«Всем организациям, которые работают в этой области, нужно морально готовиться»


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

30 июня реестр «иностранных агентов» пополнился: Минюст включил в него Фонд содействия защите здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова. Организация, существующая с 2009 года, занимается профилактикой ВИЧ, туберкулеза и гепатита С, оказывает помощь наркозависимым людям.

Президент фонда Анна Саранг рассказала «Филантропу» о том, как это решение отразится на его деятельности.

— Аня, что вы планируете делать в связи с включением вас в реестр? Будете ли вы оспаривать?

— Мы будем, конечно, обжаловать это решение. Мы только в пятницу, 1 июля, познакомились с решением Минюста, когда они его вывесили на сайте. Узнали об этом факте за два дня до этого из интернета. Сам Минюст нас ни о чем не уведомлял. Признак политической деятельности, который у нас нашли – это «попытка влиять на принятие решений государственными чиновниками».

— Какое именно действие было так классифицировано?

— Вообще это называется адвокация. Мы понимаем, что в России ужасная политика в отношении наркозависимых людей. Политика репрессивная, построенная на многократном систематическом нарушении прав человека, попрании человеческого достоинства. Естественно, мы стараемся сделать так, чтобы это отношение улучшалась. В частности, чтобы в России реализовывались программы заместительной терапии метадоном и бупренорфином.

Программы, направленные на то, чтобы люди, которые страдают наркозависимостью, могли получать препараты в медицинских условиях.

Чтобы им не нужно было ходить к барыге, воровать, не работать целыми днями и думать только о деньгах и наркотиках, а можно было с утра прийти в больницу или наркологический диспансер, получить свое лекарство и потом целый день, как все остальные люди, работать, учиться, заниматься детьми и т.д. У нас в России этот способ лечения, который во всем мире доступен, и который рекомендован всеми кем только можно – ВОЗ, управлением ООН по наркотикам и преступности, Генеральной Ассамблеей ООН. Это общепризнанная программа. Россия – единственная страна, где ее нет. Ну, не единственная – еще в Узбекистане нет и в Туркменистане. И мы пытаемся добиться, чтобы этот закон изменили. Получается, что мы пытаемся повлиять на законодательство страны…

13549160_10153711160168587_820600199_o

Уличная социальная работа фонда. Фото: Иван Ридм

— А финансирование у вас все из западных источников? Или только его часть? 

— Практически все. У нас есть один российский грант на наш проект работы с наркозависимыми от «Открытого института Здоровья». Это российская организация, но фактически средства получены из гранта Глобального фонда по борьбе со СПИДом, туберкулезом и малярией. Так что по сути это тоже иностранные деньги. Российских денег практически нет, не считая небольшие пожертвования через Яндекс-деньги на нашем вебсайте.

— Насколько мне известно, эта тематика не особо популярная в России в смысле сбора частных пожертвований.

— Да, в принципе, частные пожертвования, которые на Западе очень распространены, у нас еще не так развиты. А группа, с которой мы работаем, мягко говоря, не самая популярная для пожертвований. Это не дети в детских домах, не онкобольные.

В глазах обывателя – это какие-то непонятные люди, которые «сами виноваты в своих проблемах». И большинство даже заболеванием это не считают.

Естественно, люди, которые сами сталкивались с этой проблемой, понимают ее более глубоко, и которые поддерживают принципы работы нашей организации, нам помогают. Но для широких фандрайзинговых кампаний, конечно, наша тема не очень приглядна.

— Что теперь изменится в вашей работе в связи с признанием фонда «иностранным агентом»?

— Судя по всему, существенно увеличится административная нагрузка. Мы сейчас уже ознакомились с требованиями, которые предъявляются к «иностранным агентам». Нужно будет проводить аудит – мы и так это делали, но теперь его результаты нужно будет сдавать гораздо раньше. Все балансы придется закрывать уже в январе и начинать аудит и сдавать отчет до 15 апреля. Видимо, придется административный отдел укреплять, что для организации, конечно, достаточно сложно. Потому что лишних денег и сил на бюрократическую работу у нас нет.

— «Иностранным агентам» необходимо везде сообщать, что они — «агенты»: на собственном сайте, в СМИ, в публичных выступлениях. Как вы к этому относитесь?

— Это для нас проблемы не составляет, потому что наша аудитория достаточно узкая. Люди, с которыми мы сотрудничаем, прекрасно понимают, что такое «иностранные агенты». И я думаю, что никого это отпугивать не будет. С широкими массами мы не работаем, бабушкам на скамейках листовки не раздаем.

anya_vova

Аня Саранг и волонтер фонда на субботнике по уборке улиц города от использованных шприцев

— А как отразится новый статус на работе с вашими благополучателями?

— Мы постараемся, чтобы на людях, получающих от нас помощь, это никак не сказалось. Пока мы планируем продолжать работу всех наших сервисов.

— Расскажите, пожалуйста, об этих сервисах. Что именно вы делаете?

— Наша работа в Москве направлена на предоставление помощи наркозависимым людям. Мы не ждем, когда они обратятся в нашу организацию за помощью, а сами достаточно активно ее предлагаем каждый день. Проводим уличную социальную работу у аптек города, где собирается много наркозависимых. Ежедневно встречаемся с 15-20 людьми.

Поскольку мы работаем каждый день и в нескольких местах, у нас довольно большой охват. В прошлом году, например, по данным годового отчета, мы работали с 5000 наркозависимыми.

— Им всем оказывается помощь?

— Конечно, не каждый этот контакт заканчивается катарсисом и чудесным исцелением. Мы стараемся людям помогать в том, что им необходимо. Мы не говорим: «Давай, лечись от наркомании». Они и так это слышат со всех сторон. А говорим: «Мы готовы тебе помочь решать те проблемы, которые у тебя есть на сегодняшний день». Для наших клиентов это чаще всего проблемы, связанные с постинъекционными осложнениями – абсцессы, необходимость протестироваться на ВИЧ, на гепатит, необходимость обратиться в больницу. Многим нужна юридическая помощь — в уголовных делах или в восстановлении прав. Многим просто негде жить. Людям порой кажется, что у наркозависимых только одна проблема – наркотики. И если они бросят наркотики, то все проблемы их отпадут сами собой. Это, к сожалению, не так.

— Вы также занимаетесь профилактикой ВИЧ-инфекции и гепатита?

 — Да, мы предлагаем профилактические материалы. Наша группа – люди, которые потребляют наркотики – самая уязвимая в плане эпидемии ВИЧ, которая сейчас в России активно развивается. По сообщению Федерального Центра по борьбе со СПИДом, число ВИЧ-инфицированных уже превысило миллион человек, большинство по-прежнему инфицируется из-за использования нестерильных игл и шприцев. Поэтому мы предлагаем шприцы, презервативы, тесты на ВИЧ, консультируем по вопросам ВИЧ-инфекции, гепатита, передозировок, туберкулеза.

— Про профилактику передозировок расскажите подробнее, пожалуйста.

— Мы рассказываем людям, как предотвратить передозировку приводящую к смерти, обучаем, как оказывать первую помощь. Также, мы предоставляем налоксон – это средство, которое помогает предотвратить смерть, если у человека случилась передозировка. И мы просим людей, которые пользуются налоксоном, сообщать, если он кому-то помог.

В 2014 году мы получили сообщения о 223 спасенных нами жизней, в 2015 – о 194 жизнях. Это очень точные цифры, это конкретные люди, которые пришли и сказали: «Вчера я вашим налоксоном Васю спас, а то бы он умер».

Может быть спасенных жизней еще больше, но это по крайней мере, те, о ком мы знаем точно.

— В реабилитационные службы вы тоже отправляете людей?

— Да, если человек говорит, что он хочет решать проблему зависимости, есть несколько вариантов. У нас есть психологи, которые могут помочь определиться, с какими именно проблемами человек хочет работать. Кому-то мы помогаем найти группы поддержки – «анонимных наркоманов», некоторые наши сотрудники сами являются анонимными наркоманами, они могут сопроводить первый раз на встречу.

Проблема в том, что у нас наркологическая низкопороговая помощь очень не развита. Программы детокса, которые предлагает государство в наркологических диспансерах, совершенно не эффективны и очень изматывающие. Если человек хочет, мы, конечно, помогаем ему устроиться в наркологическую больницу. С реабилитационными центрами тоже сложно. У нас нет центров, которые работали бы бесплатно. Каждый раз приходится с кем-то отдельно договариваться и просить, чтобы наших клиентов взяли на реабилитацию. Если они кого-то берут, то делают нам большую любезность… Если людям негде жить, мы устраиваем их в Центр социальной адаптации, в Люблино, например. Но там тоже нельзя находиться наркозависимым, в отличие от западных стран, где приюты предусматривают специальные условия и сервис для наркозависимых людей.

— Вы знаете, какая сейчас ситуация у коллег, занимающихся схожей с вами тематикой?

— Да, многие из них тоже стали «агентами». Недавно две организации – Некоммерческое партнерство «ЭСВЕРО» и «Социум» из Энгельса тоже включили в список агентов. Видимо с этого года все-таки пошла некая волна.

Если раньше сервисные организации, которые занимаются общественным здравоохранением, не трогали, сейчас похоже настал и наш черед.

Видимо всем организациям, которые работают в этой области, нужно морально готовиться.

— Некоторые организации, попавшие в реестр «агентов», через какое-то время закрываются. Вы не думали об этом? 

— В настоящий момент мы закрывать фонд не хотим. Потому что все наши сервисы завязаны на организацию. Сложно индивидуальным лицам закупать шприцы, презервативы, то, что мы даем нашим клиентам. Закрывать будем, если только создадут невыносимые условия работы.

+ There are no comments

Add yours

Добавить комментарий