Двери открываются: Маша Грекова об инклюзивных мастерских, 23 тысячах лайков и мечтах


Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Благотворительным фондом развития филантропии, либо касается деятельности иностранного агента Благотворительного фонда развития филантропии

Бывший руководитель благотворительных и социальных проектов в Planeta.ru, клинический психолог по образованию Маша Грекова переехала из Москвы в Петербург, совместно с командой анимационной студии «Да!» основала открытые инклюзивные мастерские «Простые вещи», где могут заниматься люди практически с любыми видами нарушений, и, благодаря одному резонансному посту в соцсети, недавно стала настоящей звездой. Маша Грекова рассказала корреспонденту «Филантропа» о почти детективной истории, предшествовавшей открытию мастерских, своей внезапной популярности и анархии, которая помогает работать.

О взрослых с особенностями

Я училась на специального психолога, и с первого по третий курс мы ходили, в основном, по детским учреждениям. В Москве много мест для детей. С детьми все ясно, ведь ребенок с особенностями — это не здоровый 18-летний бугай, который невпопад хихикает. Я думала, что приду в какую-нибудь школу и буду там работать. А потом мы сходили в большущий технологический колледж, где взрослые, в основном, с ментальными нарушениями. И это был для меня шок. Нам сказали, чтобы мы неприметно одевались, в балахонистые серые одежды, ведь в колледже мужики, и у них все в порядке, не считая умственных проблем. Я очень небезопасно себя ощущала — и правда, огромные мужики ходят, и что у них в голове, непонятно.

Я посмотрела на это утопическое сообщество. Поняла, что таких колледжей в Москве максимум пять, а школ — полторы тысячи. И куда деваются все эти люди, которые прошли в колледж? Что они дальше, после колледжа, делают? Ну отучился ты шесть лет, а потом что?

О Центре лечебной педагогики

Я еще училась в институте, когда попала в команду ЦЛП (Центра лечебной педагогики). Это колоссальный опыт, общение, которого я нигде больше не встречала, очень теплая, околосемейная жизнь. Я пришла в ЦЛП чуть ли не с бизнес-планом инклюзивных мастерских. Не помню, когда появилась мысль, что надо их сделать. Но я даже специально училась в бизнес-акселераторе при Высшей школе экономики.

В ЦЛП никто, естественно, не кинулся грудью на амбразуру, услышав про мою идею. Но меня перенаправили в фонд «Жизненный путь», который ЦЛП же и организовал. У фонда есть несколько взрослых мастерских — «Особая керамика» и «Артель блаженных», семейная столярная мастерская. Я помогала собирать для них деньги, искала заказчиков, понимала, что это почти то, что надо. Но надо быть открытыми. Даже у многих моих друзей возникают вопросы, как устроена работа с людьми с особенностями, возникает страх, потому что их единственное пересечение с такими людьми — в общественном транспорте, на улице. Нет места, куда можно было бы прийти, посмотреть и понять, что в этих людях нет ничего суперопасного.

О студии «Да!»

Я суперамбициозая чувиха, но ведь мне было еще меньше лет, чем сейчас (сейчас 24, — прим. ред.). Я очень понимаю всех людей, которые поначалу сказали мне «нет».

А петербургская анимационная студия «Да!» сказала мне «Да!» — может быть, просто потому что они так называются.

Это команда, которая существует уже десять лет, а я в нее встраиваюсь, пытаюсь понять, какие тут особенности в организации процессов.

В мастерских у нас пятидневный рабочий день, это место, куда приходишь работать, где готовишь, ешь. А вообще, у студии «Да!» несколько точек по городу в разных социальных организациях, больницах, куда люди приезжают на два часа, проводят занятие и уезжают. Но это какая-то отдельная жизнь, люди в которой очень яркие и теплые. С ними надежно.

О том, как чуть не получили большой подарок

В ноябре мы получили президентский грант — три миллиона! Мне тогда казалось, что это огромные деньги. Мы стали искать место для мастерских. Узнали, что знакомые знакомых готовы перепродать помещение в самом центре Петербурга — 300 метров, все как надо. Но за 700 тысяч, и еще надо было по 10 тысяч в месяц платить городу. Там полуподвал, и даже полы надо лить, спасибо, что есть стены и подведена вода. Миллиона на полтора нужен ремонт.

Я думала, какие же почки мне нужно из себя вырезать, чтобы все это оплатить? Поняла, что никто, кроме меня, всей этой штукой не горит. Но у меня были деньги — ровно столько, сколько надо было сразу отдать. Хотела купить машину, вроде как взрослая уже. Но, думаю, пусть будет испытание ценой 700 тысяч. Когда-нибудь окупится.

Встретилась с человеком, который продавал помещение, мы провели пару часов в какой-то кафешке, и я с пеной у рта, с горящими глазами рассказывала ему про трудоустройство взрослых инвалидов, про то, как мне это важно самой, как в стране у нас все плохо, как здорово сделать не кружок бисероплетения, а что-то нормальное.

И он сказал: «Мне так нравится, как ты все это рассказываешь! Давай я тебе помещение бесплатно отдам!».

О стрелке на Уделке

Я, естественно, на следующий же день стала выстраивать коммуникацию со строителем. Мы составили смету, и она оказалась гораздо скромнее, чем я предполагала, потому что за ремонт согласился взяться мой друг. Поняла, что моих денег на это хватает. Но за два дня до того, как мы должны были закупать материалы, мне звонит человек, который отдал это помещение, и говорит: «Слушай, Маш, тут такое дело… Пришли мужики, у них связи, они мне угрожают, и лучше с ними по-хорошему. Иначе они просто крикнут, что изначально помещение предназначалось для другой деятельности, и его отожмут. Поговори с ними! Я пытался, но это бесполезно. Мне страшно, они меня просто убьют — это же самый центр».

И вот мне звонят те чуваки, говорят: «Вы где?» — «На Уделке!» — «Отлично, на Уделке через час!» Позвонила подруге, которая недалеко работает, говорю: «Я без тебя боюсь туда идти! Пойдем со мной, пожалуйста!» И мы пошли в ресторан… У меня вся жизнь перед глазами промелькнула. А они мне объясняют: «В любой момент любая проверка вас прикроет к чертям, потому что вы не успеете установить пожарную безопасность и так далее». И я понимаю, что вот я все деньги вкладываю в ремонт, а через месяц у меня все отбирают и ничего не возмещают. А до Нового года всего неделя. Значит, в декабре мы точно не откроемся. Мы бы и так уже не успели, но хоть было понимание, где…

О постновогоднем чуде

Числа 15-го января мы встретились на кухне — толпа людей, все мотивированы, но непонятно на что: грант-то дали, а что дальше? И тогда Ира Соколова, директор студии «Да!», написала пост отчаяния. На него очень многие откликнулись, и в тот же день нам предложили посмотреть одно помещение (в нем мы и разговариваем — прим.автора).

Мы поставили перегородку, расширили двери, чтобы коляска смогла проехать, установили кухню. Все остальное здесь было так же — белые стены, прекрасный пол. По гранту у нас три мастерских, и в них должны заниматься 24 человека. Стали делить пространство: вот здесь у нас швейный уголок, там рисуют, здесь готовят. Переделывали всю смету, было непросто с бумажками… На открытие 23 февраля сюда пришло 120 человек.

У нас анархия — ни у кого нет расписания. Мы, конечно, хотим анархию разрушить, но вообще это очень интересный опыт. Мы так сделали специально, чтобы ребята чувствовали себя комфортнее.

О том самом посте

Жизнь кардинально изменилась после моего дня рождения, когда Шура Буртин, мой друг, написал пост о том, какая я есть. Он так много драматургии туда внес, что все люди в мире вдруг сказали: «Маша!!» Для меня это было шоком. В восемь утра Шура решил поздравить меня и скинул вордовский файл. Я прослезилась, но попросила: «Дружок, все круто, но давай не будем это никуда выкладывать!» Шура сказал: «А я вот думал — в «Такие дела» или в «Русский репортер»? Они любят самоотверженных дурачков. Ладно, выложу хотя бы в своем Фэйсбуке».

И вот 23 тысячи лайков и еще каких-то отметочек, полторы тысячи сообщений. И понеслась — волонтеры, СМИ… Меня даже замуж звали.

Я неделю отвечала на сообщения, не спала, не ела, ничего толком не могла понять. Даже создала табличку, в которую вносила: вот это журналист, вот этот человек может помочь, если у меня будет тираж печатной продукции. Шурин пост нас всех очень сильно поддержал, пошли предложения по заказам, началась фандрайзинговая история. Мы нашли деньги, чтобы докупить оборудование, материалы на несколько месяцев вперед.

О тех, кто помогает

Сейчас нас на регулярной основе поддерживают несколько человек. Основной донор — из отдела IT«Северстали». Откликнулись мебельщик, повара, парикмахеры — спектр огромный, все спрашивают, чем можно помочь. Одна женщина занесла шесть баночек меда, потом чай, потом привела детей на мастер-класс. А однажды заходит дядька какой-то, открывает дверь, смотрит на меня, говорит: «Маша!» и уходит. Кто-то даже просто словом помогал. С производства RedFox приехал мужчина, говорит: «Давайте я вам швейную машинку отпишу, а то она стоит без дела!», потом еще супершелкографа подогнал, который с огромными скидками печатает на наших футболках.

В день нашего открытия зашел сосед из ближайшего офиса и заказал на 8 марта мастер-класс для своих сотрудниц. И сюда пришли 40 прекрасных барышень на каблуках. Мы делали с ними блокнотики — сшивали, красили.

О Зинаиде и ее нелегком пути

Задумывалось, что я буду вести кулинарную мастерскую, но, к сожалению, получается, что я все время разговариваю с людьми, что-то делаю, пишу заявки…

Вообще, изначально я мечтала о кафе. Несколько лет работала в сети открытых пространств «Циферблат», и мне очень нравилось. Это было чудесное время, когда я приехала из Калуги в Москву, институт не давал общежития, нужно было где-то работать. Вот я и пошла работать в «Циферблат» за сто рублей в час. А когда уволилась, мы с подругой решили делать свое кафе. Понимали, что в Москве мы не тянем. Решили, что поедем в ближайший город, в который можно добираться из Выхино. И поехали в Рязань, где никого не знали. Сняли помещение — 150 метров, как полторы этих мастерских. Это был прикольный «трипец» — мне 18 или 19 лет, а я ИП открыла на свое имя. Никакого бизнес-плана у нас не было, мы вдвоем сделали ремонт, вдвоем все готовили. Параллельно я работала в сопровождении мальчика с аутизмом в Москве, училась. Год наше кафе просуществовало. Называлось оно «Комната с дверью». Это было семейное антикафе. Вот эта кофе-машина оттуда, ее зовут Зинаида. У меня была такая фишка — все мои любимые предметы как-то назывались, и скутер, и велосипед…  Когда кафе закрылось, уехала путешествовать. А когда вернулась в Москву, началась другая жизнь.

О «Планете.ру», сборах и пиаре

С «Планеты» я уволилась недавно, но очень скучаю, безумно тоскую. Никогда в жизни не занималась чем-то одним. У меня всегда был институт и работа, институт и две работы; работа, работа и институт. А тут одна работа в мастерских.

«Планета» — очень хорошая команда, интересные штуки. «Планета» во многом подбила меня на то, чем я занялась. Я верю в краудфандинг, знаю, как это делать, и очень люблю.

С осени у нас в «Простых вещах» будет подростковая группа, еще мы хотим столярную мастерскую открыть. Идей много — от табуреток до детских кубиков. Скорее всего, будем на «Планете» деньги собирать — это отличный PR, сразу весь мир узнает, что у тебя будет столярка.

В последнее время все начало крутиться, и теперь не я пишу в СМИ: «Пожалуйста, расскажите о нас!», а они сами звонят. Вот на днях должен приехать Первый канал.

О задаче и миссии

Мы изначально поставили перед собой задачу, что у нас будет не досуговый кружок бисероплетения и макраме, и делать мы будем не то, что покупают из жалости, а что у нас будут качественные вещи. У нас в команде все профессиональные художницы и керамисты. Обычно в таких местах большинство сотрудников — психологи, и один художник, который пытается с ними бороться. Он говорит: «Нет, это некрасиво», а ему отвечают: «Ну извини, нам нравятся цветочки».

Мы хотим позиционировать вещи с акцентом не на то, что они сделаны людьми с особенностями, а на то, что каждая такая вещь — одна на свете. При этом она не дешевле и не дороже, чем у других. Мы закупаем хорошие материалы, делаем все из хороших тканей и глины, у нас крутые мастера. Чувство стиля, качество отличает нас от многих подобных мест, благодаря такому подходу мы растем.

Я очень уважительно отношусь ко всему, что здесь происходит. Мне не стыдно пойти на ярмарку, предложить нас магазину.

Первым делом я скажу не о том, что это делают инвалиды, не о том, что у нас социальный проект, а что вот какие у нас крутые футболки с Петербургом. Это такой ход — как общаться с людьми, которые вне этой темы, которых она страшит.

Мы говорим: «Смотри — чашка! Нормальная абсолютно чашка, и она тебе дома нужна! А знаешь, кто ее сделал?» Эти вещи — прямой путь. Ты всю жизнь хотел заниматься благотворительностью, но тебе страшно ходить в онкоцентр или варить картошку с людьми с шизофренией — ну окей. Ты можешь купить себе чашку. Тем более, что тут у нас качественные, не типовые продукты.

В Европе есть такое: ты заходишь в галерею, а там половина вещей сделана в инклюзивных мастерских, а половина в обычных, и ты не понимаешь, где что. В таком позиционировании больше силы — мы на новый круг людей выходим, не только на суперлояльных. Плюс у нас открытое отношение ко всем.

О волонтерах

Волонтеры могут приходить на день, на год, тогда, когда им удобно. При этом мы хотим, чтобы с сентября в каждой мастерской было несколько стабильных волонтеров. Сейчас у нас огромный чат, где человек 20. Там много студентов, и есть ощущение, что им некогда. Но как минимум двух волонтеров я готова на всю жизнь оставлять и на работу брать.

Есть волонтерская организация при ООН, которая возит везде иностранцев, чтобы они включались в общественную деятельность. Они мне написали еще месяца два-три назад, но тогда это было еще так далеко… Накануне написали снова. Я в ночи сигналю своим ребятам: «Завтра к нам придут индусы — не знаю, сколько и зачем!» И вот они уже несколько раз приходили…

Некоторые волонтеры спрашивают: «Как вы можете понять, что здесь происходит?». Как сказала один антрополог, которая приходит сюда заниматься: «Вы не очень много разговариваете, но зато много обнимаетесь!». Это полностью отражает наши реалии.

О мечтах

Я мечтаю, что мы перестанем быть зависимыми от грантов. Безусловно, у нас сейчас есть подушка безопасности, которая позволяет нам встать на ноги без ощущения, что нам не на что есть. Но мы мечтаем выйти на большой рынок, сделать так, чтобы все это окупалось. Тогда мы сможем предлагать свою систему работы в другие города, где, в отличие от Питера и Москвы, мало что происходит.

Фото: Катя Шрага и Виктория Самойлова

1 comment

Add yours
  1. доброжелатель

    Я суперамбициозая чувиха — как это понимать? Женщина с вырезанными яичниками, что ли?

Добавить комментарий