«Мы защищаем людей целыми автозаками»: как помогает фонд «Общественный вердикт»


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

Над столом директора Фонда содействия защите прав и свобод граждан «Общественный вердикт» Натальи Таубиной висит детский рисунок: мальчик с поднятыми к небу руками и надпись «Я люблю землю». Он – о том, что, несмотря на отчаянные изломы судьбы, у каждого есть шанс на спасение на островке оптимизма и человечности. Некоторые истории людей, находящихся под защитой «Общественного вердикта», больше напоминают средневековые страшные сказки, у которых сложно представить хороший конец. Однако помощь все же приходит.

Сотрудники правозащитной организации «Общественный вердикт» рассказали «Филантропу», как помогают людям, попавшим в беду, борются против пыток и защищают права и свободы граждан.

«Мы защищаем людей целыми автозаками»

Наталья Таубина, директор фонда: «Наша работа началась в 2004 году — мы помогали людям, пострадавшим от нарушений прав человека. Тогда уже существовали организации, помогающие людям восстановить нарушенные права, но не было фонда, работающего на всю страну, предоставляющего услуги юристов и адвокатов. Несколько правозащитных организаций инициировали создание фонда, помогающего людям, пострадавшим от действия правоохранительных органов и прокуратуры. Нашей сферой деятельности была работа над конкретными делами пострадавших в милиции (позже полиции), пенитенциарных институтах, прокуратуре. Постепенно география и тематика дел расширялись. В 2005-06 годах прокатилась первая, еще не очень мощная волна давления на правозащитные организации, стал поступать поток обращений о пытках –  не только в полиции, но и в местах лишения свободы, незаконные задержания, фальсификации уголовных дел… И сегодня целью фонда является защита прав и свобод человека, формирование в стране атмосферы нетерпимости к практике нарушения прав человека правоохранительными органами. Фонд добивается создания эффективного гражданского контроля за их деятельностью.

Это слайд-шоу требует JavaScript.

В первые 10 лет наша работа в среднем велась по 100 делам в год. Часть из них оставалась с прошлого периода, часть – пришедшие за текущий период (ежегодно к нам поступало 50 новых дел). Порядка 10 из всей сотни дел заканчивались приговором суда, в котором признавалось превышение полномочий правоохранительных органов. В последние годы статистика другая – это связано с нарушением свобод и защитой активистов, а также с защитой организаций, признанных иностранными агентами.

Вот последние данные: в период с декабря 2018 года и по август текущего 2019 года мы работали по 261 делу. Существенная масса этих дел пришлась на протестные акции в Москве, а 60-70 из них связаны с активистами последних событий. Можно сказать, мы защищаем людей целыми автозаками. Наши юристы безвылазно сидят в судах. В 60 делах за эти 9 месяцев они отстаивали право на запрет пыток, право на жизнь и на справедливое судебное разбирательство. К сожалению, у нас еще не было года, где бы процент успеха (когда вынесено судебное решение о виновности и наказании сотрудника правоохранительных органов, превысившего должностные полномочия) превышал 10 %».

В стране сотни «Иванов Голуновых»: как работает ОВД-Инфо

«Пытки – это способ поселить в людях страх правоохранительного беспредела»

Илья Шатин, специалист по связям с общественностью: «Вы можете поинтересоваться: а что совершил человек, за что его так избивали в полиции? Для нас проступок пострадавшего никогда не будет определяющим фактором для принятия решения работать над его делом. Любой человек может преступить закон. Но никто не может приговорить его к пыткам и издевательствам. Все подобные попытки должны жестко пресекаться.

Система расследования пыток в нашей стране настолько неэффективна, что добиваться возбуждения уголовных дел, особенно если человек находится в тюрьме, исключительно сложно.

Там нет возможности написать заявление, зафиксировать телесные повреждения, проконсультироваться с адвокатом. Случается, что полицейские получают реальные наказания за такие преступления, но могут выйти условно досрочно. В этом смысле показательно дело о жителе Перми: он сидел с приятелем в ресторане, разгорелся бытовой конфликт, его забрали, отправили в медвытрезвитель и применили пытку «ласточка» – связали руки за спиной. Человек задохнулся и погиб от асфиксии. Очень долго шли процессы, при том, что в деле фигурировала видеозапись из вытрезвителя, на которой все видно – и издевательства, и лица.  Полицейские получили до пяти лет, но очень быстро вышли на свободу.

В этой связи для нас важно было так называемое «ярославское дело», когда 18 сотрудников ФСИН избивали заключенного Евгения Макарова. Он остался жив, освободился в прошлом году, правда, сейчас находится под административным надзором. Сейчас на скамье подсудимых по этому громкому делу – около 20 сотрудников ФСИН, в том числе и сотрудники руководства местного отделения. Они сами снимали все на видео, по-видимому, это обычная мера воспитательной работы с заключенными и метод отчета перед руководством. Мы надеемся, что справедливость в конце концов восторжествует.

Но – вы спросите, почему все это поощряется, какой в этом практический смысл? Ведь логично, напротив, сделать все, чтобы народ доверял правоохранителям как защитникам…

Мне видится, что основная идея – во-первых, поселить в душах людей страх правоохранительного беспредела, запугать, показать «свое место». С другой стороны –  это такой способ разделения власти, который помогает держать на крючке сотрудников: откажетесь участвовать – с вами будет то же самое».

«Не только защищать, но и информировать общество»

Илья Шатин, специалист по связям с общественностью: «Наша работа строится так: к нам приходит человек с проблемой, которая подходит под наш мандат, а это не только пытки, но и свобода собраний – мы помогаем участникам массовых мероприятий, которые пострадали от действия полиции, а также НКО, которые подпадают под действие закона о нежелательных организациях. Им предоставляется адвокат, который работает по этому делу, а если пострадавшие из других городов, то ищем адвоката в регионе. Дело рассматривается и принимается.  Пострадавшему предоставляется полная юридическая помощь – представление интересов на этапе предварительного следствия, написание жалоб, представление в суде, в том числе и высшей инстанции – Европейском суде по правам человека.

В штате чуть больше 20 человек, три четверти из них – юристы, специалисты по связям с общественностью, психологи, социолог-исследователь и привлеченные коллеги – юристы и адвокаты. Это члены сообщества профессионалов, юристов-правозащитников, они работают на некоммерческих ставках, но для заявителя вся помощь бесплатна. Работа идет в нескольких областях, в том числе и информационной: мы пишем и говорим о проблеме, дело становится предметом социологических исследований и спецпроектов. Например, таких, как проект «Жизнь после пыток» – он посвящен тому, как человек восстанавливается после пыток и как пытки меняют его жизнь. Мы также предоставляем психологическую помощь».

Проект https://aftertorture.org

«Даже в ситуации полного унижения важно увидеть смысл»

Светлана Яблонская, кризисный психолог, логотерапевт, руководитель психологических проектов фонда: «Когда мы читаем о том, что пережили пострадавшие от пыток, первая реакция – шок, ужас. Однако существует такая вещь, как посттравматический рост. Вспомните, в мифах и сказках герой проходит через испытания и не только становится сильнее, но и обретает награду, скажем, сокровища подземного мира. Так и в жизни: люди, которые проходят через очень тяжелые ситуации и не ломаются, всегда чему-то учатся и получают от жизни те же сокровища, что и сказочные герои. И не только для себя, но и для родных, для своего сообщества, а иногда и для более широкого круга.

Евгений Макаров, Руслан Вахапов, Иван Непомнящих

К примеру, Евгений Макаров, Руслан Вахапов и Иван Непомнящих, герои нашумевшего «ярославского дела», нашли в себе отвагу и стойкость, так называемое упрямство духа, чтобы объединиться в заключении, поддерживать друг друга и звонить в колокола о творящихся беззакониях. Ведь даже пожаловаться в условиях зоны и то тяжело, а порой и невозможно. Человек, прошедший через пытки, преодолевает страх, а наша цель – помочь ему подняться. Основа нашего проекта – это нарративная практика, помощь человеку в построении его предпочитаемой истории, той жизни, которой он хочет жить. Он рассказывает психологу свою историю, а мы слушаем, что для него важно, какие у него ценности, как он их воплощает в жизнь, кто еще воплощает их вместе с ним.

Есть такой термин «торжественное свидетельствование» – когда признается важность страдания, мы не говорим – забудь, брось, ведь мы знаем, что пережитое насилие порой делит жизнь на «до» и «после».

Но мы обязательно обращаем внимание не только на страдание. Психолог Виктор  Франкл, оказавшийся в концлагере во время войны, считал, что даже в ситуации полного унижения важно увидеть смысл. Этот смысл находится в точке пересечения уникальности человека и происходящей с ним ситуации. Постепенно во время беседы с психологом смысл раскрывается: люди приходят к выводу, что их история поможет другим стать сильнее. Поэтому многие наши истории публичны, пострадавшие рассказывают их как свидетельства. Главное – не молчать, потому что оружие палача – молчание. На запуганных людей можно повесить любую ложь, вывернуть произошедшее наизнанку: например, написать, что пострадавший сам многократно натыкался на нож.

В нашей практике был случай: семилетнего мальчика инспектор по делам несовершеннолетних тащила за шею по лестнице, чтобы воздействовать на его мать. После этого он был так напуган, что стал говорить шепотом. Я говорила ему: представь себе, что я – та тетя, толкни ее. Сначала он толкался мячиком, потом все увереннее – руками. Еще мы с ним рисовали, и поначалу он изображал себя вместе с мамой в осажденной крепости, окруженной безликими солдатами. А я предлагала ему – нарисуй тех, кто за тебя. И он стал рисовать меня, адвоката, затем солдаты исчезли, «крепость» раскрылась, на рисунке появился мирный город… Постепенно мальчик стал говорить громче, хулиганить, запускать самолетики. Так он вернул себе силу. Позднее он стал заниматься вокалом и победил на конкурсе песни. А ту даму из ПДН отстранили от работы, хотя нам не удалось добиться ее наказания.

Мы считаем, что любой человек все равно – человек, и он больше того, что он сделал. В маленьком городке, где зона – градообразующее предприятие, трудно увернуться от круговой поруки, особенно если ты зависишь от начальников, и тебе надо кормить семью. Даже если охранник говорит, что избивал заключенного по осознанному выбору, колесо судьбы может перевернуться, и он сам окажется на месте пострадавшего. И мы его будем защищать, потому что он – человек страдающий».

«Справиться с бедой легче, если тебя понимают и поддерживают»: Александра Фешина о фонде «Свет в руках»

«Статус иностранного агента – постоянная угроза штрафов и ликвидации»

Илья Шатин, специалист по связям с общественностью: «С 2012 года «Общественный вердикт» – одна из первых организаций, признанных иностранным агентом. Мы были включены в реестр, нас осаждали проверками из налоговой инспекции, прокуратуры.

Мы абсолютно прозрачны и не отрицаем, что часть денег – это гранты иностранных организаций, например, ООН, членом которого является Россия. Такой вот парадокс.

Однако организация, подпадающая под закон об иностранных агентах, должна заниматься политической деятельностью. Вероятно, под этим подразумевается любая активная деятельность. Но мы не занимаемся политикой. Фонд защищает любого гражданина, чьи права нарушены, и нам неважно, какие у него убеждения – коммунист он, анархист или демократ.

Статус иностранного агента – это постоянная угроза штрафов и дополнительная серьезная отчетность. Закон сформулирован так, что исполнить его очень трудно. Любая публикуемая нами информация маркируется надписью о том, что мы иностранные агенты. Но штрафы все равно приходят. Даже загрузка отчета на сайт занимает дня три, и это парализует работу. Мы сдаем отчет в Минюст, а там он «теряется», возбуждают дело в прокуратуре, мы показываем штемпель, что уже отправили… Потом отчет, конечно, находится, но это постоянная нервотрепка. Есть и более опасные вещи. Под закон о нежелательных организациях мы не подпадаем, поскольку мы российская организация, но в этот список может попасть любой из наших зарубежных доноров, и сотрудничество с ним уже будет являться преступлением. К счастью, для нас ощутима и важна поддержка простых граждан, даже небольшая сумма пожертвований делает нас увереннее.

Наши коллеги зачастую не могут защищать самих себя в судах и платить огромные штрафы в случае проигрыша, поэтому единственным выходом может быть ликвидация организации. Очень многие НКО закрылись, поскольку им не хватало запаса прочности одновременно делать свое дело и пытаться соответствовать закону. В 2012 году мы открыли новую программу и стали защищать активистов и гражданские организации. За шесть лет действия закона мы представляли в судах интересы 23 НКО».

«Вигиланты берут на себя полномочия с молчаливого согласия власти»

Наталья Таубина, директор фонда: «Вигиланты – это отдельные люди или группы, присвоившие себе права правоохранительных органов. Название новое, но на самом деле они существовали всегда. Помните фильм «Стиляги» – невинные комсомольские дружинники превращались в темную биомассу «скованных одной цепью», стоило им только начать хватать людей на улицах.  Сегодня это СЕРБ, «Стопхам», «Лев против» и другие, на деятельность этих квазиправоохранительных структур полиция смотрит сквозь пальцы. Они могут избить человека, якобы выпивающего на детской площадке или припарковавшегося в неположенном месте, использовать силу против мирных демонстрантов. Мы первые стали анализировать их деятельность и защищать тех, кто от них пострадал.

Опасность их в том, что они сами берут на себя полномочия с молчаливого согласия власти. Во многом они это делают ради хайпа, выкладывают избиения граждан на ютьюбе. У правоохранительных органов прописана в законе хоть какая-то ответственность. У вигилантов же нет никакой ответственности, хотя они многое себе позволяют. На данный момент активисты СЕРБ, например, периодически участвуют в разгонах мирных демонстраций и митингов, пытаются пресекать одиночные пикеты. Мы, работая по нескольким делам в Краснодарском крае и в Иркутске, пытаемся через возможности нашего законодательства привлечь членов этих групп к ответственности за насилие. Возможно, выйдем с предложением что-то изменить в законодательстве, предлагая устранить пробелы в правоприменительной практике. Мы не обладаем правом законодательной инициативы и можем только давать рекомендации – через Совет по правам человека при Президенте РФ, аппарат Уполномоченного по правам человека. Пока добровольные «опричники» остаются безнаказанными, жизнь в стране грозит превратиться в мрачную антиутопию».

От ПНИ и от тюрьмы: как люди попадают в интернаты

«Невозможно постоянно сдерживать протест»

Наталья Таубина, директор фонда: «Что касается задержанных во время последних событий в Москве, то здесь прекращение дела –  уникальный случай. Единственная возможность вернуть протокол в полицию – это доказать, что человек не имеет отношения к митингу. Возращение дела обратно в полицию для устранения недостатков встречается, но изредка. Власти жестко настроены по отношению к активистам, особенно участвовавшим в акциях июля-августа.

Если уж участник акции попал в автозак, то скорее всего он отделается как минимум тремя часами сидения в полиции, выписанным протоколом и штрафом в 10 тысяч рублей. Несколько сотен участников летних акций двое суток провели в отделе полиции, скорее всего они получат административный арест до 15 суток. И один активист – Константин Котов, которого защищает адвокат Мария Эйсмонт, получил в рекордно короткий срок – всего три дня – обвинение по так называемой «дадинской статье», за неоднократные нарушения на митингах.

Власти сравнивают протестные выступления этого лета с выступлениями «желтых жилетов» во Франции. Но в Париже на некоторых улицах не осталось ни одного целого стекла, а у нас в «московском деле» фигурирует только брошенная урна, пластмассовый стаканчик и открытое забрало шлема одного из полицейских. А часть людей, сидящих сейчас в СИЗО, обвиняется в применении силы в отношении представителей власти.

Ситуация последнего месяца – провести показательный процесс и посеять страх в обществе. Если вы захотите мирно заявить о своих правах, то можете оказаться в числе оказавших сопротивление, даже если всего лишь задели полицейского плечом.

Ведь задерживали даже тех, кто оказывался на месте митинга за несколько часов до его начала или непричастных к протестам посторонних велосипедистов.

Но невозможно все время наращивать критическую массу репрессий и сдерживать протест. Ситуация в стране и мироощущение людей резко меняются. Граждане стали активнее выражать эмоции, такие повестки, как выборы в Мосгордуму и поиск лидера оппозиции, отошли на второй план. Люди сегодня выходят на улицы потому, что у каждого свое наболевшее. Они постепенно обретают свою внутреннюю силу и упрямство духа».

Поддержать работу фонда «Общественный вердикт»

 

+ There are no comments

Add yours

Добавить комментарий