Прошел месяц, как от нас ушла Александра Ленартович, первый директор интеграционной школы «Ковчег». Полина Филиппова вспоминает об этом удивительном человеке.

Александра Ленартович. Кадр НТВ

Очень трудно оценить реальный масштаб личности хорошо знакомого человека. Он явно не суммируется всеми достижениями или количеством совершенного добра.  В случае Александры Михайловны, при всем несомненном и впечатляющем перечне и того и другого, было что-то еще, какой-то секрет,  делавший ее совершенно неотразимой, не похожей ни на кого.  Раньше наиболее уникальной ее чертой мне казалось абсолютное бесстрашие. Сейчас, после ее смерти, почему-то на ум пришло словосочетание «способ жизни».

Среди разных воспоминаний есть несколько часто повторяющихся образов, например, Александра Михайловна всегда всех кормила. Об этом вспоминали все говорившие на поминках в «Ковчеге». Даже когда она в лечебных целях голодала и пила только воду, каждого приходящего она пыталась накормить приготовленным ею обедом. А еще она делала массаж – ученикам, их родителям, учителям, друзьям. Позже, уже в Израиле, как только ей стало немного лучше, она стала навещать тяжело больных и делать им обезболивающий массаж. Может быть, такого массажа классическая медицина не знает, но она его делала, и людям он помогал. Она вообще делала много того, что вряд ли совпадает с нормами и правилами в медицине, педагогике и в жизни. И если не видеть результатов, трудно поверить в исполнимость многих ее начинаний. Она очень доверяла своему внутреннему чувству, следовала ему, никогда не отступала. В этом, может быть, и состоял главный «фокус» этой внешне совершенно непримечательной женщины – она жила и действовала в соответствии со своими убеждениями и верой, не отступая ни на шаг. Вероятно, именно это называется призванием.  И здесь она не допускала компромиссов с принятыми нормами, правилами, а зачастую и здравым смыслом. Она поступала так, как считала нужным и принимала полную ответственность за это. И часто происходили чудеса. Поэтому так верилось, что и с ее болезнью произойдет чудо.

Когда-то я читала, что буддисты особенно ценят и культивируют способность разглядеть суть явления или человека, игнорируя несущественные, но отвлекающие от сути детали. Неважно, какого пола и масти скакун, важны лишь скорость и легкость. Наверное, Александра Михайловна обладала такой способностью, она видела суть людей и не обращала внимания на внешние атрибуты. Вокруг нее были люди самых разных возрастов, социального положения, говорившие на разных языках. Помню, в какой-то момент возник китайский целитель, не знавший ни слова по-русски. Александра Михайловна с ним подружилась, пристроила его в Ковчеге, а потом я увидела у нее русско-китайский разговорник. Были верующие и атеисты, ученые и городские сумасшедшие. Она не была всеядна, но в ней не было обычной для большинства людей настороженности к чужакам, стремления оставаться в рамках «нашего круга».

«Ковчег», несомненно, был главным ее свершением, но далеко не единственным. Александра Михайловна ездила по всей стране, рассказывая про интеграцию. Помню учительницу из Беслана, которая сказала: «Уродов учить не буду». Общение с Александрой Михайловной сделало ее активным приверженцем интеграционного обучения. Была работа в женской колонии, в центре для реабилитации наркоманов и, наверняка, много других проектов, о которых я не знала.

Мне кажется, она была готова в любую минуту менять свою жизнь, подстраивать ее под задачи, которые были для нее важными. Решив, что агрессивная московская среда противопоказана ее приемным детям, она уехала в Ярославскую область, и очень скоро там закрутилась жизнь, стали строиться мастерские, завязалась дружба с расположенным неподалеку психоневрологическим интернатом, обитателям которого она устроила новогодний праздник. Свою и чужую жизнь она меняла легко, без надрыва, так что, казалось, это не стоит ей никаких особенных усилий.

Александра Ленартович. Фото Хава ТОР / Великая Эпоха

Ей нравился Израиль, и не только потому, что это святая земля. Как-то она сказала, что ей там место, потому что евреям и арабам нужна интеграция. Потом она начала писать проекты по созданию поселений для людей с особенностями развития, людей, переживших горе, болезнь или утрату, просто оказавшихся в «трудной жизненной ситуации» и не нашедших себе место в социуме. Она мечтала создать такие поселения по всему миру, обсуждала возможность использования под них заброшенных деревень в Испании, Германии, Израиле, узнавала цены, прикидывала, кто мог бы заинтересоваться этим проектом.

Развивая эту идею, Александра Михайловна говорила о том, что без необычных способностей людей с особенностями мир оскудеет. Если создать поддерживающую и творческую среду, такие люди могут совершить прорыв в науке, создать шедевры. Она хотела построить не богадельни, а центры творчества и взаимного принятия, где всем есть место. Наверное, она просто стремилась сделать «ковчеговские» фестивали постоянно действующими.

Фестивали появились лет десять назад. Это была ее идея – арт-терапевтический фестиваль, где собираются дети из «Ковчега» и других школ, приютов, интернатов, стран, а с ними учителя, терапевты,  все, кто может наполнить жизни детей творчеством и общением. Помимо работы с детьми педагоги и терапевты обменивались методиками, помогали друг другу в занятиях. Туда приезжали родители, с которыми индивидуально и в группах работали психологи.  В памяти осталось ощущение интенсивного счастья и неповторимого опыта – мы пели с французскими аутистами и катались на катамаранах с колясочниками, играли на необыкновенных музыкальных инструментах, подделывали медицинские справки и беспрерывно хохотали.

Помню, как-то Александра Михайловна сказала, смеясь: «Надо где-нибудь купить или украсть большой пароход, чтобы все наши поместились, и плавать на нем от одного фестиваля к другому». Очень больно, что мы теперь не поплывем.

Ее похоронили в Иерусалиме на маленьком католическом кладбище, прямо возле Сионских ворот Старого города. На том же кладбище неподалеку похоронен Оскар Шиндлер. Вряд ли это просто совпадение.