«Только очень упрямые ослики сейчас не складывают ручки»: Роман Аранин о социальном бизнесе и работе в кризис
Изобретатель Роман Аранин — основатель компании Observer, которая производит реабилитационную технику, инвалидные коляски, пандусы, и председатель общественной организации «Ковчег», которая помогает людям на инвалидных колясках.
«Филантроп» поговорил с Романом Араниным о социальном бизнесе, помощи людям с инвалидностью, работе с государством и эффекте от санкций.
— Как сейчас развивается социальное предпринимательство в Калининградской области? В каком состоянии находится?
— Оно в целом в России находится примерно на одном и том же уровне. Но мне кажется, что социальное предпринимательство у нас в Калининграде развито даже лучше, чем в Москве или Петербурге. Ведь у нас одних только инклюзивных пляжей восемь штук, в Крыму их полтора, а в столице — половина.
— Коснулись вас как социального предпринимателя санкции?
— Раньше чтобы оплатить пульты для инвалидных колясок, надо было отправить заказ менеджеру и оплатить его. Это можно было сделать за полчаса. Сейчас мне приходится покупать эти пульты в два раза дороже у китайцев. Я месяц решал проблему, как отправить деньги: открыть счёт в юане в «Сбере», отправить деньги и потом это всё вернулось обратно. В другом банке получилось отправить деньги со 185 попытки, но в итоге у китайцев оказались какие-то проблемы. После того, как всё оплачено, выяснилось, что пульты попадают под коды двойного назначения и никто не сможет привезти такой товар. И так везде и во всём.
Те вопросы, которые раньше были рутиной, сейчас превратились в огромный квест. И только очень упрямые ослики не складывают ручки и не говорят, что это невозможно.
Из телевизора декларируется, что государство предоставляет сумасшедшую поддержку местному производству. По факту мы столкнулись с тем, что в 2021 году ФСС должен был закупить 50% российских инвалидных колясок, а закупил 30%. Мы успевали делать ровно столько, сколько у нас закупали. С начала 2022 года, когда страна замкнута и казалось бы должна была нацелиться на своего производителя, мы не получили ни копейки от ФСС. 9 из 10 аукционов выигрывает компания, принадлежащая одному человеку, который поставляет коляски из Китая.
Это связано с тем, что кто-то на этом «зарабатывает», и с тем, что эти коляски дешевле. Мы тоже можем удешевить наши коляски на 40%. Но мы, в отличие от китайцев, не сможем, если что-то пойдёт не так, начать отправлять коляски в Пакистан или Болгарию. Поэтому мы должны делать хорошо и качественно, чтобы мы могли делать бизнес в России и через 10-15 лет. Для этого мы ставим немецкие редукторы, хорошие джойстики, металлические диски колеса, используем самую дорогую краску. Мы не можем себе позволить, чтобы люди с инвалидностью отказались от наших колясок.
— Какая поддержка в целом нужна бизнесу? Какая помощь на старте вам лично с Observer помогла бы?
— Благодаря фонду «Наше будущее», которое поддерживало все социальные проекты в России, фактически в стране и появилось понятие социального предпринимательства. Когда мы начинали проекты, фонд помогал нам, выдавая беспроцентные займы. Первый займ на 5 млн рублей мы получили на пять лет. На эти деньги мы открыли большой склад дистрибьюторских запчастей в Калининграде. Когда мы вернули эти деньги, то взяли новый займ на 4 млн рублей — на них купили первое оборудование для производства колясок. Сейчас нам выдали займ на 10 млн на открытие реабилитационного центра.
Как вывод: нужны дешевые деньги на длительный срок. Сейчас я могу взять займ для своего социального предприятия в банке только под 20% годовых, как и другие люди. Для социальных проектов это тяжеловато.
Но государство тоже помогает. Мы пять раз были победителями конкурса проектов Фонда президентских грантов, и в целом грант несложно получить, если грамотно заполнить заявку. На деньги последнего гранта мы купили хорошее реабилитационное оборудование для нашего центра.
— Кто еще поддерживает социальных предпринимателей в регионе?
— В 2021 году наша общественная организация раздала субгрантов на 20 млн рублей для других организаций, которые создавали проекты в области социального предпринимательства, прямо или косвенно влияющие на жизнь человек на инвалидной коляске. Получается, что мы стали сами поддерживать это направление.
Хотя за двумя организациями мы теперь охотимся через судебных приставов: люди получили деньги, но не реализовали свой проект.
12 млрд на благотворительность: итоги рейтинга частных фондов Forbes
— Были ли какие-то интересные проекты?
— В судейской коллегии было три человека из нашей организации и четыре из правительства. Был один проект, который мне совершенно не понравился, зато за него проголосовали другие судьи, и он получил финансирование. Это проект парня, который предложил создать группу барабанщиков из людей на инвалидных колясках, чтобы их приглашали на мероприятия. Эта группа выступала даже на открытии нашего реабилитационного центра и на инклюзивном пляже в 2021 году. Это был просто взрыв! Весь пляж собирался, чтобы посмотреть на них.
— Я читала, что вы несколько лет назад организовывали трёхдневные курсы для архитекторов по проблемам создания безбарьерной среды, но это было неинтересно местным архитекторам?
— Вначале им действительно это было неинтересно. Затем вице-мэр города пригрозил, что если они не придут на семинар, то им не дадут участок и не будут ничего согласовывать. Тогда архитекторы пришли.
Затем мы начали приглашать знаковых лекторов. Например, мы успели привезти до пандемии эксперта Франческо Арагала, который сделал Барселону самым доступным городом для человека на коляске в Европе. В тот год впервые сделали участие в семинаре платным, но символичным, 750 рублей с человека. Продали все посадочные места.
Эта работа должна быть системной и проводиться не на формальном уровне, а чтобы людям было интересно. И сейчас я вижу результатом этой многолетней работы то, что в городе многое сделано для безбарьерной среды, у архитекторов и проектировщиков появились базовые понимания требований универсального дизайна. Они поняли, что это может быть определённым конкурентным преимуществом.
Коммерческая деятельность НКО: о чём стоит помнить и как не совершить ошибки
— Когда вы начали продавать французские коляски Tiralo, в которых можно плавать в водоемах, было множество негативных комментариев про то, что «люди с жиру бесятся». За 10 лет это изменилось?
— Люди тогда крутили пальцем у виска, потому что коляска за 10 тысяч долларов казалась фантастикой, поскольку этого сегмента не было на рынке. Сейчас нам часто предъявляют даже за коляску за 120 тысяч рублей, которые мы производим по всей России по 100 штук в месяц. Людям кажется, что такие коляски могут себе позволить только «какие-то буржуи». При этом их может бесплатно получить каждый, кому она положена. Для этого надо получить запись в индивидуальную программу реабилитации инвалида, написать заявление в Фонд социального страхования. Аналогично и с пляжными колясками, сейчас это уже определенная потребность наших благополучателей, соответственно появляется и запрос на оборудование у администраций городов-курортов.
Такие коляски предназначены, чтобы маломобильные люди могли купаться в море или озере. Их можно найти на инклюзивных пляжах, созданных командой Аранина
— Часто ли вообще приходится сталкиваться с критикой от самих людей с инвалидностью к вашей работе? Например, я видела в группе в «ВКонтакте» жалобы, что вы не берете на реабилитацию людей с 3 группой инвалидности.
— У нашего реабилитационного центра определенные категории пациентов, с ними мы и работаем. Человеку с третьей группой инвалидности не нужен круглосуточный социальный работник и такое количество процедур.
У людей с инвалидностью в России явная проблема иждивенчества: всё должно делать государство, а люди не готовы брать на себя ответственность.
— Вы рассказывали, что на работу на швейное производство пришло не так много людей с инвалидностью, когда в регионе много нуждающихся в работе. Часто ли ожидания не совпадают с реальностью?
— Два года назад у меня было четкое убеждение, что люди с инвалидностью хотят работать, а предприниматели просто не хотят брать их на работу. Затем мы открыли собственную службу занятости, где спустя год работы было до шестидесяти вакансий, на которых люди по идейным соображениям были готовы взять на работу человека с инвалидностью. Работодатели даже были готовы всё оборудовать: сделать специальный туалет, пандус, рабочее место. Но мы не смогли найти ни одного человека с первой группой инвалидностью из нашего списка в полторы тысячи человек, кто бы захотел пойти на работу.
Так выяснилось, что 9 из 10 людей с инвалидностью не хотят работать. В голове у человека с первой группой инвалидностью сидит, что его группа — нерабочая. Это вдалбливали годами, в первую очередь, государство.
На швейное производство мы в итоге нашли сотрудников: две девушки на инвалидных колясках и два человека с ДЦП.
— Из этих 1500 человек с первой группой инвалидности, о которых вы говорили, сколько человек могут реально работать?
— Я убеждён, что они все могут работать. Таких, как я, из них — около 20 человек. Но я сам работаю по 14 часов в день.
Чем отличается сотрудник удалённого колл-центра с руками и ногами от точно такого же, который лежит на кровати без рук и ног и головой нажимает на кнопку, чтобы ответить? Если реально заниматься этой проблемой при определённой поддержке государства, можно создать рабочее место под любого человека.
— Если бы эти люди согласились всё-таки на работу, как был бы дальше построен процесс трудоустройства? Как помогает ваша служба занятости?
— В 90% мы учим с нуля. В городе Советск есть техникум, откуда к нам пришла половина сотрудников на колясках. В заведении они учились на компьютерные специальности, а мы переучили их на фрезеровщика станка, оператора роботосварщика или сборщика. Мы приглашаем людей и обучаем их под свои нужды.
Также мы выдавали несколько грантов по 2 млн рублей на проект по трудоустройству людей с инвалидностью. В проекте обучили подопечных на СММ-щиков, а затем нашли для них работу.
— Вы хотите, чтобы ваш проект службы занятости работал как транзитное трудоустройство или чтобы люди работали только у вас?
— В государственных социальных учреждениях нередко можно найти молодых людей с инвалидностью. У меня всегда возникает вопрос, что они там делают? У людей по-разному складываются судьбы, после чего они оказываются в этих местах.
Мне всё время хотелось кого-то оттуда выдернуть. В 2022 году мы впервые проводили двухнедельный профориентационный курс для людей с инвалидностью, куда взяли 14 человек из социальных учреждений. Эти люди жили в наших адаптированных коттеджах и сами выбирали, что хотят попробовать: научиться косить газоны, шить на оборудованной машинке, собирать кресло-коляски, бумажную работу в офисе или другое.
Результат оказался неожиданным: из четырнадцати человек двенадцать реально хотели работать. Это было удивительно! Но в итоге мы трудоустроили у себя двоих и ещё двоих — на стороне. Остальные вернулись в учреждения, но при должной поддержке они бы тоже могли выбраться.
Мы сейчас ждём результаты регионального конкурса, если получим финансирование то соберём ещё две группы профориентационного курса в декабре и январе. В каждой будет по десять человек.
— Кто в Калининградской области, помимо «Ковчега», помогает людям с инвалидностью? Делаете ли вы с ними какие-то совместные проекты?
— В Калининграде около 2-3 десятков общественных организаций, которые помогают людям с инвалидностью, — из них пять живых и работающих. Есть регионы, где даже такого количества нет. В них есть только Всероссийское общество глухих, Всероссийское общество инвалидов и Всероссийское общество слепых, которые держат монополию и не дают никому развиться. У нас в регионе есть хорошая детско-молодежная общественная организация инвалидов «Мария» с председателем Зоей Кочетковой. Она творит чудеса в сфере работы с людьми с ментальной инвалидностью.
Мы пытались сделать с ними несколько совместных проектов, но в итоге я отказался от этой идеи. Я понял, что надо быть погруженным в эту тему, чтобы в ней работать. Вроде бы логично создавать пары между сотрудниками на коляске, который не может дотянуться до верхней полки, и неслышащим на ногах.
По факту это не сработало: мои сотрудники уже знают специфику работы с людьми на колясках и им с ними комфортно работать. Когда мы взяли на работу неслышащего человека, то спустя две недели инженер попросил дать вместо этого сотрудника двух на инвалидных колясках.
В сфере развития доступной среды есть конфликт между организациями для слабовидящих и тех, кто работает для людей на колясках. Вообще всё, что делается для колясочника, в итоге оказывается удобным для всех. Заниженные тротуары удобны для человека на инвалидной коляске, женщины с коляской, велосипедиста и человека на самокате. Для человека с тростью неудобен бордюр в ноль, ему нужно, чтобы он был немного поднят. А за направляющие тактильные знаки человек на каблуках может зацепиться и упасть, они также неудобны для человека на неактивной инвалидной коляске.
Как устроено социальное предпринимательство: ответы юриста на главные вопросы
+ There are no comments
Add yours