В обществе обсуждают необходимость принятия закона против семейного насилия. Часть выступает за, часть — однозначно против. Точку зрения противников использования термина «семейное насилие» в юридической практике поддерживает автор «Филантропа» Игорь Лунёв.

«Домашнее насилие», «семейное насилие», «насилие в семье» — эти словосочетания встречаются в российском медийном пространстве всё чаще. Нет дыма без огня? Насущная проблема? Кто бы спорил. Но почему-то далеко не все насущные проблемы нашего общества становятся модными темами. И вот уже утверждения о необходимости изменений в законодательстве, направленных на профилактику семейного насилия включены в официальные рекомендации Совета по правам человека при Президенте РФ. А Патриаршая комиссия Русской Православной Церкви по вопросам семьи, защиты материнства и детства возражает против использования термина «семейное насилие» и подобных словосочетаний в юридических документах, поскольку такие термины дискредитируют институт семьи.

Одна часть общественности выступает за принятие специального закона против домашнего насилия, ссылаясь на подобные законы стран, которые эта часть общественности считает цивилизованными. Другая часть общественности выступает против подобных инициатив, утверждая, что нам достаточно уже существующих статей уголовного права, направленных против любых видов насилия.

Не стану подробно расписывать, как сторонники закона против домашнего насилия оперируют ложными цифрами, используют для утверждения своего мнения различные манипулятивные приёмы и срываются порой на откровенно истерические выпады, ставя даже очень вежливых и корректных оппонентов в один ряд с убийцами и расчленителями трупов. Предложу только рассмотреть отдельные положения закона, который действует в Германии — одного из таких, которые предлагаются в качестве образца для подобного закона в России. Он называется Gewaltschutzgesetz и надо отметить, что он не только о насилии в семье, но полностью закрывает эту тему. Только в случае, когда дети страдают от насилия родителей, этот закон не работает. Для этого случая есть специальные статьи Kindschafts- und Vormundschaftsrechts (родительских и попечительских прав), где описаны необходимые меры для «семейных» судов при подключении Jugendamts (учреждения, занимающиеся защитой несовершеннолетних).

Под насилием в Gewaltschutzgesetzes понимаются все умышленные и противоправные повреждения тела, здоровья или свободы другой персоны, не важно, произошли эти действия внутри домашнего сожительства или вне него. Также в этом законе рассматривается и психологическое насилие: оскорбления, угрозы, действия, которые привели к физическим или психическим проблемам жертвы. Уже и здесь нашим борцам за права жертв домашнего насилия призадуматься бы: закон не выделяет случаи насилия внутри семьи, как принципиально отличные от других случаев насилия. Но вышеупомянутых борцов, наверняка, куда больше интересуют другие положения закона. Например, случаи домашнего насилия бывает трудно доказать — часто отсутствуют свидетели, при физическом насилии следы такового видны не всегда, с насилием психологическим и так всё понятно.

Исходя из этого, суд может составить картину о ситуации только на основе показаний обратившейся для защиты персоны, и не исключено, что суд примет убедительные и правдоподобные показания жертвы за основу своего решения. То есть, это значит, что человека могут осудить фактически без доказательств, исходя только из заявления другого человека. Потому, что убедительные и правдоподобные показания – это всё-таки далеко не доказательства. Открывается простор для манипуляций и шантажа… Получается, что обвинить в совершении насильственных действий можно кого угодно, и шантажисту даже не нужно утруждаться нанесением себе самому синяков и ссадин – достаточно со слезами на глазах расписать в красках, как над ним совершили насилие.

Кстати, хотя психологическое давление и признаётся насилием как в законах, подобных Gewaltschutzgesetzes, так и сторонниками принятия специфического закона о семейном насилии, но понимают его сии энтузиасты как-то однобоко. Дело в том, что их инициативу можно смело назвать антимужской — и рассуждения в защиту этой инициативы часто отдают радикальным феминизмом. Во многих рассуждениях домашнее или семейное насилие только поначалу рассматривается вне гендерных привязок, очень быстро люди начинают чётко ассоциировать мужчину с насильником, а женщину — с жертвой. Единственным основанием для такого строгого деления является факт, что в отношениях супругов физическое насилие действительно чаще допускают мужчины. Однако не только в блогах, но и в статьях некоторых психологов насилием, совершаемым мужчиной в отношении женщины, называются даже слова о том, что женщина плохо готовит и т. п. И в свете инициатив, о которых мы говорим, можно предположить, что и такие слова (без сомнения, неприятные женщине, не спорю) — повод для того, чтобы выдвинуть против мужчины юридическое обвинение.

Что характерно, вариации почти не допускаются: регулярно избивающий жену и детей алкоголик и единожды или несколько раз поднявший руку на жену, не выдержав её систематических «сцен», а потом раскаивающийся человек практически идентифицируются (даже если во втором случае речь идёт о лёгком подзатыльнике). При этом сторонники принятия закона против домашнего насилия не склонны считать насильницей женщину, регулярно доводящую своего мужа «до белого каления», играющую на его чувствах (в том числе и на любви к ней). И находятся те, что уже объявили насилием даже самое надёжное для мужчины средство не срываться в случаях неадекватного поведения женщины, а именно игнорировать такое её поведение.

Как хорошо сказал в своей книге «Тайна сия велика есть» архимандрит Рафаил (Карелин): «Можно, сохраняя внешний вид порядочности, колкостями, насмешками, попреками делать жизнь для другого невыносимой. Некоторые женщины прямо артисты в этом домашнем садизме». И в довершение скажу, что статистика статистикой, но не так уж мало и женщин, привыкших распускать руки, особенно когда уверенны в своей безнаказанности — «Я же женщина, он не посмеет дать сдачи». И здесь дело не ограничивается пощёчинами. А если представить, что в России будет принят какой-то «закон против домашнего насилия» (не дай Бог), очевидно, что среди пострадавших от женского психологического и физического насилия мужчин найдётся мало таких, кто обратиться за помощью в соответствующие инстанции. Потому, что большинство мужчин просто постыдится это сделать. Но и тех, кто обратится, стыдить и называть «не мужиками» будут те самые женщины, которые готовы по каждому поводу и вообще без повода объявлять себя жертвами.

Предполагая возможную реакцию на этот текст, подчеркну особо: хотя я сторонник патриархального уклада, но не считаю насилие допустимым. Любое насилие — проявление человеческой греховности. Но вот что не хотят видеть многие сторонники закона против домашнего насилия: во-первых, насилие бывает обоюдным, и именно в неблагополучной семье часто очень трудно чётко разделить конфликтующие стороны по принципу «насильник – жертва»; во-вторых, какие бы меры власть и общество ни решили принимать в этой сфере, они должны быт направлены на помощь неблагополучной семье, а не на её разрушение.

Игорь Лунёв
Благодарю за помощь в подготовке материла Анастасию и Илью Лунёвых.