«Это прямо здесь»: карта памяти террора


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

Сайт «Это прямо здесь» — карта, адресная книга и база данных советского террора и несвободы в Москве. В конце прошлого года проект отметил свой второй день рождение.  О том, какие собираются данные об одном из самых засекреченных  периодов советской истории  и о главных достижениях проекта «Филантропу» рассказала Александра Поливанова, руководитель ресурса «Это прямо здесь».

— Как зародился проект «Это прямо здесь»?

— Инициатором и автором проекта является общество «Мемориал», которое уже много лет занимается историей репрессий, собирает статистику, составляет списки жертв, описывает механизмы государственного террора. Отчасти из этой работы, отчасти из попыток придать этим данным более популярную просветительскую форму родилась идея проекта «Это прямо здесь».

В самом начале у нас не было таких больших амбиций, мы только планировали запустить экскурсионные программы по местам, связанным с террором, и рассказывать об исследованиях «Мемориала». Однако быстро оказалось, что для проведения полноценной экскурсии готовых данных нет. Информацию о топографии нужно либо вычленять из уже выявленных источников, либо вообще искать новые источники. Стало понятно, что нужно составлять карту Москвы, где структурировать всю геолокацию и описывать историю советского террора в Москве с точки зрения топографии. За этой конкретной информацией мы начали охотиться, в 2013 году начала собираться команда проекта, в октябре 2013 года мы запустили первые экскурсии, в октябре 2015 мы открыли сайт topos.memo.ru, и вот теперь мы открыли вторую, сильно усовершенствованную версию сайта.

— Карта впечатляет, конечно. Кто помогал в работе над ней, как удалось собрать информацию о местах расстрелов, захоронений? Сколько времени это заняло?

— Над сайтом мы работаем 4 года. Особенно плотно — последние 3 года. У нас большая команда исследователей.

У нас довольно молодая команда, не все из нас являются профессиональными историками-источниковедами, но мы учимся в процессе работы с документами, учимся искать, интерпретировать, учимся друг у друга, учимся у старших коллег.

Первая версия сайта, запущенная в 2015 году, была достаточно наивной. Над второй версией мы уже работали с большим пониманием всего комплекса проблем, который должен репрезентировать сайт. Конечно нам помогают все, кто может: мы обращаемся к другим историкам советского периода, к историкам архитектуры, архитекторам, краеведам, сотрудникам музеев, архивов, библиотек и тд.

— Как родственники репрессированных относятся к проекту? Проявляют ли интерес, помогают ли с информацией, дневниками, архивами личными?

— Мы работаем с самыми разными источниками: государственными, личными, письменными, устными, вещественными. Если мы можем взять интервью у человека, обладающего нужной нам информацией, то конечно записываем. Если это можно сделать в формате видеопрогулки, то делаем ее. Мы изучаем архив «Мемориала», любые опубликованные воспоминания, дневники и так далее.

Очень полезны и соцсети. Недавно я опубликовала ссылку на карту, а мне в комментариях женщина написала историю своего дедушки.

Она написала, что во время войны он попал в плен, из плена бежал, здесь был арестован и его водили строить одну из московских высоток. Конечно, нам очень хочется, чтобы она нашла в архиве следственное дело своего деда, и мы выяснили, какую именно высотку он строил, кем был арестован.

А когда наш коллега читал лекцию «ГУЛАГ в Москве» в ДК «ЗИЛ», на лекции сидел человек почтенного возраста. После лекции мужчина рассказал, что в детстве жил с родителями возле железнодорожной станции, и с этой станции по ночам увозили заключенных в лагеря. Мы попросили показать место, откуда шли конвои, что именно он видел. Попросили записать интервью. Такие рассказы редко могут служить достаточным основанием для нанесения на карту, но может быть подсказкой для исследователя где и что искать, чтоб найти доказательства.

«Есть люди, которых нельзя заменить»: памяти Арсения Рогинского

— Кто проводит экскурсии и кто посещает экскурсии? Приходят ли школьники и студенты?

— В роли экскурсоводов выступают собственно исследователи и экскурсоводы из нашего проекта «Это прямо здесь». На сайте есть опция заказать экскурсию для класса, и периодически к нам с этим обращаются. Мы стараемся, чтобы студенты знали о нашем проекте. Конечно, говорить обо всех московских вузах мы пока не можем, но со многими мы довольно плотно взаимодействуем. В первую очередь с Высшей школы экономики. Но и из других университетов студенты и магистранты проходят практику у нас, готовят курсовые или другие проекты на основе проектов «Мемориала», участвуют в наших хакатонах.

— Что вы могли бы назвать своими достижениями последних двух лет? 

— Главное достижение — создание основы справочника, карты, базы данных, связанных с советским террором и подавлением свободы советским государством. Все данные открытые, их можно использовать в других проектах визуализации. Еще два года назад не было подобного справочника.

Мы также гордимся тем, что экскурсии по местам репрессий в Москве прошли десятки тысяч человек.

Мы выпустили аудиогиды на английском языке для самостоятельных экскурсий. К примеру, «Малое кольцо Московского ГУЛАГа» можно слушать во время поездки по МЦК.

В рамках подпроекта «Выход в город» нам удалось в нескольких местах столицы установить мемориальные инсталляции. Например, в Московском музее современного искусства появился указатель на то, что в 400 метрах находилась Сретенская тюрьма — одна из самых главных тюрем большого террора. Там расстреливали заключенных, но сейчас о ней мало кто знает.

Знак в МедиаДворе Высшей школы экономики говорит, что в 200 метрах находился Покровский концлагерь и бюро принудительных работ. Во дворе Биологического музея стоит указатель на Новинскую женскую тюрьму, а другой — на Баковский лагерь НКВД — стоит в доме-музее Бориса Пастернака в Переделкине.

— Какие истории могут наглядно проиллюстрировать работу вашего проекта? 

— Персональные истории больше относятся к проекту «Последний адрес». Топография террора «Это прямо здесь»— совершенно иной. К примеру, если ваш дедушка был академиком, то на карте в слое «Репрессированная наука» вы можете узнать, какой карательный орган отдал приказ об аресте, предположить в какую тюрьму он был доставлен и посмотреть ее историю. Если родственник был расстрелян — прочесть о процедуре расстрела. Если человек был похоронен в Москве, то скорее всего речь идет о Донском крематории. Наш сайт не столько собрание личных историй, сколько база данных. Иными словами, зная в какой тюрьме содержался ваш родственник, можете получить больше информации об этом месте.

Возвращение 40 тысяч имен: в Москве прошла акция общества «Мемориал»

— Сколько сейчас в карте таких слоев? 

— Два года назад у нас было 5 слоев, теперь их 13. Базовые слои: московские тюрьмы, места принятия решений, места расстрелов и захоронений. К тюрьмам примыкает слой концлагеря и арестные дома 20-х годов.

Принудительный труд в Москве — слой достаточно «вегетарианский», поскольку в начале 1920-х годов лагеря только формировались. Людей отправляли строить трамвайные депо, рабочий день был не по 16 часов в сутки, как в книгах Шаламова. Но свобода труда заведомо не предполагалась. Отдельный слой — шарашки, которые описал Александр Солженицын в книге «В круге первом».

Есть слой «государственные дети» — о местах, в которых оказались дети репрессированных родителей. Советская власть разрушила систему частных, императорских приютов, в итоге дети оказались без присмотра. Потом за них взялся Феликс Дзержинский и стал через них выстраивать коммунистическую модель государства.

Этих детей тоже можно отнести к жертвам советской власти. По сути, на них ставили эксперимент по выковыванию нового человека советского типа.

Еще один слой посвящен событиям 25 августа 1968 года, когда 8 демонстрантов вышли на Красную площадь в знак протеста против введения советских танков в Чехословакию. Мы рассказываем, где они жили, как вышли на митинг в 12 часов, как их отправили в 50-е отделение милиции, в каких тюрьмах они содержались, как шел суд.

Последний слой — ГУЛАГ в Москве — неизведанная прежде территория системы лагерей, существовавшей в столице в послевоенные годы. Наш коллега нашел в столице 190 отделений ГУЛАГа, но не все мы можем локализовать, поскольку лагерные отделения — это времянки и бараки заключенных, которые строили заводы, сталинские дома в городе. Лагерные отделения открывали при крупных стройках, а после после завершения работ сносили. Например, дом на Калужской площади тоже строили заключенные.

— Какие у вас главные задачи на ближайшее время? Насколько тяжело сейчас работать с архивами и вообще этой темой?

— С архивами работать тяжело, но интересно. Очевидными путями здесь идти просто не получается, приходится искать окольные пути.

Мы очень благодарны сотрудникам архивов, но сама система тяжеловесна, и далеко не все руководители архивов дружелюбно расположены к нам. Примеров много: вы можете заказать документы, после чего в течение полугода не имеете права заказывать другие файлы. Часто нужно получать разрешение в ФСБ. По каким-то архивным правилам нельзя отдавать документ конкретному человеку на срок свыше определенного количества дней. Не так легко делать копии, фотографировать документы. Почему? По закону доступ к архивной информации должен быть открытым.

— На какие средства существует проект?

— Изначально нас поддерживал фонд «Династия» Дмитрия Зимина, сейчас нам помогает Фонд поддержки российских СМИ «Среда». На некоторые подпроекты мы находим финансирование с помощью краудфанлинга. Арт-инсталляции были сделаны на грант Фонда Потанина. Мы также используем волонтерские силы, к нам приходит много студентов.

+ There are no comments

Add yours

Добавить комментарий