Где мы окажемся, выйдя за рамки фандрайзинга


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

Одна из тем программы конференции «Социальные финансы», прошедшей в Москве в октябре прошлого года, звучала достаточно провокационно: «Модели финансирования некоммерческой деятельности: как выйти за рамки фандрайзинга?» Я попробую рассказать, где мы окажемся, выйдя за эти рамки.

Конференция проходила в рамках Московской международной финансовой недели, и финансовая терминология в выступлениях докладчиков, конечно, преобладала. Общая логика была такова: если страна будет финансово успешной (возможно, даже создаст для этого на своей территории несколько мировых финансовых центров), то будут деньги и на «социальные финансы». А пока нужно поискать скрытые резервы и инструменты для их активации. В принципе подход понятен. Мы все уже выучили, что социальная политика — это всего лишь функция от места страны в международной системе разделения труда: если страна занимает лидирующие позиции в этой системе, то она может себе позволить и социальную политику, а если нет — придется ограничиться вопросами соцзащиты. Вот такой практический урок дает нам финансовая глобализация.

Но давайте присмотримся чуть внимательнее. Действительно, почему в попытках найти так необходимые для наших проектов и программ ресурсы мы ограничиваем себя рамками социальных финансов? И где же мы окажемся, выйдя за рамки фандрайзинга? Что это за пространство и как оно устроено?

Экономика против хрематистики

Традиционно «финансы» определяются как денежные средства и экономические отношения, связанные с созданием, обращением, распределением и перераспределением . Как правило, под финансами понимаются целевые фонды государства и предприятий, а глагол «финансировать» означает «снабжать денежными средствами». В случае социальных финансов речь идет о снабжении денежными средствами организаций, призванных решать общественно значимые социальные проблемы, а также о поиске и аккумуляции таких средств, то есть о фандрайзинге. Таким образом, социальные финансы всегда порождают определенную систему экономических отношений в обществе. Так почему же мы ограничиваем себя социальными финансами и не говорим в целом о «социальной экономике»?

День и ночь буржуй трудится в поте лица твоего

Традиционные представления о бизнесе, как стремлении исключительно к наживе, в скором будущем могут устареть

Почему «финансы», а не «экономика» (от др.-греч. οἶκος — дом и νόμος — правило, закон; буквально — «правила ведения хозяйства»)? Напомню, что впервые понятие «экономика» ввел в IV веке до нашей эры древнегреческий философ Аристотель в своем трактате «Политика». Она понималась им как целенаправленная деятельность по созданию необходимых благ для удовлетворения насущных человеческих потребностей. Деньги же позволяют обсчитывать эту деятельность и служат удобным посредником в обменах ее результатами. Аристотель противопоставлял экономику «хрематистике» (от др.-греч. χρηματιστική — обогащение), то есть накоплению богатства как самоцели, поклонению прибыли и деланию ее «из самих денег, а не из вещей, к распространению которых были введены деньги». Спустя 24 века мы должны себе признаться, что оказались в ситуации некоторой «запуты» — вместо «экономики» по Аристотелю мы имеем дело именно с «хрематистикой» и порожденной ею странной финансовой арифметикой, позволяющей явно переоценивать одни ресурсы человеческой деятельности и недооценивать другие (например, ресурсы окружающей среды). Иногда нам кажется, что калькуляция сходится: что в результате нашей деятельности мы получаем ресурсов больше, чем тратим на ее осуществление. Но это не так. Мы просто не видим или не хотим этого видеть. Или считаем, что нам все же удастся стать мировым финансовым центром, а реальные «убытки» переложить на периферию глобального финансового мира.

Поэтому, отвечая в контексте этого рассуждения на вопрос: «А где же мы окажемся, выйдя за рамки фандрайзинга?», — я бы утверждал, что окажемся мы в пространстве социальной экономики. Или, точнее, — в пространстве «экономики общественной солидарности». Именно о ней мы должны размышлять и говорить, если хотим преодолеть страдательный залог в употреблении словосочетаний «социальные финансы» и «социальная политика». Мы вынуждены формулировать новые правила ведения хозяйства — такие, которые учитывали бы цели и реальные условия общественного развития. Должен быть сформирован новый хозяйственно-экономический уклад. Не обязательно называть его альтернативным. Пусть будет комплементарным. Для начала!

Как капитализировать «социалку»

Второй момент. Как же устроено пространство социальной экономики? Последние 10–12 лет я занимаюсь развитием самых разных сфер деятельности, и мне приходилось постоянно сталкиваться с понятием «капитализации». В первую очередь в его «дефициентном» залоге: стагнирующая, слабеющая сфера деятельности объявлялась «недокапитализированной», и шаг развития этой деятельности проектировался с таким прицелом, чтобы обеспечить повышение капитализации. Действительно, прошедшие два десятилетия можно смело назвать периодом догоняющей капитализации различных сфер деятельности в России. Она стала одновременно и условием, и результатом адаптации к рынку. Речь идет именно о сложном процессе капитализации, а не о стихийной коммерциализации. Те сферы деятельности, которые были капитализированы быстрее, получили доступ к ресурсам выживания и развития. Те же, что только коммерциализировались (в прямой или скрытой форме), стали проедать ресурсы, накопленные в советский период, и разрушаться.

Понятно, что в различных сферах деятельности были разные стартовые условия. Но в целом успех определялся качеством управления, предпринимательской смелостью и, конечно, мировой конъюнктурой. Однако остались и сферы, которые так и не смогли найти адекватных форм капитализации. Они все еще привязаны к бюджетному финансированию и стремительно стагнируют. В первую очередь это как раз предприятия и организации так называемого «третьего сектора». Нерешенная проблема капитализации социальной сферы стала источником политических игр и основанием для различного рода популистских действий. Обещая населению социальное развитие за счет ограниченных бюджетных ресурсов, власть укрепляет свою позицию единственного защитника его интересов и эффективного борца за «социальную ответственность» бизнеса (читай — «коллектора» этой самой специфически понимаемой социальной ответственности).

Так вот, второй мой тезис звучит парадоксально: если мы хотим выйти за границы вечно недостаточного бюджетирования и мучительного фандрайзинга на решение общественно значимых проблем, социальная сфера должна быть капитализирована. То есть должны быть найдены экономические алгоритмы, которые увязывали бы самые разные интересы (в том числе и четко ориентированные на получение вознаграждения в той или иной форме, даже корыстные, или, наоборот, эмоциональные, неинтеллигибельные) в единый механизм, поддерживающий цели и задачи социальной сферы в целом и благотворительности в частности. Система этих экономических алгоритмов формирует институциональную основу социальной экономики. Даже сфера благотворительности должна найти способ стать конкурентоспособной на !

Линии наступления

Итак, какие направления деятельности могут обеспечить капитализацию социальной сферы?

Мне видятся три основные «линии наступления»:

  • развитие социального предпринимательства;
  • развитие институтов социально ответственного инвестирования;
  • валютно-финансовая инженерия в социальной сфере.

Собственно, все эти три направления и могут быть «зашнурованы» в понятие социальной экономики, или «экономики общественной солидарности». В свою очередь, именно экономика общественной солидарности может рассматриваться как необходимая инфраструктура капитализации социальной сферы.

Социальное предпринимательство — это практика, стремительно развивающаяся во всем мире. Даже понятие это до сих пор не устоялось. В феномене социального предпринимательства проявляется образ возможного будущего, новых хозяйственных и общественных укладов. У России есть шанс предложить свое видение этого будущего и подтвердить его своей практикой.

Капитализм. Карикатура

Социальный предприниматель копит не деньги, а решенные общественные проблемы

Социальный предприниматель претендует на то, чтобы стать главным героем, субъектом развития экономики общественной солидарности. Это прагматик-ревизионер, добивающийся широкомасштабных, систематических и устойчивых перемен. Это человек, реализующий ценность общественного развития и добивающийся позитивного социального эффекта, независимо от того, коммерческую или некоммерческую организацию он создает. Финансовая прибыль для него вторична. Но именно он выступает движущей силой капитализации социальной сферы и создает условия для решения общественно значимых проблем и социального развития. Перефразируя Йозефа Шумпетера, можно сказать, что «без решения социальных проблем нет прибыли социального предпринимателя, а без последней нет и социального развития».

Наша задача — увидеть в социальном предпринимательстве новый хозяйственно-экономический уклад, проанализировать его с точки зрения возможного и желаемого будущего, самоопределиться и поддержать его развитие. В терминах же благотворительности социальный предприниматель — это ключевой и наиболее осознанный жертвователь.

Социально ответственное инвестирование — это, в определенном смысле, рычаговый механизм, обеспечивающий аккумуляцию ресурсов для развития нового хозяйственно-экономического уклада и выделение экономики общественной солидарности из традиционной экономики. Все большее количество частных и институциональных инвесторов вкладывают денежные средства с учетом оценки последствий для общества и окружающей среды, социального развития, возможностей решения общественно значимых проблем; иными словами, по сути они становятся участниками новой экономики и инвесторами проектов социального предпринимательства. Темп развития социально ответственного инвестирования и заметно более высокая экономическая устойчивость его объектов в ситуациях кризиса указывают на то, что эта практика начинает уже рассматриваться как выгодная инвестору, а не только как благородная, правильная или интересная. А это значит, что новые правила ведения хозяйства (см. выше про возврат к «экономике» от «хрематистики») постепенно становятся нормой и начинают расширять пространство своего применения. Социально ответственное инвестирование начинает формировать «экран» (знаково-семиотическое пространство) экономики общественной солидарности.

Третье направление, пожалуй, наиболее любопытное, — это валютно-финансовая инженерия в социальной сфере, особенно конструирование так называемых . Именно новые деньги являются самым характерным проявлением не просто нового хозяйственного уклада, а новой экономики.

Выскажу смелое предположение: уже в совсем недалеком будущем новые мировые финансовые центры будут складываться там, где будет накоплен успешный опыт внедрения дополнительных денежных систем и начнут активно обращаться новые деньги.

Внешне-экономический толковый словарь / Под ред. И. Фаминского. — М., 2001.
«На полях» должен заметить, что нам еще предстоит специально разбираться с понятием «социального капитала», и напомнить, что это понятие вводилось П. Бурдьё в 1983 году для обозначения «социальных связей, которые могут выступать ресурсом получения выгод». Является ли социальный капитал результатом капитализации социальной сферы? Или это исключительно плод коммуникативной активности индивида?
К настоящему моменту в мире существует уже от 3 до 4 тысяч (!) дополнительных денежных систем. Более подробно — в номере 75 журнала «Деньги и благотворительность»

2 Comments

Add yours
  1. Вадим

    Здорово!! Первый раз встречаю столь близкое описание идей, которые мы вкладывали в нашу концепцию! Дмитрий, с удовольствем обсудил бы с Вами некоторые подробности, если свяжетесь со мной в фейсбуке или сообщите как удобнее С уважением (разработчик «первой национальной биржи благотворительности, социального инвестирования и предпринимательства Доброчин (Украина)).

Добавить комментарий