной степени, как в силу неразвитости гражданского общества, так и в силу неразвитости общественных отношений. Однако в целом это общемировая тенденция, которая меня сильно беспокоит. Потому что когда государство перестает опираться на общественную инициативу, или позволяет себе ее регулировать, то его деятельность легко превращается в самоцель. То есть государство начинает обслуживать свои собственные интересы, а у государства не должно быть иных интересов, кроме обслуживания интересов своих граждан, социума и арбитража между ними.

Я понимаю, что проблем немало: международный терроризм, экономический кризис, проблемы в сфере экологии и межэтнических отношений… Все они требуют более серьезных, чем полвека назад, методов регулирования со стороны государства. Но регулируя, государственные структуры не должны собой подменять общественные институты.

Благотворительность неразрывно связана с развитием общества. Это продукт жизнедеятельности общества, это один из его атрибутов. И в условиях, когда государство занимает все большее и большее место в решении общественных проблем, для благотворительности остается меньше места. Это как в бизнесе. Чем больше государство участвует в экономике и бизнесе, не создавая правила, а являясь непосредственно участником хозяйственной деятельности, тем меньше остается места для предпринимательства. Тоже с благотворительностью: чем меньше государство оставляет общественности свободы и места для решения своих проблем, тем меньше места применения и для благотворителей. Повторюсь, это общемировая тенденция. Но любые сложности, которые в мире возникают, не объясняют изменения идеологии. Если необходимо что-то отрегулировать в кризисном режиме, в конкретной ситуации, для этого не нужно искать идеологического обоснования и объявлять, что так будет всегда. Все это отвлекает от главной цели — чтобы как можно большее число людей стремилось помогать ближнему, чтобы общество это ценило, чтобы через это происходило взаимодействие, а государство всему этому помогало и всячески поддерживало, а не подменяло собой все эти процессы. Похоже, что за последние десять лет мы сделали шажочек в сторону от этого пути.

«Благотворительность в чем-то сложнее бизнеса»

— Насколько деятельность вашего фонда связана с вашим бизнесом? Видите ли вы это как совершенно отдельные вещи или есть определенная внутренняя связь?

— У меня есть в этом отношении определенный внутренний конфликт. Дело в том, что я бы хотел все это видеть совершенно раздельно и абсолютно не связанным между собой. Бизнес — это способ ведения дел и зарабатывания денег. Это определенная профессия. Благотворительность — о другом. Это — о различного рода душевных порывах, о попытке сохранить наследие, о попытке отплатить за то, что ты стал таким, какой ты есть. Кому много дано, с того много и спрашивается. Благотворительность — в том числе реализация этого важного принципа.

Владимир Потанин

Владимир Потанин. Фото: Сергей Андрианов

Но как бы я ни хотел, разделять благотворительность и бизнес, увы, не получается. Я же не один этим занимаюсь. Общественное мнение всегда увязывает бизнес, которым я занимаюсь, с тем, что я делаю в области благотворительности. И даже если это не происходит в том негативном аспекте, который мы затронули в начале разговора, все равно эти понятия пока неразделимы. Попытка разделить их обречена.

Человек, как бизнесмен, более заметен в своей деятельности, чем человек как благотворитель. Только выдающиеся участники благотворительного процесса своими благодеяниями известны больше, чем какими-либо другими действиями. Поэтому людям легче добиться профессионального успеха, чем прославиться как благотворителю.

И отсюда о человеке сначала узнают как об известном артисте, спортсмене, успешном бизнесмене, то есть только когда человек заработает деньги своей основной деятельностью, он начинает отдавать их обратно обществу. А в глазах общества это является следствием. И общество отказывается эти вещи разделять. Поэтому и мне не удается, как бы ни хотелось это сделать.

— Ваш опыт как бизнесмена помогает выстраивать деятельность фонда? Есть ли какой-то перенос бизнес-подходов на благотворительную деятельность?

— Безусловно, существует перенос и подходов, и принципов. Если человек серьезно занимается нормальным бизнесом, значит, у него есть навык добиваться определенных результатов с теми ресурсами, которые он имеет. Результат в бизнесе — извлечение прибыли и окупаемость. В благотворительности — доведение блага до получателя. Хороший бизнесмен, который привык добиваться, чтобы его деньги, капиталы, активы хорошо и успешно функционировали, этот навык с большим усердием будет применять в благотворительности, чтобы быть уверенным, что средства и услуги дошли до адресата и помогли. Вместе с тем, хороший бизнесмен всегда попытается понять, где и в чем процесс был несовершенен, что можно улучшить. Иначе говоря, всегда подвергнет критическому анализу собственную деятельность. Я уверен, что для благотворителя деловые навыки не меньше нужны, а даже больше, чем для бизнесмена, потому что благотворительность в чем-то труднее.

«Giving Pledge — своего рода трибуна»

— Вы присоединились к инициативе Giving Pledge, «Дай обещание». Что это для вас?

— Присоединение к инициативе Билла Гейтса и Уорена Баффета произошло по нескольким причинам. Во-первых, это их решение мне близко и понятно. Несколько лет назад я сам принял аналогичное решение: большую часть состояния отдать на благотворительность. Инициатива эта для меня очень органична. Во-вторых, когда меня Билл пригласил присоединиться к этой инициативе, я в этом нашел хорошую возможность его поддержать. Он рассказывал, что у него есть мечта, чтобы его инициатива вышла за пределы США и к ней присоединились другие страны. В-третьих, сейчас это наиболее известная, громкая и популярная инициатива, которая позволила мне донести до мировой общественности информацию о том, что делается в нашей стране в области благотворительности и что делается мной лично. Это своего рода трибуна.

4 Comments

Add yours
  1. Залпа

    Все это прекрасно.Помогать молодым,конечно,нужно в первую очередь.Но кто поможет нам,которым отработали в школе по 30 лет и чтобы не сидеть на пенсионных копейках хотели бы заняться бизнесом (например кондитерская).Или те кому за 50 неинтересны не государству ,не благотворительным фондам.

  2. Voldemar

    Здравствуйте Владимир Олегович Потанин! Пишет Вам письмо изобретатель, автор метода «… лечение болезней собственными стволовыми клетками» (vd-ragel.ru), не имеющего аналога в мировой медицинской практике. Поскольку Вы Владимир Олегович прагматик, делаете благотворительность и имеете желание продолжать «По Вашим словам, если человек добился успеха, то он должен сделать что-нибудь хорошее для окружающих». Созданию метода я посвятил более 50 лет, также как Вы Владимир Олегович отдаю метод людям, ОБЩЕСТВУ, но у меня в отличии от Вас нет финансовых средств для решения благих намерений. Что делает метод? Метод излечивает болезни в мировой медицинской практике считающихся не излечимыми, например ВИЧ, СПИД, ОНКОЛОГИЯ, МИОПАТИЯ, ОБЛИТЕРИРУЮЩИЙ ЭНДАРТЕРИИТ, когда современная медицина ноги ампутируют, БОЛЕЗНЬ БЕХТЕРЕВА, ЖЕНСКОЕ БЕСПЛОДИЕ, ВСЕВОЗМОЖНЫЕ МУЖСКИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ и многие, многие болезни… Я автор метода на 30 лет старше Вас предлагаю Вам Владимир Олегович обратить внимание на мое предложение: Ваши финансы, мой метод может принести Вам неувядающую славу, общее признание обездоленных людей и ОБЩЕСТВА В ЦЕЛОМ. САМОЕ ЦЕННОЕ И ДОРОГОЕ ЭТО ЗДОРОВЬЕ, КОТОРОЕ ДЕНЬГАМИ НЕ КУПИШЬ, А ПРИМЕНИВ МЕТОД ПРИОБРЕТАЕТСЯ 100% ЗДОРОВЬЕ. УВЕРЕН, ЧТО ВАМ УВАЖАЕМЫЙ ВЛАДИМИР ОЛЕГОВИЧ ЕСТЬ, ХОТЯ ВЫ МОЛОДЫ НЕБОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ В КОРРЕКЦИИ ЗДОРОВЬЯ, СОВРЕМЕННАЯ МЕДИЦИНА КАРДИОНАЛЬНО РЕШАТЬ ПРОБЛЕМЫ НЕ В СОСТОЯНИИ, ТАК ЧТО ПОДУМАЙТЕ НАД МОИМ ПРЕДЛОЖЕНИЕМ (ВАШ КАПИТАЛ+МОЙ МЕТОД), ЦЕНА ПРЕДЛОЖЕНИЯ И СОТРУДНИЧЕСТВА НИКАКИМИ СРЕДСТВАМИ НЕ ИЗМЕРЯЕТСЯ. ВАС ВЛАДИМИР ОЛЕГОВИЧ ПОЗДРАВЛЯЮ С НАСТУПАЮЩИМ НОВЫМ 2014 ГОДОМ. АВТОР МЕТОДА, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ, ПОЧЕТНЫЙ МАСТЕР СПОРТА СССР ПО ТЯЖЕЛОЙ АТЛЕТИКЕ, ПРОФЕССОР ВОЛЬДЕМАР ДОМИНИКОВИЧ РАГЕЛЬ.

  3. Иосиф Саввинов

    Я не очень то верю в искренности миллиардера Потанина. Я думаю это пиар компания,что фонд Потанина это,а также и фонд другого миллиардера Прохорова,фуфло-миф.Просто хотят выглядеть в глазах народа такими филантропами,короче благодетелями бессеребряниками.Что то не видно,что культура поднимается и люди становятся добрыми,умными — наоборот все становится хуже,поднимает голову русский фа- шизм и люди становятся циничнее каждым днем. Прохоров В.Д.понятное дело смотрит на Европу.А Потанин думает что культура его нужна фашистам???

Добавить комментарий