Из Фейсбука Нюты Федермессер

Работая в благотворительном фонде, можно делать массу разных дел.

Можно заниматься поиском денег на помощь хосписам, организовывать встречи с компаниями, писать письма, придумывать проекты; можно организовывать мероприятия, цель которых — поиск денег на помощь хосписам; можно отслеживать, как подопечные хосписы тратят деньги и отчитываться перед донорами; можно заниматься пиаром, для того, чтобы популяризировать тему помощи умирающим людям и чтобы привлечь побольше сторонников и доноров; можно бухгалтерией, чтобы все было чисто и прозрачно для проверяющих органов; можно с пациентами общаться, чтобы выявить их потребности, разные, в зависимости от учреждения, диагноза, социального положения и пр; можно искать и обучать добровольцев, которые берут на себя массу обязанностей по помощи персоналу в стационаре; можно общаться по телефону с мамами умирающих детей по 24 часа в сутки, потому что они одиноки и им страшно, и им просто надо, чтобы кто-то не прерывал их слезы и жалобы; можно подготавливать образовательные конференции для персонала хосписов со всей страны; можно заниматься публикацией брошюр и книг по уходу для родственников; можно заниматься лоббированием изменений законодательства (в нашем случае это касается контроля за оборотом наркотиков с целью лечения хронической боли и внесения изменений и дополнений в неграмотно написанный порядок оказания паллиативной помощи); можно отвечать на многочисленные звонки и письма.

Можно найти применения людям самых разных специальностей. Главное — чтобы они все горели. Чтобы окончательным результатом для всех было не получение зарплаты, а оказание помощи самым беззащитным и страдающим пациентам — людям, умирающим от рака. Благотворительный фонд сегодня это не сборище добреньких тётенек, которые кормят бездомных котят, это профессиональные структуры, влияющие на качество жизни многих сограждан, на законодательство, на общественное мнение.
Меня бесит, что сегодня все время приходится оправдываться и доказывать свою нужность и эффективность. То мы берем иностранные деньги, то мы способствуем усыновлению детей на запад, то мы не даем развиваться российским больницам и повышать профессиональный уровень российским врачам, отправляя людей на лечение зарубеж, то мы тратим зря деньги наших сограждан, ведь все то же самое можно за бюджетные деньги сделать, то мы мешаем руководству больниц принимать самостоятельные решения.
И меня бесит, БЕСИТ, что на заседании в государственной думе, мне дают слово с неким снисхождением, что пеняют отсутствием медицинского образования, хотя в том, как функционируют и финансируются хосписы и от чего страдают и в чем нуждаются онко больные, я разбираюсь лучше многих. Наш фонд в той или иной мере помогает практически четверти всех существующих в стране хосписов, кстати.
Я не могу реагировать нейтрально, когда фактически про всех, кто со мной в одной песочнице, некий неведомый Исаев говорит: «мелкие твари, расслабьтесь, вы нам безразличны». Значит и подопечные мои ему безразличны, тысячи пациентов хосписов то есть. В нашем фонде тоже работают 12 мелких тварей. Я за них загрызу.

Я стала очень злая. Сделаю на всех по кукле вуду — на Астахова, на пупсового и лакового Дмитрия Киселева, на Лахову, на Исаева — список большой — и буду трепетно и нежно втыкать туда бабушкину сапожную иглу.