Эксперты о корпоративном волонтерстве: возможна ли работа в больнице?


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии
Фото с сайта www.danilovcy.ru

Фото с сайта www.danilovcy.ru

Школа социального волонтерства и Добровольческое движение «Даниловцы» предлагают серию публикаций о корпоративном волонтерстве. Каждая статья – это мнение эксперта, представляющего или бизнес или благотворительное сообщество. Для нас важно, чтобы корпоративное волонтерство перестало быть диковинкой и чудачеством, а стало одной из публичных и обсуждаемых тем, а со временем и традиционной составляющей работы бизнес компаний и корпораций.

В этом материале — особенности организации проектов корпоративного волонтерства в больницах. Рассказывают Лидия Алексеевская, директор Школы социального волонтерства, и Андрей Мещеринов — создатель и первый координатор волонтерской группы в детском отделении НИИ Нейрохирургии им.Бурденко.

Андрей Мещеринов: «Лучший подарок включает в себя общение с ребенком»

Справка

Андрей-мещериновАндрей Мещеринов — создатель и первый координатор волонтерской группы в детском отделении НИИ Нейрохирургии им.Бурденко. По профессии — музыкант, скрипач, преподаватель. Сегодня Андрей — координатор и специалист по сопровождению волонтеров. Опыт волонтерской работы — c 2008 года.

Кто такие корпоративные волонтеры?

Мы говорим, как правило, о людях, не имеющих опыта волонтёрской деятельности в больнице. Начинать надо с аксиом. Больничное социальное служение – очень непростая и неоднородная тема. Больницы бывают разные, и для них нет единых рекомендаций.

Если попытаться разделить больницы на виды, то можно выделить больницы «одноразового попадания». Травмы, стрессовые ситуации, некоторые болезни приводят к тому, что человек оказывается в больнице и потом оттуда выходит. Другой вариант — больницы, где проходят лечение хронически больные люди. Они периодически живут в больницах. «Хроники» также бывают двух категорий. К первой относим больных с проблемами в желудочно-кишечном тракте, сердце, диабетиков и т. д. Ко второй относятся люди с ДЦП, генетическими заболеваниями и люди с той или иной степенью психических заболеваний, которые вписываются в социум и полноценно в нем живут. Третий вид больниц – те, которые делят жизнь людей на «до» и «после». Сюда попадают люди с серьезными ожогами, ослепшие, пережившие ампутацию внутренних органов или конечностей. Особая тема – онкобольные, попавшие в ситуацию неизвестности, к чему надо готовиться и куда идти. И отдельная тема – хосписы, я по ней не смогу ничего сказать, ну она и не совсем «больничная».

Чем больше болезнь ограничивает жизнь ребенка, тем больше нужно этот мир расширять

В первую очередь – утешение, сочувствие и поддержка. На понятном нам языке любви — это подарок в виде игры, игрушки или вкусной еды. Интересно, что во всех разных ситуациях это нужно в разной степени. Например, могут быть противопоказания в еде. Можно попасть впросак, привезя запрещенные сладости или, как часто бывает, цитрусовые. Если мы хотим вкусно накормить, то надо хорошо знать, к кому мы едем, и список меню нужно согласовывать с врачами. Яркая акция-праздник (в пределах разрешенного врачами, разумеется) будет очень кстати в детской больнице. Помню, у нас в НИИ нейрохирургии им. Бурденко дети с большой радостью реагировали на всякие кукольные театры, концерты и и т.д. У детей прямо глаза светились. Но так как это были дети до или после операции, то если действие затягивалось, они уставали, у них начинала болеть голова, они расползались по палатам.

Подарки обдумывать надо исходя из ситуации подопечных и также стоит быть осторожным. Как-то вместе с нами в больницу пришли сотрудники одной хорошей организации и подарили детям на Новый год потрясающие игрушки очень большого размера. И все бы ничего: игрушки красивые, дорогие, из материалов, не вызывающих аллергию. Но дарящие не учли, что из больницы дети c мамами выписываются, и потом эти подарки надо будет как-то увезти домой. Понятно, что это «своя ноша», которая «не тянет», но если при выписке и возвращении в свой родной город у мамочки на руках помимо больного ребенка есть вещи, может быть коляска, да еще и игрушка размером с самого ребенка, то это уже непросто. Это похоже на то, как в начале 2000-х каждый родитель считал своим долгом передать через ребенка преподавателю на Новый год коробку конфет и бутылку советского шампанского. И оно бы все ничего. Но к концу рабочего дня у преподавателя таких пакетов могло быть 6-7 и не всегда было понятно, что же с этим делать.

Конечно, лучший подарок включает в себя общение с ребенком, интерактив: сделать фотографии и устроить маленькую выставку, снять маленький фильм, изготовить какие-то детские поделки вместе. Или, например, после того, как показали маленький кукольный театр, показать, как он устроен, можно надеть кукол на руку, попробовать сделать кукол самим и даже разыграть сценки. Если ребенок после вашего визита звонит бабушке и говорит: «Мне подарили, мне показали, мне сделали…», то это значит, что взаимодействия было недостаточно. А вот если говорит: «Я сделал, я научился, узнал…» и т. п., это означает успех акции.

Настоящее «общение ради общения» волонтёра с ребёнком возможно, когда группа приходит в больницу раз в неделю. В остальных случаях для общения нужен повод. Это и есть те мероприятия, которые могут организовать корпоративные волонтёры. Это может быть совместное рисование, лепка, можно привезти много картона и из него вырезать и раскрасить фигурки жителей города, дома, машины, можно делать коллаж. Вообще, очень полезны здесь творческие мастер-классы.

Чем больше болезнь ограничивает жизнь ребенка, тем больше надо расширять этот мир. Это одна из задач волонтера!

С помощью КВ возможна реабилитация

Наверняка в каждой волонтёрской группе есть хотя бы один человек, который думает, что дети несчастные, что дети больные, что они ущербные, и что теперь волонтеры должны им то-то и то-то. Такая позиция сначала порождает потребительство у родителей (чаще всего мам), а потом у самих детей. И это потребительство может губительно сказаться на их жизни. Несмотря на болезни и скорби ребенка, волонтеры не должны потакать детям и не должны во всем подстраиваться под ребенка. Наоборот, они должны вооружать детей, чтобы те смогли в последствии влиться в общество, найти там свое место. В больнице пациенты находятся в другом, инопланетном для обычных людей мире. Речь, конечно, не о маленьких детях, которые находятся в некоем сказочном, игровом пространстве, которое созидает, окрыляет ребенка, лечит его раны. Речь о подростках.

Подарки детям в больнице в виде гаджетов, игровых приставок, компьютеров — есть прямое нанесение ущерба детям. Это категоричное суждение, но я в этом уверен. Если мы дарим компьютерную приставку, мы еще больше уводим ребенка в параллельное пространство. Он и так в больнице, он и так оторван от мира. Я думаю, что в этом смысле корпоративное волонтёрство имеет особенно большой материальный ресурс и потому имеет соблазн покупать подопечным что-нибудь дорогое. Этому соблазну стоит противиться и направлять энергию в позитивное русло.

Вообще дело корпоративного волонтерства может даже в какой-то степени совпадает с реабилитацией. Оно может дать человеку силы и желание жить, расширить его горизонты. И мы можем реально расширять возможности детей, например, помогать хроникам освоить школьную программу. Как прекрасно было бы, если бы волонтеры помогали детям-инвалидам осваивать инвалидную коляску. Устраивали бы во дворе больницы маленькие соревнования между ними с небольшими препятствиями (лесенка, пандус), заездами в узкие места (например, в лифт). То есть, нужно обучить человека тем навыкам, которые помогли бы ему потом не оказаться взаперти дома. Да, это требует большого ресурса, но мне кажется, что это под силу корпоративным волонтёрским группам.

Но здесь возможна обратная сторона медали. Есть люди с большой силой воли, сами многое преодолевшие и достигшие, и они не всегда понимают, что преодоление трудностей может сделать человека и их самих жестким, железным, даже агрессивным. И они могут быть чересчур требовательными к подопечным, особенно если сами прошли через подобного рода болезни и ограничения. Ждут, чтобы другие тоже через себя переступали. Это может нанести большой вред. Если волонтер таков, то больные видят перед собой героя, человека, справившегося со всеми трудностями, они начинают тянуться к тому, что для них может быть в принципе недостижимо. Ведь у каждого своя мера. И если забыть об этом, волонтерство может быть травмирующим.

Итак, корпоративное волонтерство может быть очень полезно в больницах. Но надо чётко различать виды болезней и в соответствии с этим выстраивать работу волонтеров. Если это хроники, то их можно обучать школьным предметам, ремеслам, если люди с психическими заболеваниями или инвалиды – помогать им становиться менее беспомощными, если речь идет об «одноразовом» попадании в больницу, то пытаться просто как-то скрасить их время в больнице.

Не всех сотрудников можно допускать к детям в больницу

Когда мы набираем добровольцев, то всегда опасаемся, что придёт человек, обесценивающий маленькие достижения ребёнка или собирающийся разрешать какие-либо личные комплексы за счет ребёнка. Также есть риск воспитания потребительского отношения к жизни у ребёнка, который знает, что раз он долго лежит в больнице или тем более живет в детдоме, то «ему все должны».

Еще встает вопрос, всех ли сотрудников можно допустить ходить к детям в больницу. Является ли тот факт, что человек имеет должность, работает, платит налоги, гарантом того, что ему можно доверять? Нет, не является. К примеру, с недавнего времени пошла такая мода у слушателей радио: звонить в эфир и ругаться матом. Решили выяснить: что ж это за люди, которые звонят? Оказалось, что это вполне себе успешные работники, которые с восьми до половины седьмого сидят в офисе, а потом звонят на радио и таким образом выливают всё, что внутри них есть. Поэтому нет гарантий, что офисный работник будет безопасен в общении с детьми. Порой достаточно спросить у человека, какой у него досуг. Если это человек, который в выходные старается пойти с детьми на каток или на выставку, или поделки с ними сделать, или с женой в театр сходить, или сам ходит на рыбалку и сам что-то интересное может рассказать, то да, скорее всего, всё в порядке. А если этому человеку просто невмоготу в офисе и он набирается там разных эмоций, а вне офиса проводит время как-то деструктивно, то, возможно, этого человека не допускать в больницу.

Допустим, нам поручили группу работников какой-то компании с тем, чтобы мы организовали их волонтерство в больнице. Я бы спросил у людей в первую очередь, какие у них хобби. И анонсировал бы эти хобби в больнице. Например, если кто-нибудь из волонтеров увлечен шахматами, то вполне вероятно, что и дети откликнутся. Человек, который любит решать ребусы или кроссворды, мог бы придумывать с детьми сканворды. Наверно, трудно вывести детей к озеру половить рыбку, но в провинции в детских домах — это вполне реализуемая задача. Это уже будет идея для корпоративного ресурсного волонтерства. Можно поделиться своими увлечениями, и тогда детям тоже будет интересно.

Желательно особенно, чтобы у одной волонтерской группы было одно-два учреждения, куда они ходят регулярно. Взаимодействие с подопечными легче и глубже, если доброволец и подопечный знают друг друга. Тогда между ними уже будут завязываться какие-то личные отношения, но их тоже надо курировать со стороны организаторов волонтерской работы.

Лидия Алексеевская: «Я бы не рекомендовала корпоративным волонтерам посещать детей с онкологическими заболеваниями»

Справка

лидия-алексеевскаяЛидия Алексеевская — директор Школы социального волонтерства, создатель и первый координатор волонтерской группы Движения «Даниловцы» в Российской детской клинической больнице (в отделениях гинекологии и нефрологии). По профессии — психолог, детский игровой терапевт. За плечами пять лет организации детских лагерей — создания и проведение психолого-педагогических программ в детском лагере «Звезда Вифлеема». Опыт работы — с 2008 года.

Корпоративное волонтёрство мне представляется скорее не личным выбором, а общим делом, общим служением. Основной посыл идет не от одного человека, который почувствовал желание и ресурсы для помощи в тяжелых ситуациях, а от коллектива и от руководства компании. Это совсем не то же, что глубокое личное решение и глубокое личное общение волонтера и подопечного.

Ввиду такой специфики корпоративного волонтерства, его ниша в больницах – это «хроники», люди с заболеваниями, не угрожающими жизни или не грозящие инвалидностью, но требующие долгого и периодического лечения. Я бы не рекомендовала корпоративным волонтерам посещать детей с онкологическими заболеваниями. Визиты в такого рода больницы — это стресс как для самих волонтеров, так и для детей. Сложно проследить, что станет с ними после этих визитов. Лучше выбирать более «безопасные» форматы.

Ребенку в больнице нужны событийность и личная поддержка

На мой взгляд, детям в больнице прежде всего нужны две вещи: личное общение и событийность жизни. Событийность жизни выражается в том, что ребенок чувствует: вся жизнь не сводится к болезни. Ребенок что-то делает, у него что-то получается, он «растет» и что он востребован. Мне кажется, что именно эту «событийность» может обеспечить корпоративное волонтёрство.

В ряде случаев волонтёр начинает испытывать устойчивую потребность в общении с детьми. Тогда он начинает посещать больницу регулярно, возможно, у него выстраиваются личные отношения с конкретным ребенком, и именно тогда ребенок получает ту самую желанную личную поддержку.

Если же визиты в больницу случаются реже (например, раз в месяц), то они имеют уже скорее разовый характер. И тогда нужны большие, качественно подготовленные творческие мастер-классы. Тогда кто-то из волонтёров мастер-класс ведет, а кто-то вместе с детьми просто участвует, помогает детям.

Что можно делать с детьми без профессиональной подготовки?

Есть творческие задания, которые выполняются за один раз. Хороший пример – мыловарение. Сделали все вместе и получили результат — рядочек очень красивых мылец. Получили готовый продукт, который можно оформить, сфотографировать, подарить кому-то. Также это может быть изготовление авторских кукол и любые другие поделки, доступные по уровню сложности, которые можно сделать за час, которые будут выглядеть красиво и привлекательно.

Другой вариант – стенгазета. Для нее надо предусмотреть возможность сразу распечатать весь материал. И тогда мы тоже через три-четыре часа получаем результат: полотно на стене с историями разных ребят, фотографиями, рисунками, викторинами с ответами. Или снять маленький фильм: «жизнь нашего отделения». Можно сделать журнал «Откуда мы родом» про свой родной край. Еще возможна театральная постановка. Следует заранее подобрать интересный сценарий, дать всем несложные роли и слова, сделать костюмы и показать результат.

Для подростков будет очень интересна бизнес-игра «Чем занимается наша корпорации?», объясняющая, что корпорация делает, как это происходит, какие есть вакансии и как это влияет на мир. Таким образом, ребята могут получить представление «вот так люди работают в реальном мире».

Вообще, в советской педагогике есть большая копилка так называемых коллективных творческих дел (КТД) – вариантов того, что можно придумать и сделать вместе с группой детей в течение двух часов. Главное, чтобы это был разовый проект, в который вкладываются не только волонтеры, но и дети, и результаты которого можно «пощупать».

После встречи с детьми можно сделать фотографии получившегося, распечатать, повесить их у себя на предприятии. Особенно интересно, когда у сотрудников есть возможность посещать разные места. Получается негласное соревнование: «А вот у нас… – А вот у нас…».

Это все непросто организовать, но оно стоит того

Нельзя забывать, что дети необязательно сразу будут гореть желанием принять участие в чем-то. Нужно подумать заранее о привлечении детей доступными средствами. Главное – чтобы мотивом не было обещание какой-то награды, иначе внутри самой группы будет расслоение: будут дети, которые пришли делать хорошее общее дело, и будут дети, которые пришли за бонусами. Поэтому мотивацией должны быть другие аргументы. Можно приглашать сделать презентацию, рассказывать, как это будет, как это весело, как это нужно и т.п. Можно пройтись по палатам, лично познакомится и пригласить детей, можно даже сделать «анонс» и повестить в отделении за несколько дней, тогда ребята будут готовится и предвкушать приход волонтеров.

«Ты моя мама, ты будешь моей мамой»

Волонтеры могут встретиться с какой-то тяжелой ситуацией, которую им лично будет пережить тяжело. Особенно это касается отношений с сиротами. Чаще всего от детей идет посыл к усыновлению. Иногда он произносится напрямую: малыш обнимает женщину-волонтера и говорит: «Ты моя мама, ты будешь моей мамой». Такие ситуации очень трудно пережить, и самому добровольцу очень нужна поддержка. Подобные травматические переживания могут возникнуть в больнице.

Еще есть опасность быть неоценённым со стороны руководства, которое затеяло «волонтерство», но далее не проявляет никакого интереса к нему. Хорошо, когда в добровольческой организации есть активные люди, но когда их инициативы будут гаситься, есть риск, что они быстро уйдут, разочаруются.

Быть внимательным с модой на сексуальность

Конечно. Когда для общения с ребёнком приходит человек без определенной цели, просто за компанию, без личного интереса, он может много чего себе позволить по отношению к подопечным, не проявляя деликатности. Тогда он, например, начинает учить мамочек, как надо жить, как надо лечить. Или, как надо верить, чтобы выздороветь, или объяснять, за что им послана эта болезнь. Или говорить ребёнку: «Это всё ерунда, ты просто ленивый, ты всё сможешь. Видишь, какие мы замечательные? Вот и ты тоже сможешь». Есть еще риск инвалидизации, если добровольцы приходят жалеть деток, которые «ужасно больны», они начинают изо всех сил помогать и делать за ребёнка то, что он сам может делать. Тогда он может утвердиться в мысли, что он бедный, несчастный, и пришли взрослые дяди-тёти и подтвердили, что он такой и что весь мир знает об этом

Еще надо быть очень внимательным с модой на сексуальность. Если волонтер — какой-нибудь «крутой пацан», которому ничего не стоит «склеить» девочку (а то и не девочку) на ночь, то в подростковое отделение я бы такого не пускала. Понятно, что ничего криминального в больнице не случится. Но общение с таким человеком для девочки или для мальчика может быть негативным. А девушкам волонтерам всё-таки желательно одеваться скромнее, чтобы не вызывать реакцию у парней-подростков: волонтеры уйдут, а детям оставаться в больничных стенах один на один со своими переживаниями.

Есть еще и солидные люди, которым непонятно, «что такое дети» и как с ними можно разговаривать. Я бы таких людей просила брать на себя организационные функции или фотографирование. Чтобы они не сидели в страхе от возможного общения с ребенком. Мы знаем также пожилых волонтёров, которые приходят в больницу и говорят: «Так, мальчик, иди сюда, сейчас мы будем с тобой учить стишок». Я бы им тоже давала в руки фотоаппарат.

В каждой волонтерской группе нужна некая дифференциация, чтобы каждый смог найти своё место и как-то по-своему дойти до детей. И за это должен отвечать отдельный человек, который должен знать всё нужное про добровольцев.

Допустим, нам поручили группу работников банка. Я бы собрала эту группу. На первой встрече проговорила бы с ними их цели, чтобы услышать каждого: что его привело и что ему интересно. На основании этого придумала бы форму общего дела. Зная условия конкретной больницы, наметила бы основные идеи реализации этой формы. Два-три раза встретилась бы с этой группой, обсудила с ними всё, и что-то мы бы с ними придумали и подготовили. Договорились бы с больницей о конкретном дне и времени и приехали на встречу с детьми. Потом я бы запросила у всех отзывы, отметила удачное завершение и сделала новость для других сотрудников организации.

Справка

Добровольческое движение «Даниловцы» – это общественная организация, которая с 2008 года непрерывно организует долгосрочную и регулярную работу волонтерских групп в больницах и сиротских учреждениях, работу с инвалидами, многодетными семьями, стариками, бездомными, заключенными. «Даниловцы» — это ежегодная помощь более чем 4000 подопечным, 18 постоянно действующих волонтерских групп, почти тысяча добровольцев.

Стать волонтером и помочь волонтёрскому движению может каждый, имеющий хотя бы искорку желания делать добро.

 

+ There are no comments

Add yours

Добавить комментарий