Владимир Берхин. Фото с сайта predanie.ru

Владимир Берхин, президент фонда «Предание» — о том, что будет происходить в некоммерческом секторе во время кризиса и о том, какие благотворительные организации смогут выжить. А также о том, что для этого нужно научиться делать.

Как известно из Библии, Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать. И даже если вы не верите в Бога, этот простой закон можно переформулировать: только тот, кто следует за жизнью, способен противиться тяжёлым временам. Тот же, кто действует наперекор объективному, вероятнее всего, погибнет.

Объективная реальность такова, что в России наступает экономический кризис, то есть люди беднеют, бизнес разоряется, государство звереет, жить становится труднее, отношения портятся, а из-под ранее отлакированной достатком действительности начинают проступать безрадостные перспективы. Говоря попросту, всё становится самим собой, остаётся только самое подлинное. Потому что кризис в переводе с греческого означает – суд. На суде выясняют, что случилось на самом деле. Так и кризис выясняет – кто чего в действительности стоит, и чего стоит стремление к добру и служению общественной пользе.

Чему уже научил нас кризис – не столько пока экономический, сколько политический и кризис отношений в обществе? Тому, что общество изменилось. Оно стало злее — в кризис вообще падает культура и усиливается противостояние в обществе. В России это противостояние имеет отчётливо международный оттенок (таково стремление властей). Также усиливается напряжение по национальному признаку, взаимное отчуждение бедных и богатых.

Россияне в нынешних обстоятельствах не перестают жертвовать деньги, – но теперь в нас разбудили если не гражданское самосознание, то геополитическую озабоченность. Немногие благотворительные фонды могут похвастаться в чисто денежном эквиваленте сборами, близкими к тем, которыми оперируют сторонники вооружённых формирований ополченцев. Кстати, это относится и к другой стороне конфликта – так, как жертвовали украинцы пострадавшим на майдане и на поддержку солдат в зоне АТО, они не жертвовали никому и никогда.

И это стоит учитывать – проснулась довольно мощная волна общественного энтузиазма, которую можно сколько угодно приписывать Дмитрию Киселеву, но она от этого не исчезнет и не пройдет бесследно. Уже сейчас понятно, что последствия этой волны будут не меньше, а то и больше эха пожаров 2010 года и наводнения в Крымске – то есть создающиеся сейчас под помощь беженцам и ополчению организации никуда не денутся. Они продолжат существовать, они обрастут аудиторией и жертвователями, контактами в органах власти и собственной инфраструктурой.

Притом что все эти организации сейчас для привычного мира НКО просто невидимы. Примерно так же, как не особо видима Церковь, хотя в условиях кризиса именно туда потянутся прежде всего как просители, так и жертвователи: кризис есть время неустойчивости, и вполне логично в поисках опоры обратиться к потустороннему.

Сейчас зарождается мощная волна общественного если не возмущения (это, наверное, будет позже, если станет хуже), то действия. Но направлена она совершенно, скажем так, мимо тех дорог по которым ходит большинство нынешних благотворительных организаций. Не навстречу миру, а в сторону автаркии, не на поиск друзей, а на сплочение перед лицом врага. В каком-то смысле у нас усиленными темпами пошла архаизация – на нас наступает прошлое, причём не только советское, но практически родоплеменное. Всем стало важно отделить своих от чужих.

Я не вижу ресурсов, которые могли бы остановить эту волну. Но мне кажется, что кризис в наибольшей степени переживут те, кто сможет в неё встроиться – на уровне слов хотя бы. Иначе аудитория уйдёт к православным байкерам и новороссийским казакам, как ушли к ним президентские гранты.

Скажем, в докризисные времена был и остался тренд: «Благотворительность — это весело и здорово, давайте вместе есть пироги, кататься на лыжах, играть в прятки, заниматься бегом – и при этом помогать». Сейчас, когда люди начинают всё меньше тратить денег, в том числе на развлечения, устроители массовых ярмарок и весёлых благотворительных стартов неизбежно потеряют в аудитории. Не потому, что стали хуже работать, а потому что времена изменились.

Зато хорошие шансы будет иметь тот, кто сделает своим девизом что-нибудь вроде «Давайте докажем, что Россия – не только самая сильная, но и самая добрая страна» или некий подобный лозунг, тешащий национальную гордость.

В общем, так. Как говорилось в начале известной кинотрилогии – «Мир изменился». И нам придётся меняться вместе с ним – дружить с теми, с кем раньше не хотелось дружить, говорить слова, которые мы раньше не говорили. Если мы действительно хотим менять мир, придётся научиться.