Андрей Мещеринов — координатор и специалист по сопровождению волонтеров Добровольческого движения «Даниловцы», создатель и первый координатор волонтерской группы в детском отделении НИИ Нейрохирургии им.Бурденко.

Лидия Алексеевская — директор Школы социального волонтерства, создатель и первый координатор волонтерской группы Движения «Даниловцы» в Российской детской клинической больнице (в отделениях гинекологии и нефрологии).

О «Даниловцах»

Добровольческое движение «Даниловцы» профессионально развивает и поддерживает волонтерские молодежные инициативы. Особенность «Даниловцев» — привлечение молодых людей к различного рода волонтерской помощи. Наша специализация — социальное волонтерство, то есть организация долгосрочной и регулярной работы волонтерских групп в больницах и сиротских учреждениях, а также работы с инвалидами, многодетными семьями, стариками, бездомными, заключенными. Мы научились привлекать молодежь в волонтерские группы, обучать их и поддерживать их начинания и задумки.

Ежегодно мы запускаем новые волонтерские направления! Сегодня «Даниловцы» — это около 4000 подопечных в год, 20 постоянно еженедельно действующих волонтерских групп, 25 сотрудников.

Что делают волонтеры? На практике волонтеры организуют творческие, учебные и игровые встречи, прогулки и поездки для детей, кормят и общаются с бездомными, делают благотворительные ремонты, переписываются с заключенными. Кроме того, волонтеры оказывают значимую социальную и психологическую поддержку людям, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации. Зачастую они оказываются единственной нитью, связывающей этих людей с жизнью общества. Пациенты в больницах и интернатах, многодетные семьи, инвалиды, бездомные и даже заключенные — все наши подопечные бывают очень одиноки, остаются один на один со своей болезнью, оставленностью, инвалидностью или другим несчастьем. Конечно, в больницах есть врачи, в детских домах есть персонал, в городе есть социальные службы. Только все это не может заменить главного, того, что дорого каждому  из нас — дружбы, живого человеческого участия, внимания, заботы и  любви.

Среди учреждений, где «Даниловцы» смогли реализовать волонтерские инициативы — Российская детская клиническая больница, НИИ нейрохирургии им. Бурденко, детские дома интернаты для умственно-отсталых детей, детский наркологический диспансер, ФНКЦ им. Дмитрия Рогачева, детская колония в г. Можайск, Социальный приют в г. Ступино.

За 8 лет «Даниловцы» прочно заняли свое место среди благотворительных организаций Москвы. Мы единственные, кто профессионально реализует программы по обучению, поддержке волонтеров, по подготовке и сопровождению координаторов волонтерских групп, мы создали и развиваем Школу социального волонтерства. «Даниловцев» знают. Нам доверяют.

Волонтер в «Даниловцах»

Волонтер в нашем Добровольческом движении — это человек, изъявивший собственное бескорыстное желание делать то, что делаем мы. Делать это вместе с нами. Если у него какой-то корыстный интерес, то это не волонтер. А если не с нами, то это волонтер в другой организации.

Для нас волонтер — это соратник, человек, с которым у нас много общих ценностей, точек соприкосновения, много совместных дел. Это, конечно, и единомышленник.

Мы открыты для разных волонтеров. Нам важно, чтобы мы с волонтерами были за одно, чтобы нам в нашем общем деле было дорого одно и то же.

Рядом с нами в больницах работают сторонние волонтерские группы, и далеко не у всех есть общие ценности и своего рода единодушие, понимание своей роли для подопечных и видение должного поведения волонтера. И, как следствие, бывает, что их конфликты и противоречия порой видны и нам — сторонним людям.

В «Даниловцах» доброволец — это объект нашей заботы, человек, которого мы бережем, храним, «выращиваем». То есть, и он тоже подопечный нашей организации. Когда к нам приходят новички, мы понимаем, что им нужно внимание. Чаще всего это люди горящие, проявляющие истинный интерес, стремящиеся что-то делать. Их энергию нужно направить в позитивное русло и для подопечных, и для них самих, и для волонтерской группы, что не так уж просто.

Кто волонтер для подопечного?

По отношению к своему подопечному волонтер, в лучшем случае, друг, но чаще всего — человек из большого мира, пришедший побыть рядом с ребенком, бездомным, с тем, кому нужна помощь. Можно сказать, что волонтер – это тот, кто пришел к нуждающемуся в гости разделить с ним его положение.

Кстати, для подопечных часто большая загадка, кто же такие волонтеры, как люди? Что ими движет? Бывают вопросы: Ты чего пришел? Ты зачем вообще пришел, ты кто вообще? Дети об этом спрашивают, а через минуту уже тащат волонтера куда-то поиграть, показать свою любимую игрушку. Были у нас такие диалоги: Ты чего сюда пришел? — Поиграть. — С кем поиграть? — В том числе и с тобой. — А зачем?.. Ну пошли.

Подопечному часто важно знать, что волонтер от него ничего не хочет. Что он пришел не для того, чтобы лечить, учить, воспитывать, развивать, развлекать. Он просто к нему лично пришел.

Среди многих верующих людей популярна идея, что мы все «братья и сестры», что волонтеры и те, кому они помогают — это одна семья, одна Церковь. Такая модель реализуема в крепких опытных религиозных сообществах. В своем абсолютном виде общинность невозможна в общественных организациях. А «Даниловцы» — общественная организация.

Для нас важно говорить о нашем равенстве, которое основывается на одинаковой ценности и достоинстве и на том, что мы оба одновременно нуждающиеся и помогающие. Но как бы мы не относились с общинности, она в любом случае не отменяет некоторую субординацию, старшинство и ответственность волонтера за то, что он дает подопечному.

Да, порой подопечный своим присутствием, своим общением помогает волонтеру. Но при этом, абсолютное равенство будет обременительно и несправедливо для самого подопечного. Опыт работы с подростками однозначно говорит — не должно быть с ними заигрывания, должен быть буфер, где нет места панибратству.

Вообще, определенная субординация и понимание своих ролей и разницы в ответственности — это условия безопасного общения. Для младшего студента безопасно и удобно, чтобы был старший компетентный взрослый, который просит, иногда даже приказывает. Если студент, а в нашем случае подопечный или простой волонтер вдруг поймет, что вся ответственность за ситуацию на нем, ему будет плохо.

Как бы там ни было, волонтер идет к нуждающемуся. В этом смысле позиции волонтера и подопечного неравны. Иногда жизнь подопечного сопряжена со страданиями, тяжелыми переживаниями. И изначально у волонтера установка давать, поддерживать. Это потом может произойти слом, когда волонтер поймет, что его подопечный на деле тоже чему-то учит, и они в какой-то мере партнеры. И все же, есть кто-то младший и старший. Есть тот, кто останется сейчас, к примеру, в детском наркодиспансере, и тот, кто выйдет. Есть тот, кто ест еду, а есть тот, кто приготовил ее. Разница в любом случае есть, и отвергать ее не стоит.

Ресурсы волонтера. Что у него есть? Чем он делится?

Начнем с общего. Огромным ресурсом для волонтера является сама наша организация. Внутри нее он может учиться, делиться переживаниями, общаться, иметь совместный досуг, получать поддержку не только профессиональную, но и чисто человеческую.

В нашей организации и во многих других, немалым ресурсом является сайт. На нем посетители видят, что происходит в волонтерских группах, видят отклики, фотографии со счастливыми детьми и получившимися поделками, получают вдохновение на собственное дело. Для волонтеров — это постоянная подпитка — узнавать, что хорошего произошло внутри организации, получать силы.

Главный ресурс волонтера — это его добрая воля. Пока у него есть желание, стремление, понимание того, что нужно делать, он будет это делать даже в самых плохих условиях. А когда оно — личное желание — закончится, то даже самые лучшие поддержки, группы, сайты не возбудят его. Как бывает в жизни? Волонтер приходит к подопечному чаще всего после работы или учебы уставший, голодный, изможденный. Ему нужна мотивация, чтобы воплотить задуманное: провести мастер-класс, игру, обучение. И, если у волонтера нет желания, или он не чувствует поддержку от организации и от своей группы, то он вскоре отступит.

Именно поэтому, устойчивость волонтерской организации — в том числе нашей — обеспечивается, тем, что мы даем возможность выбирать. То есть мы не тратим силы на то, чтобы зарядить добровольца энергией, но предлагаем целый горизонт, о котором говорим: «Вот тебе много возможностей — выбери, что тебе нравится». Очень радостно, когда уже на собеседование приходят люди, которые определились, что и где они хотят делать.

О мотивации волонтеров

Мотивации волонтеров очень разные. Непросто выделить какую-то главную. Среди приходящих к нам есть такие, что говорят: «Я сам в детстве болел этим…»; «У меня брат инвалид, и я знаю, что это такое…»; «Я был в больнице и помню, как там пусто…».  Есть и противоположные мотивы, когда человек готов идти куда угодно, только не в больницу: «Я лежал в больнице и больше ни за что туда не пойду». Есть и те, для кого жизнь бессмысленна: «Я чувствую себя никому ненужным, мне надо, чтобы кто-то показал, что я ему нужен». Или: «Офис, работа, скучно. У меня остается много времени и мне некуда его девать». «Друзей нет, и в этом мире я себе точку приложения не нашел».

Замечательный мотив: «Я же должна делать добро. Все должны делать добро». Есть «мужской» мотив: «Я же когда-то стану отцом, мне надо знать, с какой стороны к ребенку подойти». Девушек, кстати, такая сторона дела тоже интересует, но реже. Еще есть: «Я учусь на медика или психолога, и мне хочется посмотреть на свою работу с другой стороны».

Нередко люди приходят с желанием помочь. Просто помочь.

Есть и такие: «Дети подросли, я столько всего с ними умею». Есть стремление продлить детство, хотя это не всегда осознается: «Я столько удовольствия получаю от этого всего! Мы с ребенком там так зажигаем!» Бывает и такая цель — попробовать себя на прочность в мире, где есть смерть, страдания. Вообще, узнать свои возможности.

Для нас все такие мотивы вполне рабочие. Мы рады, что люди приходят разные.

При собеседовании у нас нет необходимости глубоко лезть в душу волонтера и стараться досконально ее изучить. Конечно доверительная и достаточно открытая беседа нужна. Если вдруг возникнут подозрения, то всегда можно их проверить и в случае чего не допустить волонтера к подопечному. Но знать особенные тонкости мотивации нам не надо. Тем более, что по ходу дела мотивация у волонтеров меняется. Нам очень важно понять, что же человек сейчас для себя ищет. В-первых, потому, что не в каждой группе новичок сможет свои запросы реализовать. Во-вторых, важно понять, как человек видит сам себя в отношении подопечных. Если волонтер находит для себя интересное направление (например, помощь в больнице), а в нем «нужного» себе человека, то здесь интересы ребенка и волонтера пересекаются, и это прекрасно.

Нам нужно убедиться на собеседовании и потом в волонтерских группах в самом факте осознанного волонтерства. Ибо это дает волонтеру опору. Осознанность очень важна в отношениях координатор-волонтер. Это залог взаимного доверия.

Надо понимать, что поведение волонтера с ребенком может быть абсолютно одинаковым при очень разной мотивации, и очень разным при одной и той же мотивации.  Поэтому нам, и прежде всего координаторам групп надо знать своего волонтера, как человека, а не стараться изучить его «внутренности».

К примеру, в отделении больницы появляется ребенок, у которого мама говорит, что они путешествуют по больницам уже 2 года, что ребенок измотан, а ей жить не хочется. И если координатор знает, что у него в группе есть волонтер, который несколько лет провел в больнице, то можно его попросить встречаться с этим ребенком. И это очень важно. Потому что, если ребенок находится в какой-то кризисной ситуации, он скорее будет контактировать с тем человеком, который его поймет. Но мотивом прийти в больницу для этого волонтера могло быть что-то не связанное с его больничным прошлым.

Мы знаем на опыте — часто волонтер встречается со «своим» ребенком. И это чудо. В НИИ нейрохирургии им. Бурденко в детское отделение как-то пришел волонтером наш друг полицейский с большим опытом работы с детьми и молодежью. И к нему сам подошел ребенок и они провели немалое время вместе. Потом оказалось, что мальчик – вполне себе криминализующийся детдомовец, для которого встреча с таким волонтером была очень важна. Они отлично нашли общий язык. Они встретили друг друга и нашли поддержку в друг друге.

О религиозной мотивации

В нашей практике религиозные мотивы не такие частые. «Батюшка сказал, что надо стать волонтером» встречается, но это скорее исключение, чем правило. Вообще, распознать чисто православный или иной религиозный мотив сложно. Дело в том, что за отсылками к заповедям или благословениям могут скрываться другие причины, и они очень разнятся. И совсем непросто понять, что движет человеком, что он хочет другому дать и от него получить. Заповедями очень легко «отговориться».

При этом, конечно, есть и такие, кто сознательно приходит исполнять заповедь Божью о служении ближним, о любви к ближним. В некоторых наших волонтерских группах немало таких людей.

И все же, понятно, что наше движение так или иначе связано с православным христианством. Мы никак не религиозная организация, но и наше имя и наши ценности и даже наши принципы работы серьезно в христианстве укоренены. И потом, наша организация начала свое существование в стенах Данилова монастыря.

Некоторые волонтерские группы молятся перед началом своего дела. Причем, во многом это не традиция, подталкиваемая координатором, но традиция группы. То есть, координатор и волонтеры могут несколько раз смениться, а группа как молилась, так и молится. При этом те волонтеры, которые не готовы молится, имеют свободу этого не делать. Это всегда личный выбор.

Для некоторых наших волонтеров именно «православность» — критерий выбора добровольческой организации, причина, почему «Даниловцев» предпочитают другим движениям. Бывали случаи, когда волонтеры говорили о потенциальной возможности своего воцерковления. Они хотели присмотреться к христианству через нас.

С какими волонтерами мы не работаем?

Недопустимо работать с сексуально озабоченными, агрессивными или явно неадекватными людьми. Мы категорически не работаем с экстрасенсами и теми, кто увлекается оккультизмом. Не работаем и с теми, кому нужно провести исследование на подопечных, будь то социологи или психологи или иные специалисты.

Мы не всегда готовы принимать в волонтеры тех, кто недавно получил душевную травму и нуждается в участии специалиста психолога. Например, однажды пришла мама, только что потерявшая ребенка. Мы не взяли ее в больницу. Тогда ей самой нужна была помощь.

Есть популярная идея создания сообществ, которые являются реабилитационными и для самих волонтеров. Например, в наркологических диспансерах, когда тем, кто только восстанавливается, предлагают пойти в волонтерскую организацию и сделать доброе дело. В таких случаях, конечно следует все рассматривать индивидуально. Но наше движение — не реабилитационный центр. Этим должны заниматься профессионалы.

Еще мотив, с которым мы не готовы работать, это желание самоутвердиться за счет детей. Хоть и редко, но в нашей практике такие случаи были. Это когда волонтер говорит ребенку: “Вот смотри, как ты плохо сделал, и как я сделал хорошо. А у тебя косо, а у меня прямо”. В подобных случаях приходится расставаться.

Отдельно следует сказать и даже подчеркнуть, что мы не готовы работать с подростками, которых родители буквально «впихнули» в волонтерскую организацию. Плохо, когда у человека нет личного желания и совсем недопустимо заставлять человека.

О влиянии на мотивацию

«Даниловцы» не приемлют и не практикуют то, что называется «замотивировать людей» или «завлечь» их куда-то. Есть системы, где без «мотивирования» не обойтись, например, школы, если надо вывести старшеклассников посадить аллею в парке. Но такая работа со школьниками требует серьезного, в том числе педагогического сопровождения волонтёров и у школы есть для этого ресурс и полномочия.

Наш подход к волонтерам другой. Мы даем им реализовать свою добрую мечту. Мы создаем для этого и учебное и рабочее пространство, где можно осознавать свою мотивацию, где можно слышать других. Мы не можем поменять мотивацию или дать ее. Мы можем поддержать человека в существующей мотивации или в поиске мотивации, когда старая закончилась. Порой волонтеры говорят: «Вот я ходила-ходила, все было хорошо, потом я поняла, что это стало бессмысленным. Теперь я не знаю, ходить или не ходить». А потом, могут сказать: «Я прожила с этим пару месяцев и поняла, зачем мне сегодня это надо. И теперь я профессиональный волонтер».

Если человека в какое-то дело втягивать или вталкивать, то хорошего контакта с подопечными не будет. Нет общего какого-то интереса. Тяжело будет и человеку. Проявится скрытый протест, будет ощущение скуки или вины. Вообще, чтобы прийти к подопечному, а это свободный сознательный выбор, каждый раз нужно себя немного принудить. И если ты делаешь это, потому что кто-то, а не ты сам этого хочет — это каждый раз мучение.

Конечно, если волонтер – человек взрослый, воспитанный, адекватный и его куда-то «втянуть», то скорее всего трагедии не будет. Но и радости не будет, ни волонтеру, ни подопечному. Представьте, кому будет хорошо, если с ним посидит, пообедает человек по приказу, желающий сейчас быть в другом месте?

Свобода, ответственность, права, обязанности.

Есть общий принцип: свобода человека ограничивается ответственностью других людей. Есть и более формальный подход. Свобода ограничивается правилами. В нашем случае правилами «Даниловцев», правилами того учреждения, где мы работаем и, безусловно, законами Российской федерации.

Волонтер, конечно, обязан соблюдать правила по отношению к подопечным, к их родителям (если речь о детях), к персоналу учреждений. Он не может вести себя, как хочется. Он не может прийти в больницу с простудой. Волонтер не может устраивать какие-то нововведения, не обговаривая это с координатором.

Можно сказать, что основная обязанность волонтера – это быть в диалоге с координатором, ставить координатора в известность. И он, безусловно, должен принимать решения координатора. За процесс в целом отвечает координатор, волонтер не отвечает. Координатор — ответственный и за безопасность всей группы.

При этом у каждой волонтерской группы могут быть и свои правила, свои традиции, даже своя система управления. Но тут волонтер свободен, если он захочет что-то придумать, что-то предложить, у него есть все возможности переговорить с координатором, с группой. Возможно, прежде чем он сможет проявить свою инициативу, координатор попросит его подождать пару месяцев, чтобы присмотреться, насколько человек серьезно относится к волонтерству, регулярно ли ходит, а потом – да, пожалуйста.

Основная ответственность волонтера – это, в первую очередь, извещать координатора группы о своих намерениях. Пойти или не пойти – это его свобода, но он должен поставить в известность. Если он взял на себя какую-то часть работы (организация мастер-класса с детьми, фотосъемка, репортаж) и у него не получается, он должен поставить об этом в известность, или обговорить изменение ситуации, отказ. Всякое бывает. В этом смысле волонтер призван быть прозрачен.

Текст подготовлен Юлией Жуковой, Мариной Белокопытовой, Ириной Белоусовой и Юрием Белановским 

Добровольческое движение «Даниловцы» – это общественная организация, которая с 2008 года непрерывно организует долгосрочную и регулярную работу волонтерских групп в больницах и сиротских учреждениях, работу с инвалидами, многодетными семьями, стариками, бездомными, заключенными. «Даниловцы» — это ежегодная помощь более чем 4000 подопечным, 18 постоянно действующих волонтерских групп, почти тысяча добровольцев.

Стать волонтером и помочь волонтёрскому движению может каждый, имеющий хотя бы искорку желания делать добро.