Благотворительная месть

Здание приюта "Незнайка"

Здание приюта «Незнайка»

Возвращаюсь к теме приюта «Незнайка» после весьма продолжительной паузы.

Для тех, кто читает мои статьи впервые, настоятельно рекомендую ознакомиться с более ранними моими публикациями на эту тему, которые можно найти по адресу: http://philanthropy.ru/tag/priyut-neznajka

По скрупулезно проверенной информации, поступавшей как от постояльцев приюта Незнайка (бывших), так и от соседей по деревне, в середине зимы в приют прибыла проверка от Роспотребнадзора. По ее результатам владелец приюта Некоммерческая организация «Благотворительный фонд Приют Детства» за многочисленные грубые нарушения, несущие угрозу как для пребывающих, так и для соседей, была оштрафована.

Как водится в таких случаях, вместе с наказанием Роспотребнадзор должен был дать предписания по устранению выявленных нарушений.

В то же время, в самом приюте «Незнайка» события развивались так же не самым благоприятным образом.

Женщины, проживавшие на тот момент в приюте Незнайка, ошалевшие от скотского обращения с ними управляющего Олега (при полной поддержке его действий президентом фонда Сапаром Муллаевичем), о чем я писала в более ранних статьях (http://philanthropy.ru/blogs/2013/12/13/14038/  и http://philanthropy.ru/blogs/2014/01/30/14551/), устроили бунт.

Да, практически все: африканки, русские, украинки, азиатки, граждане РФ, СНГ и дальнего зарубежья, люди совершенно разные по интеллектуальному уровню и положению – объединились в своем протесте, который вылился в демонстративном игнорировании управляющего Олега, и – коллективном обращении (со сбором подписей) к президенту Кульянову С.М. с требованием убрать назначенного им управляющего.

Не буду здесь вдаваться в многочисленные подробности, о которых мне поведали, но в результате – управляющего Олега там не стало.

Читатели (прочитавшие мои предыдущие статьи), возможно, подумают: хорошо, наконец-то правда восторжествовала. И – ошибутся.

Почему?

А вот почему.

Дело в том, что на место управляющего Олега не был назначен никто.

Сам президент Кульянов С.М. продолжал наведываться в приют 1-2 раза в неделю на пару часов, в основном для того, чтоб привести с собой репортеров и журналистов, которые впоследствии должны были выдать серию хвалебных репортажей и очерков, в лучшем случае – проводил собрания, выслушивал жалобы и пожелания, после которых, как правило, ничего не менялось, и – уезжал.

В остальное время – контингент был предоставлен сам себе. А контингент, напомню, очень разный. От людей, случайно попавших в кризисную ситуацию и сильно страдающих от этого, до откровенных маргиналов, для которых жизнь в кризисных условиях (не взирая на детей) – привычная ситуация, которую они не очень-то желают менять.

Те, кто занимается подобными проблемами, сразу же поймут, к чему такое положение вещей могло привести. И привело.

В приюте началась прямо-таки вакханалия.

Постоянные конфликты по любому поводу, рассовая и национальная нетерпимость, выплескивающаяся в действиях, курение везде и всюду, распитие спиртных напитков.
Несколько бывших постоялиц приюта утверждают, что некоторые женщины позволяли себе приводить на ночь посторонних мужчин.

О таких вещах, как труд на общее благо, практиковавшийся в приюте ранее, разговора вообще не стало.

Дети регулярно болели, причем, инфекционными заболеваниями.

Условно назначенные «ответственные» из числа контингента, не могли что-либо изменить, да и, вероятно, по вполне понятным причинам, не очень-то и старались.

Еду, которой стало крайне мало, стали распределять по принципу приближенности к этим самым «ответственным». Некоторые откровенно голодали.

И такое положение вещей продолжалось несколько месяцев.

Уместно задать себе вопрос: кто был виноват в таком установившемся положении вещей?

Неужели сами женщины, находящиеся в кризисной ситуации? Неужели нельзя было заранее просчитать, что все именно так и должно было случиться, если в подобном учреждении пустить все на самотек?

Компетентные в данных вопросах специалисты, с которыми я не преминула проконсультироваться, были едины в своем мнении: иного и быть не могло. Более того, они утверждают, что все могло быть гораздо хуже.

По-другому, однако, рассудил президент Кульянов С.М.

Видя, что происходит, полностью потеряв контроль над ситуацией, он решил возложить ответственность за происходящее на самих женщин с малолетними детьми.

Это происходило исподволь: каждый раз на собраниях он угрожал женщинам, что если они не «исправятся», он закроет приют, разгонит всех, а потом, когда приют откроется заново, наберет новый контингент нуждающихся в помощи, которые не будут такими нехорошими и несознательными, будут все делать нормально, сами за собой следить и никаких проблем не создавать.

Тем более, говорил он, что формальные основания для закрытия приюта у него есть: Распотребнадзор оштрафовал, имеются грубые нарушения, вполне уместно закрыть приют на ремонт… все поймут.

Женщины на собраниях соглашались, обещали исправиться, но, видимо, не только в их согласии дело было. Ничего не менялось, и становилось все хуже и хуже.

А как же оно могло измениться? Если по-прежнему контроля в приюте не было никакого, если, как и раньше, президент Кульянов С.М. приезжал в приют на пару часов пару раз в неделю, а поставленные им «ответственные» сами раскачивали ситуацию: использовали свое положение в личных целях, употребляли алкоголь и не гнушались поиздеваться над остальными. Причем, на жалобы этих остальных президенту, как утверждают женщины, никакой существенной реакции с его стороны не было.

Наконец, президент Кульянов С.М. объявил на собрании, что раз ничего не меняется к лучшему, значит они – женщины с детьми, находящиеся в кризисной ситуации – его не уважают. И поэтому он закрывает приют на ремонт. И все они должны покинуть приют до 15 мая. А кто не покинет добровольно – будут выселяться при помощи полиции.

Как выяснилось, это касалось не всех. В приюте оставалось несколько человек, «своих людей» президента. Ну, а то, что они, остающиеся, как раз из тех, кто больше всех злоупотребляли алкоголем и дестабилизировали обстановку, те, кто уже и так жили в приюте несколько лет, это оказалось несущественным.

Наберите в Яндексе слова «приют Незнайка», видео.

Да, много хороших и добрых рекламных роликов было снято про этот приют. Но, посмотрите на людей, женщин и детей, про которые эти ролики сняты. Детки разные: черненькие, желтенькие, беленькие… Чем они-то провинились?

Именно эти женщины с их детками были безальтернативно выставлены на улицу. С некоторыми из них мне удалось связаться. Многие, с которыми я общалась, живут сейчас в ужасающих условиях. Как говориться, откуда пришли в приют за помощью, туда, в конце-концов, и вернулись. Никакой помощи в решении их кризисной ситуации им не было оказано. Просто, провели там некоторое время.

Большинство женщин так прямо и заявляют: акт изгнания их из приюта был местью со стороны президента Кульянова С.М. за их, так называемое, поведение. За то, что, они «не воспринимали его всерьез», по его же словам, которые он не раз говорил им на собраниях. А, если по существу, за то, что он сам не справился с ситуацией, пустил все на самотек.

Когда же, наконец, понял, что натворил, и чем это может закончиться, решил вылезти из ситуации с наименьшими потерями для себя, за счет женщин с детьми, находящихся в жизненном тупике, в котором они, после пребывания в приюте Незнайка, опять оказались.

Что же до предлога, под которым их выгнали, «необходимость ремонта»…

Женщины, как те, что жили в приюте давно, так и те, кто успел пробыть там не более года, говорят, что ремонтные работы разного рода, от косметических, до очень серьезных капитальных, велись в приюте Незнайка постоянно. Как силами волонтеров, так и силами наемных рабочих. И что ведущиеся ремонтные работы никогда не влекли за собой необходимости отселения женщин с детьми, которым некуда пойти. Просто, переселяли их из одного помещения в другое, площадей на это хватало.

В общем, у меня нет слов… Прошу читателей не судить меня строго за сумбур в стиле, эмоции бьют через край.

Пусть каждый, прочитав эту статью, задастся вопросом: та ли это благотворительность, которая должна называться этим словом?

P.S.

Закончила статью две недели назад, замешкалась с публикацией.
Однако, поступили новые сведения, которыми хотела бы поделиться.

Соседи, которые живут неподалеку в деревне Кривошеино, с которыми приют иногда конфликтует, написали мне, что в данный момент, после так называемого «закрытия приюта», в Незнайке живут, как минимум 10-15 человек. Присутствуют дети. И это – не взятые обратно изгнанные женщины с детьми (с теми я общалась, уточняла).

Стало быть, ремонт — состоялася, приют открылся для приема новых людей. А иначе — как?

Пока неизвестно, какой-такой серьезный ремонт, по причине которого нужно было выселять всех жильцов (кроме «избранных») можно было сделать меньше, чем за месяц? В этом предлагаю разобраться заинтересованным лицам, желающим посетить этот приют и удостовериться. Единственно, это целесообразно сделать тем, кто посещал этот приют незадолго до «закрытия», чтоб более ранние ремонтные работы, которые производились без отселения контингента, не были выданы за сделанные во время периода «закрытия».

По-видимому, женщины с детьми, которых изгнали, были правы: необходимость ремонта, это — только повод, чтоб отселить одних (невзирая на то, как сложаться их дальнейшие судьбы), и заменить их на других.

Метки: