В конце прошлого года стартовал проект vmeste1000. Идея в том, чтобы собрать сообщество из тысячи единомышленников, каждый из которых вкладывает в проект 100 тысяч рублей. На собранную сумму в Москве создаётся ресторан, прибыль которого будет распределяться на поддержку городских социальных проектов. Кроме того, в нем планируют использовать блокчейн-технологии.

Сейчас в проекте 265 участников, среди которых известные рестораторы, предприниматели и представители шоу-бизнеса.

Во vmeste1000 участвуют четыре представителя фонда «Друзья»: Гор Нахапетян и Дмитрий Ямпольский (соучредители),  Алексей Марей( член правления) и Оксана Разумова (управляющий директор).

Некоторые участники Vmeste1000 являются попечителями фондов и основателями собственных проектов. Например, Светлана Терентьева — попечитель фонда «Спорт для жизни»; Михаил Крюков развивает проект доброволицы.рф;  Денис Старк — основатель экологического движения Мусора.больше.нет; Анна Гаан — идеолог Family Philanthropy Forum, Светлана Томашевская, исполнительный директор инклюзивного спортивного движения БольшеЧемМожешь.

Евгения Корытина, корреспондент «Филантропа» и автор Телеграм-канала #причинидобро поговорила с одним из авторов идеи vmeste1000 Жюльнар Асфари, автором идеи vmeste1000, исполнительным директором Центра содействия инновациям в обществе СОЛЬ, о том, как живет проект, пока не набралась заветная тысяча участников, о рисках и о новых возможностях, которые vmeste1000 открывает для всего российского  третьего сектора.

Жюльнар Асфари и команда проекта «Соль»

Жюльнар Асфари

Идея на миллион 

— Как живет проект, пока не набралась тысяча участников?

— Развивается. Vmeste1000 — это шоу-кейс как минимум трех социальных технологий. Первая — самоорганизация. Сам по себе сбор Тысячи, организация взаимодействия внутри сообщества — часть проекта и важный процесс. Люди, которые уже являются участниками, принимают решение по поводу включения новых членов. Алгоритм такой: человек, который хочет к нам присоединиться, подает заявку через сайт, заявка попадает в закрытую группу в фейсбуке, где участники высказывают свое отношение по поводу принятия нового члена. На данном этапе мы подошли к тому, что необходимо менять правила согласования кандидатур. Изначально, нужно было набрать не менее 10 голосов «за» и не более 10 аргументированных голосов «против». Поскольку сейчас в сообществе уже 241 участник (на момент публикации участников 265 — прим.ред), схема с 10 плюсами не работает, и будет учитываться процент от голосующих, например. Но принятие нового регламента голосования — тоже решение всего сообщества.

Как только мы перевалим треть, наберем 350-400 участников, мы займёмся обустройством помещения, которое уже начали искать. Мы уже выложили сообщение и в закрытой группе, и в открытой, что ищем пространство под ресторан, нам нужно 1000 кв.метров. У нас много участников, которые тем или иным способом связаны с  ресторанным бизнесом, они уже подключаются своими ресурсами.

Кроме того, мы собираемся делать открытую блокчейн-платформу, которую сможет использовать весь социальный сектор. Блокчейн как технология решает одну из самых сложных задач —  повышение доверия. Блокчейн-платформа может быть полезна, например, тем, кто распределяет гранты, да и просто тем, кто помогает финансово, потому что можно проследить как и куда средства распределены — все данные открыты.

— То есть вы планируете создать технологическую платформу, в прямом смысле программное решение?

— Да, платформа с открытым кодом, которая будет доступна всему некоммерческому сектору. Это вторая наша социальная технология. А третья — венчурная филантропия. Если говорить очень просто, то получается что 1000 людей скинулись и запустили продукт по устойчивой понятной бизнес модели, но не ради выгоды, а изначально с целью распределения прибыли на социальные нужды общества. Проект сразу создается с миссией улучшить жизнь вокруг себя через устойчивую финансовую модель.

— Как это может быть масштабировано?

— Может масштабироваться сам проект: vmeste100, vmeste500 в зависимости от города и идеи. Мы раскроем все карты: поделимся всем: наработками, инструментами голосования, формой отчетности, блокчейн-платформой.

Кроме того, есть гипотеза, что эти технологии сработают для культурных проектов, театральных площадок или кинотеатров.

100 тысяч в помощь

— Давайте четко проговорим схему. Вот, например, у меня есть 100 тысяч рублей, и я решаю их все потратить на благотворительность. Передо мной встает выбор: просто отдать эти деньги тому, кого я считаю нужным поддержать, вложить в эндаумент или отдать во vmeste1000. В чем  разница?

—  Европейский подход описывает три формы благотворительности. Первая, самая простая — адресная помощь, по-английски charity. Если проводить аналогии, то это как раздать голодным рыбу. Следующая ступень — philanthropy — это создание ресурсных центров для charity. Другими словами — удочки, крючочки и все что нужно для рыбалки. А третья ступень — венчурная филантропия — это создание экосистемы. Пруды, ил, деревья посадить — все, чтобы рыба водилась в принципе.  Это похоже на матрешку, то есть каждая следующая ступень не отрицает предыдущей, а включает ее.

Адресная помощь позволяет разово получить результат и позитивные эмоции, которые сохранятся у вас на 6-10 часов, а потом вам снова нужно идти и зарабатывать эти 100 тысяч чтобы сделать следующее пожертвование.

В случае с эндаументом, вы отдаете свои деньги тем, чьи ценности и миссию вы разделяете, они эти средства инвестируют и распределяют доход на нужды фонда. Но вы в этом не участвуете, вы смотрите со стороны и получаете ежегодные отчеты.

В нашем же проекте вы изначально принимаете участие во всем сами — и на этапе создания, и на этапе распределения прибыли по грантам.

То, что мы делаем во vmeste1000, можно назвать постоянно возобновляемым краудфандингом.

— То есть из прибыли ресторана будут формироваться гранты?

— Да. Мы смотрим, какая у нас прибыль, и формируем из нее раз в квартал один или несколько грантов. Их объем и количество, думаю, будут увеличиваться по мере роста бизнеса. У нас будет разработан алгоритм подачи заявки на получение гранта и система голосования. Тысяча сама будет решать кому этот грант отдать.

— Но тема проектов, которые смогут претендовать на грант,  ограничена урбанистикой? На сайте сказано, что это должны быть «проекты, полезные городу и горожанам».

— Это может быть все, что связано с урбанистикой, с инициативами снизу и развитием территорий. Москва в этом смысле избалована инициативами сверху: столичное правительство очень активно взялось за изменения в городе. Но есть много сфер, куда власти не добрались и где важна инициатива горожан.

Жюльнар Асфари

— Как быть, если я вступаю в ваш проект,  а через полгода мне надоедает, и я хочу покинуть его, как я могу распорядиться токеном?

— Сумма пожертвования в 100 000 рублей остается у нас и не возвращается, поскольку это ваш благотворительный взнос. Токен — это физически актив, и теоретически его можно передать кому-то другому. Но это совершенно бесполезно, потому что каждый следующий участник должен пройти ту же самую процедуру согласования и внести свои 100 000, чтобы соблюдалось равенство процедуры для всех. Это очень важно — у нас все люди равны.

— То есть я также не смогу обзавестись двумя токенами?

— Нет. Один человек — один голос.

— Ресторан — непростой бизнес, что если нечего будет распределять?

— Как обычно ресторан работает? Первые клиенты — это ресторатор и его друзья.

А у нас тысяча основателей, а значит, друзей у нашего ресторана будет значительно больше.

Мы полагаемся на опыт управляющей компании — ресторанного холдинга RESTart Brothers: у нас будет вкусно, мы хотим чтобы у нас была открытая кухня, приезжали разные повара и проводили мастер-классы. Плюс мы планируем создать общественное пространство.

Участники проекта Vmeste1000

Венчурная филантропия

— Как проект оформлен юридически?  

—  Мы сейчас как раз смотрим, как это сделать понятно, прозрачно и чтобы сохранить  венчурную некоммерческую сущность. В российском законодательстве ограниченное количество форм юридических лиц. По сути мы автономная некоммерческая организация (АНО), и у АНО вроде бы нет ограничений на ведение ресторанной деятельности. Но прецедентов тоже нет.

— Расскажите подробнее про критерии отбора участников. Почему кому-то говорят «нет»?

— У нас не так много жестких критериев, но есть этический кодекс, и там прописано, например, что мы вне политики или что каждый участник должен быть готов к публичности. В форме заявки есть два крупных блока: нужно рассказать о себе и о своей мотивации для участия в проекте. Вот к мотивации все участники относятся очень внимательно, читают, обсуждают, внимательно смотрят страницу кандидата в Facebook. За все время не прошло 5 или 6 заявок и, как правило, был консенсус. Те кандидаты, заявка которых вызывает дискуссию, как правило в итоге одобряются, а в случаях, когда заявки отклонялись, как правило был консенсус.

— У сообщества есть модератор?

— Есть коммьюнити-менеджер, тот, кто занимается коммуникацией, размещает посты, снимает заявки с обсуждения. Но писать может каждый.

— У меня есть чатик группы детского сада, там значительно меньше тысячи человек, и тем не менее, там очень сложно с самоорганизацией.

— У  меня шестеро детей, и у каждого по такому чатику, плюс у каждого проекта по работе тоже своей чатик, так что я понимаю, что вы имеете ввиду. Мамские чатики по моему опыту самые сложные, особенно садиковские.

Но у нас во vmeste1000, возможно, из-за высокого уровня осознанности участников, вся коммуникация используется по назначению.

Пока мы в процессе разработки блокчейн- платформы, для коммуникации используется закрытая группа в facebook. Чтобы там ничего не потерялось, было правило: размещать посты могли только администраторы, а все обсуждение шло в комментариях. Если в комментариях появлялась новая тема, то она просто выносилась в отдельный пост. Когда все стало стабильно работать, мы открыли доступ к размещению постов для всех, но почти никто этой возможностью не пользуется, потому что система и так выстроена удобна.

Жюльнар Асфари с детьми

— Сообщество может сменить модератора группы?

— Конечно. Оно может даже сменить управляющую компанию ресторана.

Работа на будущее

— Как вы видите сроки реализации проекта?

— Сейчас по части сбора тысячи динамика медленнее, чем мы предполагали.  Мы хорошо стартанули, и ошибочно сделали выводы что такими темпами и дальше пойдем. Но на мой взгляд хорошо, что мы замедлились, это дает сейчас возможность работать со внешним миром, коммуницировать и более осознанно собирать эту тысячу. Мы уже начали искать помещение, и, как только оно будет найдено и утверждено и мы соберем 30-35% суммы, то начнем развивать площадку. На такую площадку в тысячу квадратных метров нужно около шести месяцев.

— То есть не принципиально дойти до тысячи, чтобы проект был заработал?

— Достаточно 30-40% для начала, и параллельно нужно добирать.  

— И ресторан будет жизнеспособен уже при 30-40 миллионах инвестиций?

— Чтобы девелоперить тысячу метров в Москве нужно куда больше 100 млн рублей. Но мы видим, что многие наши партнеры относятся к нам именно как к некоммерческому проекту и снижают свои рыночные аппетиты. Если мы в какой-то момент поймем, что тысяча не собирается, и мы застряли на пятистах, то нужно будет это обсудить с сообществом и принять решение, как поступать. Возможно, придется рассматривать меньшую площадку. Но пока мы чувствуем, что мы соберем.

— Как вы оцениваете риски проекта?

— Самый большой риск — замедление сбора Тысячи и сильное изменение сроков запуска.  Это может повлиять на энергию проекта, которая сейчас накапливается и собирается. Если все сильно затянется, то она начнет рассыпаться.

— Как сейчас проект привлекает участников?

— В конце 2017 года у нас была пресс-конференция в ТАСС, и был мгновенный отклик. Мы сейчас вместе внутри закрытой группы обсуждаем коммуникационную стратегию. По моим личным ощущениям, в первую очередь все собирается как снежный ком — друзья, друзья друзей.

— Сколько времени вы вынашивали проект от зарождения идеи до той самой пресс-конференции?

— Хм…Примерно месяц.

— Как это развивалось? Презентовали проекты вы вчетвером — вы, Сергей Солонин, Тимур Бекмамбетов и Алексей Васильчук. Как случилось, что вы стали первыми снежинками в этом коме?

— С Сергеем Солониным мы уже четыре года партнеры по его социальным проектам. В его портфеле есть консорциум образовательных проектов (Британская высшая школа дизайна, Московская школа кино, Московская архитектурная школа МАРШ и Школа компьютерных технологий Scream School — прим.ред). Наша задача через развитие креатива поменять инфраструктуру, сектор и подход к образованию в целом. Нам интересно все, что связано с развитием осознанности, осознанным выбором, а этому места в обычной школе не находится.  

Я много участвую в международных сообществах и событиях, где-то видела похожие работающие модели, и в голове у меня, как конструктор, сложилась идея сделать такое общественное пространство, ресторан. Сергей был первым, с кем я обсудила эту идею.

Потом мы поговорили с Лешей и Тимуром. Мне кажется, творческие союзы — это как раз такие союзы равных, вроде того, что мы пытаемся создать. Кстати, Тимур уже использовал технологию блокчейн в творческом процессе — именно так, по сути, снимались «Елки».

В общем мы встретились и за один день все определили и оформили наше видение. Думали начать работу к весне. А потом Сергей позвонил и говорит: «Давай через неделю». Ну, и сделали.