Директор фонда «Измени одну жизнь» Юлия Юдина рассказала корреспонденту «Филантропа», зачем снимать видеоанкеты детей-сирот, как повлиял на ее работу «закон Димы Яковлева» и чему самому главному она научилась за годы работы в CAF Россия. Продолжаем серию интервью с бывшими сотрудниками CAF, посвященную 20-летию организации.

Юлия Юдина. Фото с сайта http://deti.mail.ru

О семейном устройстве детей-сирот и видеоанкетах 

Юлия, какие основные задачи у фонда «Измени одну жизнь»?

Мы же за год с небольшим сделали крупнейшую в России базу видеоанкет — более 6 тысяч детей, 41 регион. Фишка в том, что это не голубоглазые маленькие девочки с идеальной медицинской картой. Таких и без нас берут — на них стоит очередь. «Измени одну жизнь» показывает детей, у которых без видео мало шансов попасть в семью. Редкий человек, прочитав личное дело с кучей диагнозов, тут же поедет в детский дом знакомиться. Совсем другое дело — посмотреть видео, где ребенок рассказывает о себе, улыбается, смеется.

Кроме того мы консультируем родителей — рассказываем о процедуре усыновления от «а» до «я»; о препонах, которые могут встретиться на пути родителей; о том, как воспитывать приемных детей и как избежать эмоционального выгорания.

Третья часть работы фонда — информационная. Живые истории, экспертные интервью. Объективно, changeonelife.ru сейчас сайт номер один по усыновлению в России.

База видеоанкет на сайте «Измени одну жизнь». Скриншот.

Видеоанкеты — самый действенный способ устроить ребенка в семью?

Это лишь один фрагмент в большом пазле. Точно так же, например, важна работа с кровной семьей — чтобы ребенок не попадал в детский дом.

Наша заслуга, думаю, в том, что за короткий срок мы массово и дешево сделали видеоанкеты в регионах. Это было непросто. Чтобы нас пустили снимать детей в детские дома, надо было подписывать соглашения на уровне губернаторов и министерств. В десяти регионах фонду отказали — говорят, что у них все в порядке.

На производство одной анкеты уходит три-пять дней. Добраться до места, установить контакт с ребенком. Итоговые полторы минуты — это не меньше трех часов съемок.

Но видеоанкеты не конечная наша цель. Пока у нас есть, как цинично это ни звучит, витрина с детьми. Параллельная задача — найти потенциальных приемных родителей, достучаться до них, рассказать, что взять в семью ребенка-инвалида или подростка — это не страшно.

О «законе Димы Яковлева»

Как изменилась система усыновления в России за последние годы? Стала ли более открытой?

После скандала, связанного с «законом Димы Яковлева», государство и общество стали пристальнее следить за этой проблематикой. Из положительного: немного упростили требования к приемным родителям. Например, увеличился срок действия медицинских справок — с трех до шести месяцев, снизились требования к жилплощади.

У нас огромная страна. 1-2% работоспособного населения, как и везде в Западной Европе, потенциально готовы усыновить ребенка. Что мешает? Стереотипы, связанные с детьми-сиротами, например, про дурную наследственность: «вырастет — ножом ударит». С другой стороны, не секрет, что в детских домах мало здоровых младенцев. На них стоит очередь — 18 тысяч человек, по последним данным. «Идеального малыша» можно искать довольно долго. А для того, чтобы воспитывать ребенка-инвалида или подростка, требуется не только серьезная родительская компетенция, но и разносторонняя поддержка общества и государства. Бесплатная и качественная медицина; инклюзивные детские сады и школы; некоммерческие организации, которые проконсультируют и помогут. Вообще, без серьезного участия НКО в деле семейного устройства детей-сирот мы еще долго будем двигаться по-черепашьи.

Как повлияло на вашу отрасль принятие «закона Димы Яковлева»?

Наш фонд не занимался иностранным усыновлением. После того, как закон был принят, на волне общего возмущения произошел всплеск интереса к теме, а значит, и к детям. У нас на сайте 6 тысяч видеоанкет сирот — из них больше тысячи детей взяли в семью. Во многом благодаря общественному интересу.

Но все равно я считаю, что стимулировать российское усыновление методом запрета иностранного — преступно.

Логика парламентариев мне непонятна — если их заботит безопасность детей, то, вместо того, чтобы закрывать границы, правильнее было бы усилить меры контроля.

Вообще, подход «запретить и не пущать» — бич нашей страны. Я недавно читала одно социологическое исследование — людей спрашивали, как наказывать нерадивых родителей, который сдают детей обратно в детский дом. Ответы меня поразили — там было все, начиная от принудительных трудовых работ и заканчивая стерилизацией и кастрацией. То есть вместо того, чтобы помочь родителям, которым очень непросто воспитывать ребенка в России, его же сограждане предлагают карательные меры. Страшно, если появятся законы, которые поддержат эти настроения.

О профессионализме некоммерческих организаций и волонтеров

Вырос ли за последние годы профессионализм НКО, которые помогают детям-сиротам?

Сфера некоммерческих организаций профессионализируется все больше. Меня радует, что сейчас о детях-сиротах вспоминают не только под Новый Год, что компании уже не сгружают в детские дома фургоны краски или мебели. И НКО, и бизнес ведут серьезные, долгосрочные программы. Многие осознали, что у нас есть общая цель — чтобы как можно больше детей нашли семью.

Надо ли как-то бороться с «подарочным» волонтерством?

Такое волонтерство будет всегда, это начальная стадия соприкосновения с темой. Я бы не стала ругать непрофессиональных волонтеров. Сегодня он приехал с мягкими игрушками, а завтра, быть может, возьмет ребенка на гостевой режим или даже оформит над ним опеку. Один подобный случай на пятьдесят — уже результат. Чем больше будет контактов между закрытым миром детских учреждений и внешним миром, тем лучше. Другое дело, что волонтеров обязательно надо готовить, «брифовать».

Самая важная задача по развитию некоммерческого сектора, на ваш взгляд? 

Важно, чтобы государство, не боясь «ослабить себя и потерять контроль», передало часть социального заказа некоммерческим организациям, поделилось своими функциями. Это облегчит доступ усыновителей к детям. Сейчас НКО часто воспринимаются как нечто, что мешается под ногами и вечно что-то просит. На самом деле мы для государства — партнеры, у которых есть ресурсы, экспертиза и компетенции.

«В CAF я научилась оптимизму»

Чем вам запомнился период работы в CAF?

В CAF я пришла работать на самую стартовую позицию — менеджером в программу «Им нужна ваша помощь». При этом была уже взрослой тетей. Это был осознанный выбор — я всегда хотела работать в благотворительности. У CAF Россия была (и сейчас остается) репутация мозгового центра, двигателя благотворительного сектора. Поэтому я была настойчива и мне было неважно, с чего начинать.

Мне открылся новый мир. Я узнала, что такое корпоративная филантропия, как работают частные фонды, миллион системообразующих вещей.

Юлия Юдина

В CAF мне всегда нравился взвешенный подход. В любом проекте, в любой программе речь шла о том, чтобы разумными инструментами и ресурсами достичь максимального социального эффекта. Никогда не приветствовался процесс ради процесса, всегда был фокус на конечном результате. При этом рациональный подход сочетается с неравнодушием. Когда люди душой болеют за свое дело.

Ну, и, конечно, широчайшая экспертиза, которая помогает CAF привносить в Россию лучшие практики. Сотрудники всегда на острие последних тенденций и при этом отлично знают местные реалии. Это не может не покорять.

Есть ли жизненный или профессиональный урок, который вы усвоили в CAF?

Я научилась оптимизму, научилась идти вперед, несмотря ни на что. Если ты веришь в то, что твое дело правильное, надо просто засучить рукава и делать.

Я завершила свою карьеру в CAF директором по маркетингу, и в мои обязанности входила работа с компаниями.

Я много-много раз за день получала в ответ «нет», это было частью моей работы как фандрайзера. Это научило меня никогда не опускать руки, не впадать в уныние.

В CAF, как и во многих НКО, большая часть сотрудников — женщины. Очень мужественные женщины, которые выбрали эту работу на ценностном уровне. Меня всегда грело чувство, что мы с ними одной крови.

Что вы пожелаете CAF в год юбилея?

20 лет — прекрасный возраст. Когда ты юн, ты живешь на полную катушку. Желаю CAF юношеского задора и полнокровия, чтобы все было интересно, хотелось пробовать, экспериментировать, двигаться вперед!