Нелегальная трудовая миграция создает массу проблем — кто бы спорил. Однако у этой медали есть и другая сторона, о чем свидетельствуют истории молодых мам, оказавшихся в России на птичьих правах.

О проблемах, которые нелегальные мигранты доставляют россиянам, только ленивый не говорит. Они не платят налоги — теряет казна. При пересечении границы не проходят медобследование — серьезные риски для здоровья местного населения. При этом, скажет любой специалист системы соцобслуживания и защиты прав детства, мигранты из некоторых регионов стали просто-таки секс-символом для многих россиянок из семей «группы риска». Женщины рожают от этих секс-символов детей, а призвать в дальнейшем к ответственности (в том числе к алиментной) папаш просто невозможно – формально этого человека в стране нет. При этом государству необходимо содержать в государственных учреждениях тех детей, которых либо оставили в роддомах женщины-мигрантки, либо у этих женщин попросту изъяли.

Разумеется, у большинства россиян такая картина вызывает раздражение. Но давайте попробуем рассмотреть эту ситуацию с другого угла зрения. Для начала — две реальные истории.

История №1. Назигуль

Женщина из Киргизии, 26 лет, приехала на заработки в Россию. Здесь познакомилась с земляком, с которым вместе стали снимать комнату. Работала Назигуль на барахолке, у таких же нелегалов, как она сама: продавала тут же испеченные лепешки. Через какое-то время поняла, что забеременела и родила своему сожителю мальчика.

И узнала, что значит родить ребенка, если у тебя нет никаких российских документов. Иностранному гражданину без страхового полиса дается три дня на получение медицинских услуг. Но, как правило, главврачи роддомов и этого срока не дают. Или вымогают деньги, пользуясь беззащитностью пациента и его полным незнанием своих прав.

Так случилось и на этот раз. Главный врач сказала Назигуль: или 16 тыс. рублей за оказанные медицинские услуги, или я сдам тебя в УФМС (управление Федеральной миграционной службы).

Мигранты как огня боятся одного только упоминания УФМС. А мамы с детьми — особенно. Сотрудники УФМС отправляют нелегала в СИЗО, где он ждет суда о депортации. Затем, если суд принимает соответствующее решение, мигранта выдворяют из страны. Ребенка же, естественно, в СИЗО никто не везет, его попросту отбирают и помещают в сиротское учреждение. И совсем не факт, что этого ребенка депортируют вместе с родителями. В итоге мать, предположим, в Киргизии, а ребенок — в России. А шансы переправить ребенка к матери практически равны нулю. И даже если это удастся, то времени потребуется немало. Этот срок, который ребенок пробудет в детдоме, необратимо искалечат тонкую детскую психику и серьезно нарушит отношения между матерью и ребенком.

Назигуль зарабатывала 8 тыс рублей, 4 тыс из которых отсылала на родину. Конечно, она отродясь не видала тех денег, что запросила с нее главврач. Женщине пришлось много и долго плакать и унижаться перед сотрудниками учреждения, прежде чем главврач «сменила» гнев на милость и поставила условие «помягче»: пока не будет денег, никакой справки о рождении ребенка не дам!

Между тем, по этой справке регистрируют ребенка в ЗАГСе, ему выдают свидетельство о рождении. Если регистрация ребенка не произошла, его формально не существует. Мама, находящаяся на территории страны без документов и ребенок, которого официально не существует, – сказка и мечта для разного рода сволочей, эксплуатирующих детей.

В результате Назигуль ушла из роддома с ребенком, но без справки. Ребенка она, соответственно, не зарегистрировала. Доход Назигуль после родов резко упал, т.к. единственным рабочим в семье остался ее сожитель.

Назигуль, нахлебавшись «добра» от российских граждан, решает вернуться с ребенком на родину и… выясняет, что снова беременна. Ни о каком прерывании беременности речи идти не могло, по причине того же нелегального нахождения и отсутствия документов: ее бы не взяло ни одно учреждение здравоохранения. У Назигуль родилась дочка. На этот раз маму отвезли в другой роддом, где главный врач оказалась человеком гуманным и порядочным. Она выдала Назигуль справку, денег с нее требовать не стала, и после выписки женщина стала готовиться к отъезду на родину уже с двумя детьми.

Но не тут-то было! Поскольку старший малыш официально не существовал, купить ему билет было невозможно. Назигуль обратилась в органы опеки. Здесь сказали, что сделают запрос в роддом и попросят выдать справку. А спустя месяц выяснилось, что они решили этого не делать, т.к. «ну как в роддоме выдадут справку, она (Назигуль) же им денег должна».

Помочь Назигуль вызвалась общественная организация: написала ходатайство главному врачу роддома, описав безнадежную ситуацию матери. Главная, с ухмылкой прочитав ходатайство, сказала, что без денег даже не будет его рассматривать.

К счастью, в итоге проблему удалось решить — через консульство, где Назигуль выдали какой-то документ с фотографиями ее детей, и она отчалила на родину.

История №2. Оля

Девушке 20 лет, она из Украины. Мама перевезла Олю в Россию, когда ей было 12. Документы, подтверждающие легальное нахождение семьи в России Олиной маме сделать не удалось, тем более что женщина была полностью поглощена борьбой за более-менее достойное существование, и на все остальное ее попросту не хватало.

В 17 лет Оля стала жить с молодым человеком. Как только девушке исполнилось 18, он предложил ей узаконить отношения, чего сделать они не смогли все из-за тех же документов. У молодых людей родилась дочь. С роддомом Оле повезло больше, чем Назигуль, справку ей выдали и дочь она зарегистрировала.

Оля заботилась о девочке полтора года, а потом малышка сильно заболела, пришлось вызывать скорую. В реанимацию мать не пустили, и Оля была вынуждена уйти домой. Каждый день она звонила и спрашивала, как ее ребенок, и когда девочку перевели в обычную палату, пошла в больницу, чтобы лечь с ней. Но женщину не пустили. У Ольги не было документа, подтверждающего, что она — мать.

Оле не отдали девочку и при выписке, все по той же причине. Женщина в отчаянии обратилась в опеку. Опека придумала единственный выход из ситуации – заставила мать написать заявление на временное размещение дочери в дом ребенка в связи с трудной жизненной ситуацией. Сразу возникает вопрос, почему без документов невозможно отдать матери ребенка, а вот взять у нее столь серьезную бумагу — можно?

При этом помогать Ольге в органах опеки не собирались. Они даже не удосожились написать в учреждение социальной защиты, чтобы женщине помогли решить эти проблемы. Они просто забрали у нее ребенка, предоставив молодой, неопытной, запуганной 19-летней девченке самой разгребать это г…

И Оля попыталась. Она была в паспортном столе, где на нее просто наорали: «Законодательство нарушаем, а теперь плачемся». Ничего конкретного ей здесь не сказали и отправили в УФМС. Из миграционной службы — снова в паспортный. Так Оля и скиталась по кругу.

Ее гражданский муж хотел оформить опеку над девочкой — не разрешили и-за отсутствия собственного жилья. А через полгода Ольга узнала у опеки, что на нее передали в суд документы о лишении родительских прав. При этом присутствовать на суде Оля тоже не могла — у нее все еще не было документов!

В это время Ольгу и нашла общественная организация, которая принялась помогать девушке. Когда специалист пришла с Ольгой в опеку, первый час здесь доблестно и геройски орали на молодую маму, не стесняясь в выражениях. Выходит, орали за то, что сами ничегошеньки не сделали для этой семьи.

У этой истории тоже хэппи-энд: благодаря вмешательству общественников, Ольгу не лишили родительских прав, и через полгода плотной работы с консульствами Оля, наконец, получила паспорт и смогла забрать дочь домой.

Вопросы

Эти истории порождают целую серию «почему».

Почему паспорт является критерием эффективного родительства?

Почему мать, заботящаяся о своем ребенке, любящая его, должна проходить круги ада, чтобы доказать чиновникам, что достойна быть родителем?

Почему, как в случае с Назигуль, люди, сидящие на своих местах, считают, что вправе наживаться на тех, кого они не считают людьми? И почему им плевать на то, как может сложиться судьба маленького, беззащитного ребенка из-за их действий? Страшно подумать, что могло бы быть, если бы вместо Назигуль в такой ситуации оказалась женщина, готовая продать своего ребенка, предположим страшное, на органы. Ей были бы открыты все двери и потом никто бы не смог ничего доказать. А главврачу на это было просто плевать. Кстати, эта и многие другие аналогичные Назигуль истории, в дальнейшем были вскрыты и донесены до властей. Органы здравоохранения выпустили соответствующее письмо с предостережением главному врачу. Но почему за такие вещи вообще не увольняют?

Почему тем людям, которым по долгу службы положено помогать семьям в беде, на них откровенно плевать? Неужели там работают настолько бездушные люди, что им не жалко даже малышей, которые страдают в казенных пеленках на казенных кроватях? Или все дело в непрофессионализме? А почему эти «специалисты» позволяют себе хамить, грубить и оскорблять тех, кто не может им достойно ответить? А те, кто могут и отвечают, навсегда зарабатывают себе репутацию непутевых мамаш, которым детей отдавать нельзя.

Можно, конечно, утверждать, что девчонки сами виноваты: нарушили закон, не подумав о последствиях или попросту по незнанию. С юридической точки зрения, незнание закона от ответственности не освобождает. Однако почему они и их малыши вынуждены платить столь высокую цену? При этом те, что воспользовались незащищенностью женщин и сами нарушили закон или не выполнили свои функциональные обязанности, так и продолжают на своих местах сидеть. И совсем никакую цену не платят.

Ответы

А теперь о практической стороне дела — что ж со всей этой бедой делать.

Во-первых, нужна грамотная миграционная политика на государственном уровне. У нас демографический кризис, и мигранты нужны, однако пока чтобы приезжему трудно обосноваться в стране на законных основаниях и законно найти работу.

Во-вторых, необходимо законодательно закрепить ответственность органов исполнительной власти за неоказание содействия семьям, находящимся в кризисе, который угрожает лишением ребенка родительского попечения.

В-третьих, передать часть услуг, оказываемых государством, на аутсорсинг — некоммерческим и иным организациям. Они зачастую работают эффективнее. Это уже очевидно.

В-четвертых, обязать главврачей и других ответственных лиц сообщать о семьях, подобных семьям Назигуль и Ольги, в специальные службы, которые могут оказать им помощь и предотвратить аналогичные ситуации. При этом я не пишу «обязать законодательно»: в законах уже все прописано. Только не выполняется.