Приёмная рулетка. Какую семью ждут дети-сироты


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

16 сентября участвую в предпремьерном показе программы «Реальное усыновление», которую сняла продакшн-студия журнала «Русский репортер», а покажет телеканал TLC. Этот новый проект, как мне кажется, поможет изменить отношение к приёмным семьям в России. Я не сомневаюсь в успехе «Реального усыновления». Но у меня возник один вопрос, который хочется обсудить на встрече по случаю премьеры: а какими видят приёмных родителей сами дети-сироты? О чём они думают, когда им задают такой вот одновременно простой и сложный вопрос? За этим вопросом, как мне кажется, скрывается большая проблема. Сегодня взрослые, если хотят взять в свою семью сироту, по закону обязаны пройти школу приёмных родителей (ШПР). А вот у сирот нет своей ШПР. Может, поэтому они с таким трудом адаптируются в новой семье. Может, в том числе и поэтому у нас в стране сохраняется огромная цифра возвратов сирот в детские дома.

Кадр из фильма «Блеф, или с Новым годом»

Кадр из фильма «Блеф, или с Новым годом»

Первое, что представляет ребёнок из детского дома при мысли о новой семье — образ своих родных родителей. А если сирота в детдоме с самого рождения? Какой образ проносится в его голове? Вокруг нет людей, которые могли бы показать ему модель семьи, в детдомах обычно крутятся бессемейные добровольцы или тимбилдинговые команды. У ребёнка нет образчика этой самой семьи и «технического задания» для новой семьи. Когда спрашиваешь такого сироту о том, какими они видят приёмных родителей и зачем им семья, вопрос повисает в воздухе. Или выдаётся стандартный ответ — ну, чтобы любили. Однако потом, когда начинаются трудности адаптации в приёмной семье, дети-сироты говорят: в детдоме нас тоже любили. Так какую любовь ожидает ребёнок в новой семье? Учитывая, что сам он не отвечает, что готов любить в ответ, потому что в этом-то и есть самая большая трудность. Любить надо уметь, и надо учится быть благодарным. Но дети-сироты живут в системе государственного попечения, где нет любви и благодарить не за что, так как сама система не затрачивает усилий чтобы любить как мать. Она просто обеспечивает ребенка необходимым. И это ему кажется любовью.

В нашей сиротской стране около 7000 возвратов в год. Не все они касаются именно приёмных семей, в статистику входят и отказ родственников от опеки, и смена формы устройства. Но в целом цифра страшная. 7 тысяч детей возвращаются из семьи в детский дом, повторно получая жестокую травму отказа.

Мне помнится, как на одном телеканале хотели запустить проект, чтобы дети-сироты на кастинге приёмных родителей сами выбирали бы себе будущую семью. Это выглядело совершенно безответственно, и никто из создателей проекта не мог сказать, кто же будет отвечать за возможные последствия. Ведь дети часто выбирают по скудному набору критериев — чтобы будущие родители улыбались и богато выглядели. То есть играет роль только внешняя составляющая. Особо придвинутые фонды предлагают, чтобы дети выбирали себе семью на концертах, но это тоже не очень проработанная история с сиюминутным эффектом. В семье концертов уже не будет, будет реальная жизнь.

Дети-сироты не проходят ШПР. Они живут в своем мире или даже мирке, придуманном им государством. У них есть пробелы по разным позициям: образование, здоровье и так далее. Они не могут написать резюме о себе, в этом им должен помогать специалист. Специалист должен помочь и в поиске такого родителя, который сможет вынести все трудности воспитания конкретного ребёнка. Справится с ними. И здесь зона ответственности того, кто супервизирует (изучает) ребенка, кто проводит тщательнейший отбор «кадров». Только так можно снизить уровень отказов от приёмных детей, все остальное — просто-напросто самообман или даже обман. Ведь если сразу не решить ключевые проблемы, то с каждым днём будет всё сложнее сложить пазл семейного благополучия. А потом наступит такой момент, когда этот пазл не сложит уже никакой специалист. Конечно, героические родители не всегда отказываются от трудного приемного подростка, решают терпеть до последнего. И терпят. А потом, когда ребёнок достигает 18 лет, отпускают его, чтобы больше не впускать ни в дом, ни в сердце.

Сейчас в повестке — быстро решить проблему сиротства. Раздать в семьи всех воспитанников детских домов. Это хорошо, но только на словах. Если не подойти к процессу семейного устройства осмысленно, ничего хорошего не получится. Между тем, во многих регионах просто спускают план – и делай что хочешь. Главное, чтобы дети уходили в семью, а какая при этом используется технология — не важно. «Это же поток, — говорила мне один сотрудник органов опеки, — а там уже как сложится». Если будет возврат, то родителей занесут в чёрный список, а ребёнку в подарок — травму.

Пока уровень понимания проблемы и подготовки к её решению очень низкий. Всю ответственность перекладывают на родителей: взяли, не справились, значит виноваты.

Чтобы изменить эту ситуацию, необходимо готовить ребёнка к семейному устройству ещё в системе сиротских учреждений — причем сразу как только он попадает в неё (лучше бы не доходил, конечно). Ну и специалисты не старались отправить детей в семьи только ради хорошей статистики. Они должны отвечать за то, что сделано. Это сократит возвраты и даст приток новых семей, которые будут знать, что их и научат, и потом не бросят.

1 comment

Add yours
  1. Andrey Negomodzanov

    Большое спасибо Александру за статью. В погоне за цифрами мы забываем о ребенке. Нельзя в больнице заставлять здавать нормы ГТО, надо сначала подготовить, вылечить, а затем ставить всех на лыжи.

Добавить комментарий