Фонд «Димина Мечта» работает с 2006 года. Инициатором его создания стала Мэри Дадли, она же придумала и название Diema’s Dream. Фонд назвали в честь 3-летнего мальчика Димы, с которым Мэри познакомилась в одном из Домов малютки в 1994 году, куда приходила по инициативе Международного Женского  Клуба. У Димы была гидроцефалия и он был парализован ниже пояса. Тогда ему было 3 года. Мэри стала навещать его там, а после того, как Диме исполнилось 5, — и в доме-интернате.  Спустя несколько лет, в 2002 году, Дима умер, не успев осуществить свою мечту — оказаться в семье. А специализацией фонда стала помощь именно таким детям, как Дима, — детям-сиротам и инвалидам. В 2008 году Мэри Дадли уехала из России, но продолжает поддерживать проект. В 2011-м директором организации стала Елена Володина, которая пришла в фонд в 2007 году.

Елена рассказала «Филантропу» о своем пути в благотворительности, о том, кому помогает «Димина Мечта» и кто помогает фонду. А также об интеграции с благотворительным сообществам, работе с ящиками для пожертвованиями и корпоративных партнерах.

Елена Володина, фото предоставлено пресс-службой

— Как вы оказались в благотворительности?

— В детстве я хотела стать волшебником. Мечтала, чтобы люди обращались ко мне — и у них сразу же получалось то, что они хотят. Но поскольку профессии волшебника не существует, я стала задумываться, не стать ли мне следователем, чтобы разгадывать тайны и восстанавливать справедливость, или врачом — чтобы спасать жизни. В итоге по первому образованию я социальный педагог, по второму — юрист, плюс прошла обучение за рубежом и стала магистром по социальной работе. Когда мне было 12, у меня появилось 8 приемных братьев и сестер. А в 17, когда я была на втором куре педагогического института, я и сама стала приемной мамой. Всего за долгое время, в нашей общей большой семье выросло 26 приемных детей. Я уже тогда многое поняла про систему социальной поддержки в нашей стране и про ее несовершенства. Собственно, на юрфак я поступила потому, что видела: права приемных детей необходимо защищать.

Елена Володина, фото предоставлено пресс-службой

Закончив учебу, я стала искать работу в благотворительности — так и познакомилась с Мэри Дадли.  Она просто поразила меня: скромная, деликатная со всеми. Мэри, совместно с Православными сестрами Центра «Живоносный источник в Царицыно» посещала в детском доме детей с самыми тяжелыми нарушениями развития. Там не каждый волонтер выдерживал, а Мэри приходила регулярно и общалась с детьми. Именно поэтому я выбрала Фонд «Димина Мечта» и работаю в нем уже 13 лет. Начинала с должности менеджера проектов, потом была замдиректора, а весной 2011-го возглавила фонд.

«Всё, чтобы прервать цикл сиротства и бедности»: Варвара Пензова

— С Мэри Дадли вы продолжаете общаться? Она принимает участие в жизни фонда?

— Да, продолжаем. Сейчас реже, чем раньше, но у нас есть что обсудить. И она меня по-прежнему вдохновляет. Когда-то Мэри вместе с сестрами устраивала благотворительные ярмарки, для которых сама привозила баулы вещей. И у меня до сих пор хранятся ее письма-запросы о строительстве Центра социальной реабилитации на базе детского дома, где воспитывались дети с инвалидностью.

В первые годы работы фонда благотворительные мероприятия, организованные Мэри и ее сестрами, обеспечивали наши программы на целый год.

А сейчас Мэри является одним из самых крупных благотворителей. Ее усилиями покрываются все административные расходы фонда — и 100% пожертвований частных лиц и компаний идут непосредственно на помощь детям.

— Чем конкретно занимается «Димина Мечта»?

— Мы не ставим перед собой задачу сделать так, чтобы в стране не было детей-сирот. Это утопия. Наша цель — максимально эффективно помочь ребенку, оказавшемуся в трудной жизненной ситуации. Все программы фонда — это комплекс мер по улучшению качества жизни, абилитации детей с тяжелыми и множественными нарушениями развития: детский церебральный паралич + аутизм + слабое зрение или синдром Дауна + глухота + порок сердца. К счастью, таких детей относительно немного, но они есть — и им тоже нужна забота.

Мы считаем, что семья или мама, которая решила сама воспитывать такого сложного ребенка, заслуживает максимальной поддержки: материальной, экспертной, физической, психологической, моральной. Потому что вместе с таким особенным ребенком она получает букет загадок и трудностей. Причем многих трудностей могло бы и не быть — будь у нас развиты службы ранней помощи, будь выше уровень жизни в целом и здравоохранения в частности. Нам пишут и звонят из разных регионов страны. И если в Москве существуют организации, куда можно обратиться, то в провинции зачастую нет возможности ежедневно получать помощь. Да о чем можно говорить, если у нас абилитацию часто путают с реабилитацией.

Елена Володина, фото предоставлено пресс-службой

— Какую помощь семья или мама, которая воспитывает ребенка с особенностями развития, может получить в фонде?

У нас есть благотворительная программа адресной помощи таким мамам «Шаг навстречу». Проект работает с 2009 года при поддержке клиентов заправочных комплексов ВР, а также управляющей ими компании. Благодаря программе мы уже оплатили более 400 курсов реабилитации детям с детским церебральным параличом +++.

Кроме того, мы много лет оказываем материальную помощь учреждениям для детей с инвалидностью. Например, Федеральному Бюро Медико-социальной экспертизы (ФБМСЭ) Минтруда России и его ортопедическому отделению. Туда дети приезжают на длительные курсы реабилитации, на операции и лечение ортопедических нарушений. В этой клинике самоотверженные и высококвалифицированные врачи, но материальная база оставляет желать лучшего. Меня удивляет, что в детском ортопедическом отделении, где делают сложные операции, нет ортопедических матрасов. И даже противопролежневые матрасы приходится закупать на благотворительные средства. Больница финансируется из федерального бюджета, и выделяемых средств не хватает.

Для детского ортопедического отделения клиники мы покупали и медицинское оборудование, и бытовую технику, и мягкие модули для детей, и памперсы. А недавно мы собрали средства на приобретение 23 раскладушек для мам, чтобы они могли находиться в палате с ребенком. По-хорошему, должны быть комфортные палаты с нормальными кроватями, ведь восстановление занимает три недели, месяц или даже больше. Конечно, без помощи благотворителей здесь не обойтись.

«Мы отказались от принципа «делай добро и бросай его в воду»»: как помогает казанский фонд «Альпари»

— Дети с инвалидностью, которые оказались на попечении государства, могут рассчитывать на помощь вашей организации?

— Да, конечно, мы стремимся улучшить качество жизни таких детей: стараемся окружить их заботой и материально помогаем учреждениям. К примеру, мы поддерживаем работу команд ранней помощи по методу Портаж. Это системный подход в работе специалистов разных профилей, которые берут «шефство» над детьми. Час в день они регулярно проводят индивидуальные занятия с детьми по определенным алгоритмам. Такая работа формирует у ребенка привязанность к значимому взрослому и в результате — базовое доверие к миру. Это помогает ребенку лучше развивать свои навыки и умения в познании, речи, самообслуживании, социализации, двигательной активности. Приведу пример. В методике Портаж есть список навыков, которые каждый ребенок в норме осваивает до года. А дети с множественными нарушениями развития и в 16 лет могут ими не владеть. И причина этого — не только диагнозы, но и условия жизни.

За последние 12 лет я побывала в десятках детских домов для детей с тяжелой, в том числе ментальной инвалидностью. Самая жуткая картина для меня: комната 15 кв. м., 10 инвалидных колясок с детьми по периметру, голые стены, окна без занавесок, ковер на полу и в центре комнаты — санитарка…

Что может делать одна санитарка с 10 детьми-колясочниками? Только следить, чтобы они остались живы. Заботиться об их безопасности. Она может вытереть им слюни, может вовремя дать воды и лекарства, переместить на обед. Но ожидать, что она будет заниматься с детьми, уделит каждому внимание, к сожалению, нельзя. В такой обстановке говорить о развитии ребенка и реализации им своего потенциала невозможно. Для этого детям нужны рядом взрослые совсем другой квалификации, мотивации и менталитета.

Елена Володина, фото предоставлено пресс-службой

От советского прошлого нам достались неприятные стереотипы: 70 лет в нашем обществе считалось, что дети-инвалиды с серьезными ментальными нарушениями необучаемы, что «им ничего не надо». И нам до сих пор часто приходится объяснять, что дети с тяжелой инвалидностью — не растения, что они не безнадежны.

Кроме того, ребенку могут поставить неверный диагноз. Знаю это из личного опыта. Мою приемную дочь сначала определили в коррекционную школу, но спустя два года жизни в семье, в заботе диагноз сняли. Сейчас она выросла, вышла замуж, ее жизнь наладилась. Думаю, около 80% детей, которые лежат в группах милосердия, могли бы быть совсем в другом состоянии, если бы им поставили верные диагнозы и стали бы с ними работать. Но сейчас наконец-то система меняется. Надеюсь, лет через 20 особенные дети не будут отделены от социума. Они очень нужны обществу, здоровым людям. Ведь те, кто нуждается в помощи, позволяют нам проявлять лучшие чувства: милосердие, сочувствие, принятие, безусловную любовь.

— Есть ли среди доноров фонда крупные компании?

— Да, у нас есть постоянные корпоративные партнеры, которые поддерживают программы фонда многие годы. Например, благодаря компании Boeing команды Портаж работают в пяти регионах России. «Ренессанс Капитал», UFG Asset Management, Linklaters, Coca Cola, PWC, White & Case, 101XP, DeGolyer&MacNaughton, Renault Russia поддерживают программу реабилитации детей с детским церебральным параличом и другими нарушениями развития, а также участвуют в проекте помощи детским домам и медицинским учреждениям. Кроме того, Renault Russia предоставляет фонду автомобиль для перевозки благотворительной помощи и организации сбора средств через ящики для пожертвований.

Morgan Lewis осуществляет юридическое сопровождение проектов фонда, а также консультирует родителей детей с инвалидностью в сложных бытовых вопросах. Компания Clifford Chance не только регулярно делает пожертвования, но также много лет печатает обучающие материалы для наших мероприятий, годовой отчет фонда, что позволяет нам значительно экономить и максимально направлять полученные пожертвования на помощь детям.

В 2020-м нашим новым партнером стала компания ООО «Ф.О.Н.» (Фонбет). В рамках их благотворительной программы «Ставка на добро» три наших подопечных учреждения получили материальную помощь. В детском доме в Нижегородской области уже оборудована соляная пещера для галотерапии, в детском доме в Псковской области работы вот-вот завершатся. Интернату для взрослых людей с инвалидностью мы смогли закупить нижнее белье и повседневную одежду, а часть пожертвований покрыла расходы на улучшение управленческого учета в самом фонде.

— Как фонд пережил непростой 2020 год?

— Несмотря на коронакризис, компании остались с нами и активно участвуют в проектах фонда. Очень помогают со сборами на адресную помощь, так как в период карантина сбор через ящики-копилки для пожертвований, конечно, сильно замедлился.

— Насколько в целом эффективна история с ящиками-копилками? 

— Приведу пример: за 10 лет сотрудничества с одной компанией, которая разрешила нам поставить ящики-копилки для пожертвований в своих филиалах, мы собрали около 47 млн рублей.  Да, их обслуживание довольно трудоемко, но это важный для нас источник средств. Кроме того, многие знают о нас благодаря этим ящикам. Иногда звонят и предлагают самостоятельно оплатить курс лечения ребенку.

Конечно, в последние годы оборот наличных уменьшается. Но теперь на наших копилках есть QR-код, по которому можно перейти на сайт фонда и сделать пожертвование там. Это легко и безопасно.

— Каков бюджет фонда и из чего он складывается?

— Наш бюджет — около 20 млн рублей в год. Мы собираем их без участия медийных лиц и штатного фандрайзера. Все цифры мы публикуем в наших годовых отчетах. По данным за 2019 год на счет фонда поступило 24 995 016, 32 рублей пожертвований — от частных благотворителей, корпоративных доноров, ящиков-копилок, грантов и учредителей примерно в равной пропорции. К примеру, недавно мы победили в конкурсе Фонда Владимира Потанина, получили грант более 6 млн рублей и еще 3 млн рублей на формирование целевого капитала. Это сложная задача, но она позволит поддерживать направления нашей работы и помощь детям с тяжелыми нарушениями в будущем.

— Сколько составляют административные расходы?

12%. Почти треть бюджета уходит на работу по методике Портаж. 19% — это программа «Шаг навстречу». Мы вообще стараемся сделать работу нашего фонда максимально прозрачной с финансовой точки зрения. Так, в 2012, 2013, 2017 и 2018 годах  мы входили в число победителей всероссийского конкурса публичных годовых отчетов «Точка отсчета» — мы обладатели сертификатов 3 «золотых» стандартов годового отчета и одного – «серебряного».

— А как устроена команда фонда? Сколько человек у вас работает?

— В первые годы в штате фонда были директор, менеджер проекта, бухгалтер и около 15 специалистов: дефектологи, логопед, психолог, специалисты по адаптивной и лечебной физкультуре. Затем количество менеджеров выросло до пяти. Сейчас процессы сильно оптимизированы, некоторые направления (например, бухгалтерия) отданы на аутсорсинг. Затрат в разы меньше, а людей занято больше. Сейчас у нас три штатных сотрудника и один куратор работает на частичной занятости, а еще около 90 специалистов работают в наших проектах по договорам оказания услуг.

— Сотрудничает ли фонд с другими НКО схожей тематики?

— Возможно, у кого-то есть ощущение, что мы существуем отдельно. Но я бы переформулировала — мы существуем самостоятельно и при этом открыты к сотрудничеству. Мэри Дадли стояла у истоков благотворительного собрания «Все вместе», и наш фонд является его членом. Я считаю это важным. Мы обмениваемся ресурсами, информацией, поддержкой.

Фондов нашей специализации в стране много — и это хорошо. Так и должно быть. Потому что можно решать проблему точечно, а можно решать системно.

И для того, и для другого нужны свои организации. Одному фонду не объять необъятное.

— Пандемия продолжается, ее экономические последствия только начинают проявляться — как эта ситуация скажется на благотворительности?

— Мы уже переживали кризисы — и в 2008, 2014-м, и в 2018-м, переживем и этот. Да, приходится нелегко, но вместе с тем ощущается невероятный подъем. Приведу пример. Один благотворитель регулярно перечислял в Фонд «Димина Мечта» по 400 рублей в месяц. Случился кризис — сумма снизилась до 300 рублей, и оставалась неизменной в течение двух лет. Но в этом году, когда все сложно, человек вновь стал переводить нам по 400 рублей. И пусть сумма невелика, мы все равно ощущаем в этом невероятную поддержку!

А вообще в благотворительности часто происходят волшебные вещи. Сидишь, считаешь, понимаешь: денег хватит только на ближайшие три месяца. А тут экстренная просьба от детского дома или от мамы ребенка с инвалидностью, состояние которого не может ждать сбора средств год, им нужно прямо сейчас. Ты чувствуешь бессилие, но вдруг звонит человек и сообщает, что хочет пожертвовать нужную сумму. Это настоящее чудо — и оно происходило со мной не раз.

Еще одна история о волшебстве в обычной жизни. Мы регулярно проводим в семинары по методике ранней помощи Портаж. Бывает, что только директор хочет изменить ситуацию и обучить персонал заниматься с детьми по-другому. Но рядовые сотрудники эту инициативу воспринимают в штыки, относятся к ней враждебно, грозят увольнением. Ситуация накаляется, но мы проводим семинар и спустя полгода, когда мы проверяем итоги работы по новой методике, видим словно других людей.  Они с восторгом рассказывающих об успехах детей — кто чему научился. Это ни с чем не сравнимое удовольствие: когда ты видишь, как изменился человек, как то, что еще полгода назад не укладывалось у него в голове, стало работой, приносящей радость.

Поддержать работу Фонда «Димина Мечта»