«Филантроп» публикует главу из книги «Караван счастливых историй», в которой Диана Машкова, руководитель клуба «Азбука приемной семьи» фонда «Арифметика добра», собрала истории 18 приемных семей и в том числе своей.

«Караван счастливых историй» — вторая книга Дианы Машковой об усыновлении, в 2014 году Диана написала роман «Если б не было тебя», основанный на реальных событиях: рассказала о собственном пути усыновления младшей дочери, это одна из первых в России художественных книг, посвящённых теме усыновления.

Диана Машкова, писатель, журналист, мама четверых детей, из которых трое приемных, — о своем пути к усыновлению, любви и сложностях адаптации.

«Классная девчонка, берем и бежим!»

Диана Машкова со своей семьей

«Первый приемный ребенок появился в нашей семье в 2013 году. К тому времени мы с Денисом были женаты уже 17 лет, а кровной дочке Нэлле исполнилось 14. К усыновлению мы готовились целых семь лет. Долго мешали внутренние проблемы – страх не справиться, неуверенность в своих силах, банальные бытовые трудности – сначала нужно было самим повзрослеть, заработать на жизнь, обзавестись жильем, а потом уже принимать на себя ответственность за детей-сирот.

К тому же важно было о многом подумать, многое узнать. С распространенными мифами о «дурных генах» и «страшных болезнях» пришлось разбираться самостоятельно. Постепенно выяснили, что у подавляющего большинства детей в детских домах и домах ребенка стоит «задержка психического развития». Разобрались, откуда это берется. Оказалось, все очень просто — если младенец лишен привязанности, его не берут на руки, не выкладывают на животик, не купают в ванной, очень скоро по своим умениям он будет сильно отличаться от малыша, растущего на маминых руках. Депривация в учреждении успешно делает свое дело. И можно спокойно ставить «умственную отсталость», «олигофрению в степени дебильности» и другие диагнозы. Ребенок старшего возраста находится в детском доме в постоянном стрессе, он занят выживанием, поэтому не может сосредоточиться на учебе, на своем развитии, и, естественно, отстает. А педагогическая запущенность, в свою очередь, тоже нередко превращается в диагноз. В семье, при индивидуальном внимании к развитию ребенка, и ЗПР (задержка психического развития. – ред), и УО (умственная отсталость. – ред.) нередко удается снять. Что касается других заболеваний, генетических в том числе, они не реже встречаются и у «домашних» детей. Вопрос здесь только в компетенциях и ресурсах родителей. По поводу «дурных генов» мы тоже со временем пришли к простым выводам. В формировании генетического кода нового человека участвуют не только мама-папа, но и бесчисленные родственники с обеих сторон. Предугадать, какая именно информация ляжет в основу личности, невозможно. Гарантировать, что есть семьи, в которых никогда не было алкоголиков, а были сплошь академики, тоже нельзя. Значит, еще большой вопрос, что намешано в каждом из нас.

В 2012 году, после того как был принят «закон Димы Яковлева», мы с мужем, наконец, «дозрели» и записались в Школу приемных родителей. Тот период нашей жизни подробно описан в моей книге «Если б не было тебя». Там и о месяцах учебы, и о сомнениях, и о знакомстве с новыми людьми, и о встрече с ребенком. После курса ШПР, где мы постоянно слышали о том, что «все закладывается до трех лет», решили, что, наверное, нужно усыновлять ребенка помладше. Лет до пяти. И столкнулись с забавной ситуацией — большинство сотрудников органов опек отвечали на наш запрос коротко и ясно — «детей нет». Там, где удавалось пообщаться, нам объясняли, что в детских домах в основном подростки, и закрывали тему.

В Москве мы так и не получили ни одного направления на знакомство с ребенком, поэтому решили поехать в родные края. Объездили несколько городов и поселков, оставили везде копии заключения о возможности быть усыновителями. И спустя месяц, когда уже вернулись в Москву, нам позвонили. Предложили немедленно прилететь, чтобы познакомиться с девочкой. Маленькой Даше, нашей землячке, было всего два месяца.

Даша «маленькая»

В тот же вечер мы купили билеты на всю семью, и полетели. При первой встрече с будущей дочкой ни у меня, ни у мужа никакой моментальной любви не случилось. Перед нами была крошечная девочка с круглым личиком и опухшими веками, совершенно на нас непохожая. По медицинской части хватало разных вопросов. Из кровных родителей известна была только мама, на месте папы в свидетельстве о рождении стоял прочерк. Нам рассказали, что у мамы уже довольно давно проблемы с алкоголем, Даша ее пятый ребенок, и ни одного она не смогла воспитывать сама — все дети в приемных семьях. Я никак не могла понять, есть у ребенка фетальный алкогольный синдром или мне просто мерещатся некоторые его признаки. Врачи, к которым мы поехали для независимого обследования, тоже ясности не внесли — «Никто не знает, как и что проявится в будущем. Кот в мешке».

Сомнения разрешила Нэлла, сказала: «Да классная же девчонка, моя сестренка! Берем и бежим». Так мы и сделали.

За что я невероятно благодарна старшей дочери. Кстати, мы никогда не скрывали от нее своих намерений усыновить. Нэлле было 7 лет, когда она впервые услышала о детских домах, детях без родителей. Тогда она сама и предложила: «Давайте всех заберем». Постоянно торопила нас с Денисом, спрашивала, когда же мы перейдем от разговоров к делу. Ей оказалось гораздо легче, чем нам, взрослым, принять идею усыновления. Ребенка не волновали вопросы генетики, наследственности, возможного несовпадения характеров, неизбежных изменений в жизни, ресурсов семьи. Она была любопытна и открыта всему новому. Для нашей дочери, к счастью, оказалось совершенно естественным делиться с другими детьми своими родителями, друзьями, домом и благополучием. Нэлла до сих пор всегда поддерживает нас с мужем в этом вопросе и говорит, что каждый новый ребенок в семье — это интересная и пока непрочитанная книга.

Одним словом, мы подписали согласие на удочерение Даши и нас отправили в Москву за недостающими документами для суда. Прежде чем улететь, мы попытались разыскать кровную маму Даши. Для себя должны были убедиться, что ситуация и правда безнадежна, что даже при помощи со стороны, которую мы могли оказать, она не сумеет воспитывать своих детей сама. Кроме того, хотели собрать хотя бы минимальную информацию – понимали, что когда Даша подрастет, она обязательно задаст нам вопрос о своих кровных родителях. К сожалению, встретиться нам не удалось. По адресу, где мама Даши была прописана, никто не знал, где ее искать. У нас остались в итоге только ее фамилия-имя-отчество, дата рождения и тот самый адрес.

17 сентября 2013 состоялся суд – этот день стал одним из самых важных в жизни нашей семьи. Сразу после заседания суда мы забрали Дашу, сели в поезд и поехали домой, в Москву. Так у нас и появилась потрясающая младшая дочка. Теперь отмечаем эту дату как семейный праздник, второй День Рождения Даши.

Все вопросы, которые были связаны со здоровьем, мы постепенно снимали – делали массажи, корректировали питание, уход, наблюдались у специалистов. И каждый маленький шажок вперед приносит громадную радость. Даша невероятно сообразительная, лучше всех знает, что и где в доме лежит, любит помогать по дому – то она с тряпкой, то посуду пытается мыть, то пылесосить. Я стараюсь поощрять ее природное любопытство и желание помочь. Раньше сама не подозревала, какое это счастье наблюдать за развитием маленького ребенка. Когда Нэлла была маленькой, мы как родители были еще совсем «зеленые», почти не умели наслаждаться общением с младенцем, да и материальные проблемы выбивали из колеи. С Дашей уже все иначе – нам как будто подарили вторую юность, только уже осознанную, зрелую. А любовь, о которой поначалу не было речи, постепенно пришла и стала невероятно сильной, крепкой. Сегодня я лично не представляю себе жизни без Даши, считаю ее абсолютно «своей», а временами совершенно забываю о том, что не сама ее родила.

Программа «выживание»

Постепенно мы с мужем пришли к выводу, что можем пытаться помочь и тем детям, у которых не так много шансов найти семью, как у малышей. Подросткам.

И познакомились с Дашей. Ей было почти тринадцать лет. В ней, как мне показалось с первого взгляда, был заложен огромный потенциал, которым она пока не пользовалась. Даша жила в детском доме с девяти лет, с того момента, когда ее мама попала в тюрьму. День разлуки стал для ребенка катастрофой. Любовь и привязанность у них очень сильная. Контакт с мамой Даша продолжает поддерживать – они переписываются, созваниваются. Даже лишить маму родительских прав дочка в свое время не дала – сама написала заявление в суд о том, что поддерживает с мамой отношения и вернется к ней сразу же, как только истечет срок наказания. Приемную семью Даша начала искать только потому, что невыносимо устала от детского дома. И то поначалу речь шла лишь о гостевом режиме. Мы с Денисом подумали, что если ребенку нужна поддержка, семейное тепло и общение, мы можем это дать. Была надежда, что чувство защищенности поможет Даше успокоиться и переключиться с режима «выживание» на программу «развитие». Нэлла нас поддержала. Мы стали забирать Дашу домой каждые выходные: я приезжала за ней в детский дом в пятницу вечером и привозила обратно в воскресенье вечером. Из совместных выходных мы намеренно не делали праздников. Проводили время, как обычно – готовили, убирались, ходили в магазин, делали уроки, гуляли. Я уже знала к тому времени, что подростки из детских домов часто воспринимают гостевой режим как возможность получить что-то материальное от взрослых – подарки, праздники, развлечения, рестораны.

У большинства детей-сирот, к сожалению, не сформировано иной схемы отношений «взрослый-ребенок». Только потребительская.

Они вырастают с опасной позицией «я несчастный сирота, мне все должны». Тем временем, подросток должен понять, что отношения межу людьми сами по себе намного важнее и дороже денег, что взрослые могут стать надежной опорой в жизни, что они готовы защитить, окружить теплом и помочь в любой ситуации. Но становиться просто банкоматом или кошельком ни в коем случае не должны. Ложные установки – эти и многие другие — успели за четыре года жизни в детском доме сформироваться и у Даши. Было непросто пытаться их менять, но мы решили, что дорогу осилит идущий.

Прошло три месяца гостевого общения, и в одно из воскресений, когда я везла Дашу обратно в детдом, она сказала, что больше не хочет и не может там жить. До освобождения кровной мамы оставалось чуть больше полутора лет. Мы решили, что лучше Даша проведет их в семье, чем в учреждении. Я специально поехала к директору детского дома, хотела посоветоваться, как правильно поступить. Замечательный человек с огромным опытом работы, он сказал, что, к сожалению, нередко родителям после таких драматичных поворотов судьбы не удается восстановиться настолько, чтобы забрать из детского дома и содержать детей. В случае Дашиной мамы, когда речь идет о наркотиках, в принципе прогнозировать что-либо сложно. Бывает, мамы и папы выходят из тюрьмы и возвращаются к прежнему образу жизни, навещают детей раз в полгода, обещают забрать. Дети ждут, но ничего не происходит. В общем, оставлять Дашу в детском доме не было смысла. Внутри семьи мы согласовали, что если она захочет вернуться к кровной маме, и это будет возможно, мы поддержим ее решение и будем помогать.

Даша «Большая»

28 марта 2015 года в детском доме был День Аиста. Так случайно совпало, что именно в этот день я забрала Дашу домой. Так у нас стало две дочки Даши. Младшую мы в семье называем Дасик, старшую — Даша или Даша Большая.

Не буду лукавить – адаптация у нас проходит довольно трудно. Но интересно.

К счастью, Даше удалось встроиться в коллектив новой школы, хотя она панически боялась туда идти. Проблемы с учебой, конечно, никуда не делись, но мы не торопились – было важно, чтобы она почувствовала себя комфортно, смогла наладить с детьми и учителями контакт. Поначалу многие родители, узнав о приходе «новенькой», переполошились — начали звонить директору, выяснять, что это за «детдомовский ребенок» появился в их классе. Но у нас замечательный классный руководитель – после личной встречи с ней удалось сгладить все углы.

До сих пор огромное нежелание учиться, которое происходит от страха, что у нее ничего не получится и от несформированной привязанности к нам, осложняет жизнь. Но я верю, что постепенно это можно будет исправить. К счастью, есть увлечения, которые помогают. Даша с удовольствием ходит на танцы. Осенью занималась в Московской школе радио, куда ее пригласил известный радиоведущий Александр Ветров, за что ему огромное спасибо. Был у нас счастливый период, когда Даша, казалось, уже прижилась, адаптировалась и говорила, что, скорее всего, останется жить с нами, а с мамой будет общаться по выходным. Мы с радостью поддержали такое решение. Но потом ситуация резко осложнилась. Боюсь, сегодня Даша разрывается между двух огней, и это очень сильно отражается на жизни нашей семьи. Внешних же причин нестабильности и нового витка адаптации, думаю, как минимум три. Во-первых, недавно умерла бабушка Даши, и она тяжело перенесла эту потерю. Мы с ней были на похоронах, общались там с большим количеством родственников и, к сожалению, узнали немало болезненных подробностей о семье. Во-вторых, недавно из тюрьмы вышел старший брат Даши, за которого она сильно переживает. И третье — в нашей семье появился еще один ребенок.

Переходный возраст

Пока в течение трех месяцев я приезжала за Дашей в детский дом, успела познакомиться там еще с одним подростком, Гошей. Точнее, это он проявил инициативу и в один из дней сам подошел к нам с Дашей. Сказал, что прочел мою книгу об усыновлении, чем немало меня удивил – подростки в детских домах читают еще реже, чем их «домашние» сверстники. Оказалось, что Гоша пишет стихи, я предложила общаться в социальной сети, мы обменялись контактами. Для ребенка, который всю жизнь с рождения провел в детском доме, Гоша оказался на редкость коммуникабельным и доброжелательным молодым человеком. О его истории ему самому известно не слишком много — отец умер за несколько месяцев до его рождения, а мама написала отказ. В семье к тому времени уже было два старших ребенка. Искать кровную семью Гоша пока сам не хочет.

Гоша

Когда большая Даша стала частью нашей семьи, Гоша начал приезжать в гости по выходным. У Даши в тот период адаптация была в самом разгаре, собственно, как и ревность. О том, чтобы 16-летний Гоша стал ее братом, она даже слышать не хотела и начинала демонстративно хлопать дверями, когда он появлялся в доме. В общем, с Гошей мы продолжали общаться, учились помогать по хозяйству, обменивались рассуждениями о жизни, но как быть дальше, я не знала. С одной стороны, теоретически, мы могли бы его принять, а с другой — сочетание двух непокорных девиц сложного возраста с молодым человеком, тоже весьма изобретательным на разные фокусы, могло в два счета порушить нашу семью. Я решила, что не буду торопить события и пока останусь для Гоши просто наставником – человеком, который поддержит, подскажет, придет на помощь. К концу весны стало ясно, что девятый класс он не окончит — к ОГЭ его не допустили за пропуски и плохую успеваемость. На базе восьмого можно было пойти учиться только на повара, чего он категорически не хотел. Я начала искать училище, которое приняло бы его на коммерческой основе, на желаемую в тот момент специальность – парикмахера. Мы готовы были оплачивать его обучение. Параллельно, чтобы отвлечь подростка от неконструктивных идей, я предложила Гоше писать книгу о его детдомовской жизни. Не сразу, но он увлекся этой идеей. И все больше времени стал проводить с нами. Приходил уже не только домой, но и на все мероприятия клуба — помогал в качестве волонтера. В общем, Гоша стал важной частью нашей жизни, а мы его.

Приближалось лето, Гошу определили в лагерь от детского дома, но не на море, как он надеялся, а в Подмосковье. И мы решили, что надо будет хотя бы на пару недель официально забрать его в гости, чтобы лучше во всем разобраться, понять, сможем ли мы справиться. Документы на гостевой режим у нас были еще в силе, оставалось только оформить все в детском доме. Однако ситуация разрешилась стремительно — нашлась семья, которая приняла Гошу. Встреча случилась в последних числах мая, а в июле подросток уже был в семье. К сожалению, мы с ним прекратили общаться. А через четыре месяца выяснилось, что Гоша возвращается в детский дом. Из всех объяснений, почему, более-менее внятным было только одно – «это не мои люди». Из семьи опекуна Гоша должен был попасть в приют и потом снова в детский дом. Мы с Денисом обновили документы, за несколько дней прошли медицину и успели забрать Гошу в свою семью. Сложно сказать, как все сложится дальше, — прошло слишком мало времени. Но пока все неплохо. Гоша на этот раз настроен серьезно и в плане своего будущего, и в смысле учебы. Собирается сдать ОГЭ. Его теперь интересует другая специальность, которая потребует больших знаний. Мы максимально помогаем. Дай Бог, чтобы не пропали радость общения, взаимное уважение и интерес, которые сейчас у нас есть.

При желании Гоши встать на ноги и найти себя в жизни, это должно получиться. Тем более, когда есть поддержка семьи.

В подростковом возрасте человек занят определением себя и выбором жизненного пути. Какая судьба его ждет, нередко зависит от жизненных обстоятельств, окружающей среды и близких людей. Если у ребенка благополучная семья, где каждый трудится, все уважают и любят друг друга, он может многое для себя пересмотреть. Даже просто наставник – значимый взрослый, который поддерживает и направляет в жизни, хотя и не может принять в семью — для подростка играет громадную роль. Мне искренне жаль, что дети старшего возраста не так часто находят наставников и семьи, как хотелось бы. Ведь в каждом из них пока еще не раскрыт лучший потенциал.

Не сомневаюсь, что все дети, вне зависимости от возраста и индивидуальных особенностей, должны и могут жить в семьях – обычных или профессиональных. К счастью, тому все больше и больше примеров из жизни, о которых хочется рассказать. Что мы и делаем в надежде, что когда-нибудь в нашем обществе станет нормой для каждой благополучной семьи принять ребенка и помочь ему вырасти».