Идея о том, что хорошо бы благотворительным организациям как-то саморегулироваться, витает в воздухе уже довольно давно. Наверное, даже с того момента, как этих организаций стало больше трех. Некоторые последние события внутри сектора, обсуждаемые зачастую потихоньку и с добавлением «только я тебе этого не говорил», а также публикации на тематических порталах, напоминают о том же.

Люди делятся идеями независимых рейтингов, придумывают методики оценки эффективности, и изучают «как это работает в Америке».

И это замечательно, это свидетельствует о внутреннем росте и развитии сектора. И я полностью за то, чтобы независимая оценка была, и чтобы рейтинги и стандарты работы были явными, общеизвестными и чёткими. Чтобы у начинающих были ясные ориентиры, сформулированные в виде правил, а не только в виде смутных образцов. И чтобы тот, кто работает не по правилам или во вред коллегам, закономерно оказывался в изоляции и без результатов. И чтобы жертвователи и благополучатели могли сверяться, чего стоит та или иная организация, прежде чем довериться ей.

Идея совершенно благая.

Вот только сейчас я не вижу ничего, что могло бы сработать на создание такого рода оценок, правил и рейтингов. И вижу немало препятствий для проведения такого рода работы и того, чтобы она была результативна. Назову несколько значимых причин.

1. Традиции отношений между государством и некоммерческим сектором

В недавней публикации рассказывается про американский опыт независимой оценки некоммерческих организаций. В представленных вариантах оценки важное место уделяется отчётности, предоставленной государству. Ну и вообще, быть у государства на хорошем счету в иных странах считается признаком хорошего уровня ведения дел. В России же любые проблемы у благотворительной организации со стороны государства либо никак не отражаются на оценке её работы коллегами, либо только повышают её «рейтинг» внутри сектора. Недавно у одного фонда, довольно известного, вообще счета заблокировали — и что, им стали коллеги меньше доверять? Они прослыли мошенниками или раздолбаями? Нет, конечно. Ими посочувствовали в беде, да тем дело и кончилось.

А уж получение клейма «организация, исполняющая функции иностранного агента» воспринимается скорее как получение медали за заслуги перед гражданским обществом.

Все всё понимают. Что ресурсов нет на серьёзную бухгалтерию, что органы наши — скорее репрессивные, чем регулирующие, что директор фонда в фейсбуке высказывается слишком резко на острые политические темы и так далее. Проблемы с государством воспринимаются как что-то вроде стихийного бедствия: можно, конечно, «попасть» по глупости, но вообще никто не застрахован, как ты в бухгалтерию ни вкладывайся.

Более того, явный и открытый с государством союз, демонстративная лояльность и близость к трону рассматриваются скорее как маркер непрофессионализма, показухи, разбазаривания ресурсов, а то и чего похуже. Хотя проблем с отчётностью перед государством у такого рода НКО не бывает никогда.

И потому критерий «у нас всё законно до последней запятой» в качестве критерия эффективности в принципе не годится, ибо ничего об организации не сообщает.

2. Традиции категорического невыноса сора из избы

Дорогие друзья, сядьте и подумайте — за кем из коллег вы знаете примеры неэтичного поведения. Хотя бы двусмысленностей и умолчаний в публичных отчётах, несоблюдения собственных процедур принятия решений, нарушения писаных законов и неписаных традиций сектора? Думаю, что-то найдётся почти за всеми, с чьей деятельностью вы достаточно близко знакомы. И за собой Вы тоже, вероятно, что-то знаете. И все молчат, никто ни от кого исправления не требует.

Потому что опять же — все всё понимают. Что ситуация трудная, что кризис, что речь идёт о спасении жизней, что ресурсов нет, что нам и так не доверяют и вообще — забыли в какой стране живём? И потому готовы прощать, секторального мира ради, друг другу очень многое, если не вообще всё. Ведь мы действительно в сложном положении и очень боимся публичных скандалов. Сколько раз все — и я, разумеется, тоже — молчали из соображений «как бы сектору хуже не стало», и будем молчать дальше, ибо верхом неэтичного поведения считается публичное разбирательство там «где можно было просто позвонить». Но ведь публичная оценка, на каких её критериях не строй — она именно публичная. И неизбежно всё, о чём я писал в предыдущем абзаце, полезет наружу. Все отлично понимают, что публичный скандал с одним фондом неизбежно бьёт по всем. И поэтому публичное рейтингование и оценка эффективности, при которых неизбежны скандалы, обиженные люди и обнажение неприглядных подробностей, в действительности никому не нужны.

Например, у одной организации недавно из открытых отчётов начисто пропали административные расходы. Вот были только что — и не стало. Как думаете, будет им интересно пройти публичную оценку этих отчётов с публикацией результатов?

А другая организация, например, чтобы налоги не платить, обналичивает деньги через дружественное ИП, аффилированное с одним из сотрудников фонда. Это точно должно попасть в публичный отчёт?

3. Все зависят от всех

Дело не только в том, что для обывателя мы все одинаковы, и ежели один окажется мошенником — тень упадёт на каждого. Дело ещё и в том, что нас просто очень мало. И нам всем вместе жить, даже если мы друг другу не нравимся. Мы пока что тусовка, а не индустрия, и вряд ли скоро изменимся в этом смысле.

И завтра, возможно, любому из нас может понадобиться помощь остальных. Причём помощь, как это часто бывает, какая-нибудь деликатная. И потому никто особо не захочет брать на себя ответственность кого-то оценивать или соглашаться с чьей-то оценкой, и через это со многими перессориться. Никому неохота остаться в одиночестве или просто испортить отношения с кем-то важным. Крупный фонд слишком дорожит крутым партнёром, маленькая организация не пойдёт против потенциального грантодателя, деятель Х поостережётся конфликта с деятельницей Y, которая слишком много о нём знает и в следующий раз на важную встречу не позовёт.

У нас ведь не только пожертвования, у нас и внутри сектора очень многое стоит на личных отношениях. И разделять личное и профессиональное в секторе мало кто умеет, и любой профессиональный конфликт даёт эхо в виде подпорченных дружеских связей. Не знаю как вы, а я с друзьями ссориться и выбирать между ними, разделившимися на партии, тоже не хочу.

4. Неверие в формальности

Давайте подумаем ещё о критериях оценки. Довольно очевидно, что простой, да и сложный анализ бухгалтерской отчётности или даже аудиторского заключения достаточно мало говорит о реальной эффективности организации. Да, возможно, из него будет виден размер затрат на административную деятельность — но кто из нас не умеет юридически красиво упаковать их как затраты на благотворительную программу? Правильно, мы все это умеем.

Также очевидно, что в принципе сравнение организаций с разными задачами, разными целями и методиками штука довольно бесперспективная. Непонятно даже как сравнивать фонд помощи больным какой-то редкой неизлечимой болезнью, фонд помощи больным разными заболеваниями и фонд, который видит свою миссию в помощи людям с недостатками внешности: тематика накладывает слишком большой отпечаток на работу. Ну невозможно впрямую сравнить эффективность онколога, изгоняющего сложную опухоль, и стоматолога, который за тот же период вылечит пару сотен зубов.

А если брать то, что есть общего у различных организаций, то придётся брать формальные критерии, из которых самый очевидный — деньги. Но тогда у нас в число лидеров отрасли моментально попадает фонд, на мероприятии которого премьер-министр играл на рояле. Почему нет? Оказывается совершенно реальная и очень значительная помощь при минимальных затратах на фандрайзинг, ибо на счету фонда — вечный 1 рубль. А что премьер-министр только к ним на праздник приходит — так это вы, дорогие коллеги, просто работать не умеете.

Все мы и всегда, при оценке своей и чужой работы стараемся смотреть глубже, чем на показатели счётчиков — будь это циферки финансов или посещаемость на сайте. Вот, некий фонд собрал много денег — но как собрал? За счёт чего? На что собирал и какими методами? И как он их потратит? А что получится? Мы оцениваем эффективность по сущностным признакам, по содержательной стороне деятельности, а не по тому, что можно просто посчитать.

И да, в этом мы бесконечно далеки от народа.

5. Разрыв между «успехом» и «эффективностью»

Из этого следует довольно печальная штука. Между предполагаемой оценкой эффективности и «успехом в работе» НКО, хотя бы чисто финансовым успехом, должна быть некоторая очевидная связь — иначе непонятно, в чём же, собственно, эффективность. Непонятно прежде всего потребителям рейтинга — народным массам и бизнесу. Рейтинг, составленный по принципу «у нас есть такие приборы, но мы вам о них не расскажем», слишком легко игнорировать и слишком просто критиковать. А рейтинг, который не учитывает формальную успешность — бессмысленный.

Вопрос «если ты такой умный, то почему ты такой бедный» возникнет неизбежно, и ответ на него стоит придумать заранее. Но у меня что-то не получается. Потому то если рейтинг с успехом не связан, то в глазах широкой общественности это рейтинг неизвестно чего, который будет применяться строго собственными создателями и их единомышленниками для совместного единомыслия. А мы и без того окружающему миру малопонятны.

Кроме того, независимый рейтинг и публичная оценка эффективности НКО должны, по идее, обладать «обратным эффектом». Не только качественная работа и хорошие результаты должны подтверждаться высокой оценкой, но и низкая оценка должна приводить к проблемам в работе. Ну, как в отраслях более буквальных: делаешь некачественные пылесосы, получаешь негативные отзывы, теряешь клиентов, зарабатываешь меньше.

Но мир российских НКО слишком личностный и слишком эмоциональный, а также слишком разобщён на несвязанные тусовки, чтобы любые рейтинги могли всерьёз повлиять на чьи-то результаты. Мнение профессионального сообщества НКО для народных масс — бессмысленный писк, вдохновлённый в лучшем случае снобизмом, а в худшем — конкуренцией.

6. Кто будет за всё это платить

Это тоже проблема, причём не только фандрайзинговая. Потому что закон относительно права плательщика заказывать музыку и танцы — никуда не делся. А значит, неизбежны обвинения в ангажированности и нежелание участвовать в чужом проекте. Грубо говоря, «Там какие-то организации что-то такое придумали чтобы медальки себе навесить, не хочу я в этом участвовать, а тем более за это платить». А учитывая, что фондов, располагающих свободными средствами для такого рода упражнений, в стране немного и почти все они сосредоточены в столицах, то даже задумай они такой рейтинг сделать вместе — он останется их игрушкой для личного пользования, проигнорированной сектором в целом.

Сервисные же организации на настоящий момент не располагают мощностями для подобной работы. Даже такие умные и сильные игроки как CAF или Форум Доноров не продвигаются дальше довольно редких исследований. Но вот посмотрите: согласно последнему докладу Форума Доноров о состоянии благотворительности в России «только 50 организаций из 105 поделились информацией о своих бюджетах». То есть меньше половины от общего числа исследованных организаций. И это для обобщённого исследования, в котором никто не называется по имени и никого не ставят выше или ниже по уровню профессионализма. Думаю, что желающих поучаствовать в рейтинге будет на порядок меньше.