Лев Амбиндер, президент Русфонда, член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, написал колонку «Детская болезнь фандрайзинга» о конкуренции, объединении сектора и будущем фандрайзинга. 

В нашем благотворительном секторе уже научились произносить слово «конкуренция», но большинство все еще полагает, будто «сектору нужна не конкуренция, а сотрудничество». Эту мысль подчеркивают многие коллеги в откликах на колонку «Добросовестность онлайн и офлайн-2». Вот и Дмитрий Поликанов, президент фонда «Со-единение», опубликовав на сайте «Милосердия» емкий, вполне логичный, хотя и спорный комментарий к моей заметке, назвал его «Фонды не уйдут от конкуренции, слияний и поглощений».

Так вот, друзья, от конкуренции нельзя уйти, если мы живые и считаем себя сектором экономики. Конкуренция в экономике и есть сама жизнь. А мы еще какие живые – ежегодно (и в кризис тоже!) наращиваем сборы и число благотворителей. И еще банальность: совершенной конкуренции не бывает. Поэтому пора вырабатывать правила конкуренции, приемлемые для сектора, и учиться жить по ним.

Дмитрий Поликанов предрекает весьма суровую картину будущего фондов-фандрайзеров: слияние однопрофильных и поглощение гигантами меньших собратьев. И продиктовано это будущее стремлением фондов к сокращению издержек, росту статуса и возможностей для продвижения в СМИ.

Для начала определимся с понятиями. У любого фонда-фандрайзера три свойства: его команда, его объекты помощи, его благотворители (субъекты помощи). Так вот, слияние – это всегда объединение фондов в новое юрлицо, которое примет все обязательства учредителей перед их объектами и субъектами помощи. Вопрос: зачем Русфонду отказываться от своего бренда и сливаться с обязательствами небольших фондов, явно менее эффективных? Единственный рациональный ответ: чтобы объединиться с новыми благотворителями.

1. Не факт, что те пожелают иметь дело с новообразованием.
2. Не факт, что новые сборы хотя бы покроют очевидный рост затрат.

Поглощение – это всегда принятие поглотителем обязательств поглощаемого. Тот же вопрос: ради чего? Тот же ответ: для Русфонда-поглотителя главное свойство поглощаемого – его благотворители и СМИ.

1. Не факт, что доноры и СМИ поглощаемого достанутся поглотителю.
2. Скорее всего, поглотителю придется взять в штат лидера поглощаемого фонда, а тот приведет еще и свою команду.
3. Объекты помощи поглощаемого не интересны поглотителю. Вывод: Русфонд получает очевидный рост затрат плюс непрофильные программы (либо профильные, но избыточные) при неочевидном росте сборов. Это бессмыслица. И я даже не рассматриваю версию поглощения ради устранения конкурента. Та еще чушь: выигрыш иллюзорен (см. пп. 1, 2, 3), а слава такая, что и свои доноры разбегутся.

Нет, будущее фандрайзинга мне представляется более оптимистичным, чем нарисованная Дмитрием Поликановым картина. Мы действуем в детском здравоохранении, частично покрывая дефицит госфинансирования, внедряя высокие технологии и развивая гражданское общество. Русфонд сегодня – это чистый фандрайзинг и никаких благотворительных сервисов вроде тех, что у фондов «Вера» и «Дети-бабочки». С нами 174 федеральных и региональных СМИ – их аудитория дала нам в 2016 году свыше 6,6 млн. благотворителей. У нас полтора десятка программ – и десятки проектов с федеральными, региональными и зарубежными клиниками.

И нам постоянно требуются новые программы. Вот почему Русфонду выгодно содружество с небольшими фандрайзинговыми фондами помощи больным детям и амбициозными сервисными фондами. Смотрите: главная проблема небольших фондов-фандрайзеров – нехватка пожертвований. У них просьб о помощи больше, чем способны дать их доноры. Если их программы помощи для нас – новации, а клиники работают по тем же стандартам, что и Русфонд, то почему бы часть этих просьб не передавать нам? Русфонд готов оплачивать работу экспертов этих фондов. Еще интересней, по-моему, эта схема содружества для растущих сервисных благотворительных фондов вроде «Веры» или «Детей-бабочек». Фандрайзинг для них – лишь средство для финансирования сервисов. Так почему бы не объединять силы, когда каждый сохраняет суверенитет и неповторимый стиль?

Кстати, предлагаю рассматривать эти соображения как призыв к обсуждению таких рамочных соглашений. Мы в Русфонде готовы.