Три вопроса донорам
Картинка: www.inliberty.ru
«Мы смотрим в глаза детей, видим радость, счастье – и это лучшее доказательство того, что мы делаем правильное дело».
«Мы не работаем с благотворительными фондами, потому что предпочитаем все делать сами: контролировать, куда израсходованы наши средства, а еще лучше самим все купить, чтобы не было возможности украсть».
«Наша компания оказывает только адресную помощь: есть ребенок, есть диагноз, и мы понимаем, сколько стоит операция. Это и есть благотворительность. А все остальное – мутная муть и пустые слова».
Сколько раз я слышала и продолжаю слышать подобные заявления из уст представителей компаний. Исполненные чувства собственного достоинства, они полагают, что знают все о том, как надо правильно и «красиво» заниматься «настоящей» благотворительностью. В детские дома и тайно.
Я не оспариваю право иметь собственное мнение и озвучивать его. «Мы даем деньги напрямую», или в «фондах все воруют». Пожалуйста.
Я не оспариваю право не знать что-то и не желать узнавать больше. «Наша компания каждый год ездит в детский дом на 1 июня, мы дарим детям игрушки, сладости, и наши сотрудники очень рады, что занимаются благотворительностью». Пожалуйста.
Право на личное мнение и на личную позицию свято. Если это мнение озвучивает частное лицо. Но если публично реакционную позицию демонстрируют представители компаний, официально отвечающие за благотворительную деятельность, тогда хочется задавать вопросы.
1. Представителей некоммерческого сектора часто обвиняют в непрофессионализме, местечковости, неумении разговаривать на одном языке с донорами. А насколько представители донорского сообщества (прежде всего, бизнеса, реализующего свои корпоративные благотворительные программы) профессиональны, насколько дают себе труд разобраться в теме, вникнуть чуть глубже в детали, задуматься о результатах оказываемой помощи? Гораздо проще и удобнее дать деньги тем, кто «на слуху», или по инерции в детский дом, чем «заморачиваться» вопросами целеполагания, оценки результатов и прочей «мутной мути».
И первый вопрос: насколько российские доноры — повторюсь, прежде всего, из числа компаний — профессиональны?
Готовы перенимать лучший опыт, учиться, слушать, выходить за рамки своих, порою местечковых, порою ретроградных, представлений о благотворительности?
2. На всех встречах НКО и бизнеса поднимается вопрос прозрачности деятельности некоммерческих организаций и благотворительных фондов. Мол, непонятно, куда деньги идут, сколько направляется на административные расходы, как тратятся основные средства. Но возникает встречный вопрос: насколько прозрачна деятельность донорских организаций? Насколько процесс принятия решений о выделении благотворительных средств в компании прозрачен и понятен? Кто и как определяет критерии выбора благополучателей?
Большинство некоммерческих организаций и благотворительных фондов конкурируют за доступ к ресурсам в совершенно непрозрачной среде с непонятными правилами, отказ или, наоборот, оказание поддержки никак внятно не мотивируется. Обычно это бывает из серии: мы вам доверяем, или, прочитали ваше письмо и прослезились — вот вам деньги. Наши доноры в большинстве своем (за исключением ограниченного, хорошо известного круга компаний и небольшого числа крупных благотворительных фондов) не утруждают себя вопросами собственной транспарентности.
Поэтому второй вопрос: насколько благотворители из корпоративной среды прозрачны для своих потенциальных и текущих партнеров?
Почему так ничтожно малы примеры компаний с ясными и открытыми процедурами реализации благотворительных программ, начиная от выбора благополучателей, и заканчивая внятной отчетностью о результатах этой деятельности?
3. Думаю, не вызывает возражений утверждение, что доноры из корпоративной среды в не меньшей степени, чем НКО, ответственны за социальные изменения, и просто обязаны задумываться о том, как «работают» их социальные инвестиции. И здесь необходимо глубоко осмысливать миссию компании в социальном срезе, определять цели, задачи благотворительной деятельности и оставаться последовательными в реализации заявленных программ и инициатив.
Вопрос ответственности доноров тесно сопряжен с вопросами о профессионализме и транспарентности. А все это, в свою очередь, связано с обязательным процессом глубокого осмысления собственной деятельности. Насколько серьезно и глубоко доноры думают над своей благотворительной деятельностью? Или по-прежнему все ограничивается выписыванием чеков и разовыми акциями «по письму»?
Уважаемые представители донорского сообщества!
Я призываю вас не только задавать справедливые вопросы некоммерческим организациям и благотворительным фондам, но и задать некоторые вопросы самим себе. О собственном профессионализме, открытости и ответственности. Призываю задуматься над тем, есть ли желание и силы выйти из круга стереотипов, работы «по накатанной» и удобных решений, подняться на новый уровень осмысления своей деятельности и ее результатов. Возможно, тогда будет меньше фраз из серии: «Мы вывозим детей из детских домов на новогодние елки в Москву, и потом дети целый год живут радостными воспоминаниями об этом празднике».
Спасибо всем, кто поучаствовал в полемике.
Статья эта вовсе не обвинительная, как кому-то показалось. Она, скорее, горькая. Не было задачи давать оценку чьей-то работе, навешивать ярлыки и выдвигать требования. Была попытка задать вопросы, на которые пока большинство доноров не стремятся отвечать. И гневная отповедь одного из читателей демонстрирует, что некоторые компании, занимающиеся благотворительностью, просто не готовы в такой системе координат думать. Подчеркну еще раз — речь идет о взаимном уважении, взаимной транспарентности и обоюдном профессионализме, если так можно выразиться: и со стороны благополучателей, и со стороны донорского сообщества.
Юлия, сорри, у меня как и у большинства коллег из бизнеса нет иллюзий в том, что наша деятельность далека от идеала. Речь в моем коменте, не идет о том, ЧТО Вы выносите на обсуждение, речь идет о том, КАК это делать. Если Вы полагаете, что сможете вот такими статьями и с такой коммуникацией решать какие-то проблемы глобального характера, то я боюсь, Вы очень ошибаетесь. Действительно, думать в такой системе координат бизнес не будет и тем более не должен. Может быть в таком случае стоит поменять эту систему координат и подачу информации. Если уж речь идет об эффективности. А читать «благостные» отзывы всегда приятнее, в этом никто не сомневается…
Очень интересная и злободневная статья. Побольше бы здесь освещали применение на практике КСО на Западе и у нас. Ведь ясно что надо следовать положительным примерам и опыту тех, кто этим занимается более чем мы, т.е. более 20 лет. В Италии вот по ТВ показали опыт КСО, которому более 1000 лет
Очень странная статья… Юлия, как кажется, не отдает себе никакого отчета в том, что основной деятельностью компаний-доноров является не благотворительность вовсе. И бизнес давать отчетность о прозрачности своей деятельности, чтобы Юлия эту прозрачность (а также целесообразность) оценила, НЕ обязан. + Бизнес ведет свою деятельность на СВОИ, заработанные средства, а если это не так, и деньги бизнес получают от кредиторов, то он перед этими кредиторами отчитывается, что называется, по полной. Очень странно читать этот текст от сотрудника CAF (как казалось, там работают профессионалы). Много разговоров о том, что ДОЛЖЕН бизнес, но крайне мало о том, что фонды зачастую не готовы активно включаться в сотрудничество, не умеют адекватно коммуницировать и т.д. До тех пор, пока не будет ВЗАИМНОГО уважения, адекватности и ответственности, все будет сводиться вот к таким «профессиональным» оценкам
Юлия, спасибо большое за Вашу статью! Я очень надеюсь, что менеджеры компаний действительно зададут себе эти вопросы.
Я чаще всего сталкиваюсь с такой мотивацией компаний, кому помогать:
1. Вы уже выбрали «этот» фонд — и это оказывается самый известный крупный фонд, который обладает большими возможностями для PR, и уже обладает большой поддержкой со стороны доноров. По сути получается, что выбор обусловлен не столько потребностями благополучателя, связью этого направления с деятельностью компании или другими разумными критериями, а только возможностью PR’а компании.
2. Мы работаем с этими 2-3 организациями, у которых в попечительском совете состоят наши топ-менеджеры. Вклиниться в этот список возможности не предоставляется.
3. Есть подшефные детские дома. Это здорово, что всем детским домам кто-то помогает! Но у меня, как и у Вас, иногда возникают сомнения, что эта помощь эффективна, а не ограничивается однодневными акциями с привозом игрушек и покраской забора. Конечно, это касается не всех.
У нас прекрасные НКО и не менее прекрасные благотворители, но, я считаю, и тем и другим еще учиться и учиться. Компаниям не хватает понимания процесса и мешает коньюнктурность и дурацкая мода в области благотворительности (сегодня «модно» помогать детям, онкобольным — вот ими и займемся, а о том, что можно сделать много прекрасного в других сферах, задумываются редко). НКО не хватает эффективных менеджеров, которые не только «знают много умных слов» (бесконечные тренинги «управление НКО», «стратегическое лпанрование» и т.п. без скоординированного, тщательного контроля за составом обучаемых и результатом на выходе делают свое черное дело), но и применяют их на деле.
есть вопрос интереса к теме благотворительности и удобоваримого языка для ее описания. есть совсем отдельный вопрос интереса к другим людям и их жизням, проблем, конечно же. совершенно не оправданы чьи-либо ожидания в отношении интереса, в частности, компаний, больших и еще больше, к благотворительности как поводу «творить благо». в силу их квалификации, материальных и нематериальных возможностей, других капиталов их привлекают или их влечет к решению проблем общества. может, надо называть все своими словами. какая это филантропия? может, нет никакой корпоративной филантропии? и все точно описанное выше подпадает под какие-то иные термины.
или же ее нет только у нас.
в западной практике, совсем кстати будет сказано, все чаще раздаются голоса опытных практиков, резюмирующих: над благотворительностью надо думать совместно с НКО, с теми, кто в первых рядах и ближе к проблеме, кто знает тему и более широкий контекст — от начала до конца, от оценки проблемы и собственных возможностей до последних результатов — чего собственно — мы, компания вместе с НКО, — хотим добиться.
Какая сейчас в России корпоративная филантропия? Если и есть проблески — то в основном у филиалов международных компаний, работающих тут. Все остальное — по большей части просто PR и попытка сохранить своих рабочих (ну надо же кому-то сталь варить, в шахты за угольком спускаться, товары людям впаривать). Ну кто-то ж должен обсеспечить пару сотен «корольков» им нормальную «пенсию» в Баварии или где еще и «залог успеха» для их детей-внуков. Когда уже они наедяться так, что уже «нууу не хочется уже» и начнут интересоваться душой и, как одно из возможных следствий, думать еще и о ДРУГИХ? Согласен, что лучше сейчас не взывать к полумифической корпоративной благотворительности (которую НАДО развивать!!!), но опираться на НКО, которые действительно гораздо более отвечают на потребности своих территорий.