25 сентября, в Международный день глухих, по всей России прошла премьера документального фильма «Услышь меня», который является частью масштабного социального проекта. Среди героев фильма – Варвара Ромашкина, руководитель отдела переводчиков жестового языка Российской государственной специализированной академии искусств, переводчик и постановщик жестового языка в спектаклях театра неслышащих актеров «Недослов».

Варвара долгое время работала в отделе ведущих эфира сурдоперевода Первого канала, а два года назад ушла с телевидения туда, где действительно нужна: в академию, в театр. Полтора часа она переводила спектакль «Прелести измены» с жестового языка, а теперь сидит за небольшим столиком в опустевшем зрительном зале, ждет актеров на традиционный «разбор полетов». Объясняет, смеясь: «Я здесь и жнец, и чтец, и на дуде игрец».

Варвара Ромашкина рассказала «Филантропу» про язык жестов и мир глухих, театр «Недослов» и про то, как искусство может изменить жизнь.

— Среди целей проекта «Услышь меня» в первую очередь обозначено – добиться изменений в законодательстве в части трудоустройства и образования. Какие здесь существуют проблемы?

– Все рады фильму: актеры, студенты, переводчики. До сих пор появлялись только небольшие репортажи, учебные работы. А здесь полнометражное документальное кино, которое охватывает все стороны жизни, поднимает проблематику. Мир неслышащих закрытый, я всю жизнь борюсь с этим, но пока не очень получается.

Глухим и слабослышащим недоступно ни образование, ни трудоустройство в той мере, в которой оно доступно всем нам. Работодатель не хочет брать их на работу, потому что его пугают трудности общения. Элементарная работа, например, курьером или руками что-то делать, а работодатель говорит: «Как мы будем с ним общаться». Даже не хотят выслушать, а человек может быть с высшим образованием, прекрасный, умный человек! — «Спасибо, нам не надо». Вот с этим как бороться? Фильм может повлиять, но я сомневаюсь, что это влияние будет сильным. Всех же не заставишь думать по-другому. Как повлиять на мозг человека, у которого есть какое-то предубеждение? Как стереотип побороть? Для этого должно пройти много времени и у людей должны открыться глаза. Пока люди называют их глухонемыми, так и будет. Либо глухие, либо неслышащие, но никак не глухонемые. Этот термин идет еще с царских времен, потому что тогда их не учили говорить, они действительно, как Герасим, мычали. Часто неслышащих сравнивали практически с умственно отсталыми, считали, что они не могут нормально развиваться. Стереотип, которому столько сотен лет, сложно перебороть. Конечно, мы стараемся, с разных сторон работаем на это. Кто-то кино снимает, кто-то где-то что-то говорит…

— А образование?

– В стране только четыре вуза, где могут учить глухих и слабослыщащих, и все они в Москве: Российская государственная специализированная академия искусств, МГТУ им. Н. Э. Баумана, РГСУ и МПГУ. Это те учебные заведения, где есть штатные переводчики на зарплате у государства. Да, государство оплачивает инвалидам по слуху 40 часов услуг переводчика в год, но что такое 40 часов? Многие неслышащие ребята сами поступают в вузы, умудряются учиться в одиночку, переписываю конспекты, но им невероятно сложно.

— Как-то эти проблемы можно решить?

– Проблема решаема на уровне подготовки переводчиков. Нужно большое количество переводчиков, как за границей. На каждого глухого нужен один переводчик. Хотя бы один переводчик на 10 человек. А у нас, по статистике, один переводчик в лучшем случае на 1000. Про периферию я вообще молчу. Например, в Новгороде переводчиков просто нет. Там работают переводчиками слабослышашие люди с хорошим остаточным слухом. Но это мучение для них.

— Неужели в России ни один вуз не готовит переводчиков жестового языка?

– В этом году МГЛУ выпустил бакалавров. Я их называю первыми ласточками. Четыре года назад набрали 10 девочек, у которых второй язык жестовый. Но я в корне не согласна с политикой брать студентов, которые вообще не знают, что такое мир глухих.

Как можно жестовому языку, вообще языку научить за четыре года?

Да, им интересно, но они не могут быть полноценными переводчиками, такими, как я была в их возрасте. Потому что у меня за плечами школа – это семья. У нас всегда были переводчики из семей глухих, а сейчас пытаются брешь заделать девочками из МГЛУ.

— Почему профессия стала непопулярной, в том числе и среди детей неслышащих родителей?

Варвара Ромашкина и актеры театра «Недослов»

– Потому что зарплата недостойная, потому что государство до сих пор не может принять закон о переводчиках. Я руковожу отделом переводчиков в академии. Нам ректор говорит (и я его понимаю): «Вы должны отработать 36 часов в неделю, как педагоги». На мероприятии у нас один переводчик работает два часа. В это же время девочки переводят на английский, вдвоем, каждая по 15 минут. Потому что не прописано в законе, сколько должен работать переводчик жестового языка, какая должна быть зарплата, сколько у него должен быть отпуск. Только недавно мы появились в перечне Минтруда как профессия. До этого нас приравнивали к кому угодно: к педагогам в учебном заведении, к мастерам на заводе.

 — С чем это связано?

– Очень долго у жестового языка не было статуса. Его вообще не признавали языком. Только в 2012 году в рамках закона об инвалидах была подписана ратификация русского жестового языка. Он перестал быть «средством межличностного общения», а стал языком, на котором можно общаться, вести обучение. Минобр, Минтруд должны к концу этого года выдать закон про нас, переводчиков. Ректор говорит, пока не будет «бамажки», где все пропишут, вы будете работать в неделю 36 часов. В Бауманском университете настаивают, чтобы переводили по 40 часов. И нигде нет регламента. Мое мнение – три пары, шесть часов в день, не больше.

— Каковы лингвистические особенности жестового языка?

– Это такой же язык, как все остальные, он имеет диалекты, сленг, жаргон. Даже несмотря на то что у него звуковая основа русская, для нас он иностранный. Они для нас иностранцы. Есть слова, непереводимые на жестовый язык. А есть, наоборот, такие жесты, к которым трудно подобрать словесный эквивалент. Есть вот такой жест, — Варвара два раза прикасается ладонью к подбородку, — он может означать «супер», а может – «ты обнаглела», «с ума сошла». Зависит от смысла. Жестов вообще меньше, чем слов в русском языке, а сейчас еще активно появляются иностранные заимствования, начинаем придумывать, как это можно показать.

— В 1990-е новости по Первому каналу сопровождались сурдопереводом. Сейчас нет. Его отсутствие чем-то компенсировано?

– Есть статья «доступ к информации». У нас с вами огромный доступ к информации, мы можем себе позволить выключить телевизор. Они не могут себе позволить его включить. Да, сейчас стало больше скрытого субтитрирования, но для этого нужен крутой телевизор с функцией телетекста. Если вы живете где-нибудь на периферии, вы едва ли такой себе позволите. Кроме того, детские фильмы, мультфильмы очень мало субтитрируются. Только иностранные. К нашим фильмам если и делают субтитры, то для иностранцев, изучающих русский язык.

Но, по-моему, глухих больше, чем иностранцев, которые изучают русский язык. Они должны получать все: и перевод на жестовый язык, и бегущую строку.

Вы когда-нибудь пробовали читать бегущую строку и схватывать при этом картинку? Много получили информации?

Перевод – это наша беда. В Сирии война – там есть перевод, в Китае есть перевод, на Украине плохо – на нескольких каналах у них перевод. А у нас в лучшем случае – обращение президента два раза в год, и то в Интернете показывают. Зачем? Наберите людей, займитесь их внешним видом. А на телевидении хотят видеть топ-моделей, у которых ноги от шеи, и не обращают внимание на то, знают ли они жестовый язык, могут ли они донести информацию. Почему убрали переводчиков с новостей? Потому что не могут контролировать, говорят: «Откуда мы знаем, что вы там переводите». Прецедент был на Украине, во время Оранжевой революции. Это я точно знаю. Мы сначала не понимали почему, а потом Константин Львович (прим. – Эрнст) сам сказал: «Кто вас контролирует. Вот на Украине диктор говорил одно, а переводчик перевал другое». Убрали с главного канала – уберут отовсюду, так и случилось. Последний раз переводчик был в 1998 году. За это время уже целое поколение выросло, и для них перевод на телевидении – это легенда.

— К слову о молодом поколении. По статистике, только 10-15% глухих образованы. Это достоверные данные и как это, в таком случае, проявляется?

– Да, хорошо образованных мало. До сих пор идут тяжбы, на каком языке учить неслышащих детей: на жестовом или звуковом. До признания жестового языка в школах было запрещено им пользоваться. Учили при помощи дактилологии, а чаще артикуляции. Но представьте себе, как можно, чтобы ребенок понял все тонкости материала, считывая с губ педагога? Он раз вгляделся, два вгляделся, а потом надоело, и он больше не смотрит. Как правило, более сообразительные дети выходят из семей глухих, где с самого начала на бытовом уровне у них был жестовый язык. Случается и наоборот. Слабослышащий может быть очень образован, но если он не знает жестового языка, он оторван от этого мира, он и не со слышащими и не с глухими.

Глухих и слабослышащих «научают», как я говорю, читать. И они читают. Но не понимают, что читают. Они выпускаются из школы – умницы, отличники, все рапортуют, слова читают, но не знают их смысловую нагрузку. Таких среди поступающих к нам процентов 90. И с каждым годом ситуация все хуже.

Мы тут бьемся, подтягиваем их, но как за 5 лет обучения дать то, что школа не смогла за 12? Вступительный экзамен по русскому языку. Даются им тексты из рассказов, которые Лев Толстой писал для своей воскресной школы. «Акула», «Прыжок» – простейшие, дети в первом-втором классе проходят. Наши абитуриенты должны прочить и пересказать, о чем речь. Они не стесняются, спрашивают, что означает то или это слово. Мне приходится подсказывать. Упуская пару слов, они теряют смысл, а если мы им дадим того же Толстого, но выдержки из романов?

— Учатся они так же, как все студенты? Например, случаются отчисления?

– Они у нас до неузнаваемости меняются. Актеры, которые сейчас играли, — все наши выпускники разных лет. Вспомнить, какими они были… Мы нянчимся с ними, с ними бьемся за них же. Мы их граним. Первый год самый сложный. Во-первых, башку сносит от того, что в Москву попадают. У нас же москвичей очень мало, в основном из регионов студенты. Затягивает ночная жизнь, клубы. Тогда мы их трясем, старшие студенты на своем примере учат. Случаются, конечно, отчисления, и тогда они идут другим путем. Но как правило, если уж они поступили, то держатся за академию, потому что понимают, как это важно. Вы даже не представляете, какие они на самом деле стойкие, сильные.

— Расскажите о театре «Недослов». Чем живут актеры, у них есть еще какие-то профессии?

– Мы очень хотим, чтобы они жили театром, чтобы театр давал им возможность зарабатывать. Но пока не так. Они стараются найти такие места, чтобы можно было сбежать сюда и играть. Вот Ермек, допустим, который сегодня играл странного друга в красных штанах, он работает в академии. Его взяли на театральный факультет, на актерскую кафедру, он отвечает за свет, за монтировку в оперной студии. Вот Илюха вошел, он пока никак. Перебивается какими-то случайными заработками.

Леша Знаменский, очень талантливый человек. Закончил ВГИК. Единственный во всем мире, не побоюсь этого слова, дипломированный режиссер игрового кино, который не слышит. Один во всем мире.

Ребята очень талантливые и вынуждены перебиваться с хлеба на воду. Они хотят работать, хотят ставить спектакли, они могут работать со слышащими актерами. Но разве им дадут денег снять кино? Кто на заводе, кто в «Ашане» работает. Женька, он играл в первой новелле, очень талантливый человек, работает на заводе. У него жена, ребенок. Надо же их кормить. Они трудно живут. Но они молодцы. Я их всех люблю.

— Вы много лет занимаетесь этой темой, знакомы с ситуацией в развитии. Намечаются какие-то положительные перемены в обществе? 

– Изменить что-то пытаются, но медленно. Сейчас много разговоров о доступной среде. Вы знаете, на что я обратила внимание? Это не ревность, не обида, это факт. Глухими никто не занимается. По ним же не видно, что они инвалиды. Ходят здоровые, крепкие. Где они инвалиды? И во всех государственных программах про них вспоминают в самую последнюю очередь. Вот соберут какое-нибудь совещание: «Ой, а нам же переводчик нужен, у нас же будут глухие». И начинают с собаками искать. А это должно быть автоматом, как пандусы для колясочников.

— Что каждый из нас должен сделать, чтобы ситуация изменилась в лучшую сторону?

– Быть терпимее. Если от вас зависит, получит ли такой человек работу, дайте ему шанс. Как правило, им даже шанса не дают доказать, на что они способны. Ребята из Бауманского выпускаются и не могут найти работу. Представляете, каким надо умницей быть, чтобы, не обладая слухом, закончить технический университет. Его однокурсника, у которого синий диплом, который, может быть, лоботряс, возьмут на работу, а этого не возьмут, пусть он хоть три красных диплома получит. Почему? Дайте ему возможность. Женщина пришла сегодня посмотреть спектакль. Она работает бухгалтером в какой-то крупной компании. Но ей просто повезло. Ей дали шанс, она доказала свою состоятельность. Тоня наша, которая играла в последней новелле, работает в банке. Случайно нашла вакансию, взяли. Теперь хочет уйти, а ее не отпускают, потому что она очень хороший работник.

Ребята часто просят меня позвонить, поговорить с работодателем. И я поражаюсь, до чего люди доходят. Когда мы хотели устроить Женю монтировщиком в небольшой театр, у меня состоялся такой разговор:

— Он сам человек театра, он сможет у вас работать. Поговорите с ним.

— Пусть он мне позвонит.

— Он не может вам позвонить, я вам позвоню, он напишет вам смску.

— Нет, пусть позвонит.

— Я вам объясняю, он не может позвонить.

— Женщина, вы что не понимаете, что вы лишаете его работы.

Доходит до абсурда. Хочется встряхнуть этих людей, сказать: «Ребят, очнитесь». Потому что с каждым это может случиться, мы все под богом ходим. Врагу такого не пожелаешь, я сама через это прошла, я выросла в этом мире. Ну будьте вы более внимательны, больше ничего не надо. Они сами все сделают. Им не нужны няньки, не надо жалеть их, надо им помочь. Если у вас есть такой человек, просто не поворачивайтесь к нему спиной, и тогда он вас поймет, он с губ прочитает.