«Филантроп» задал известным людям традиционный вопрос недели. На этот раз их попросили рассказать о ком-нибудь или о чем-нибудь, кто или что вызывало желание помочь. Ответы получились уклончивыми: конкретные истории рассказывать не стали.

Михаил Леонтьев, телеведущий

Фото: http://rusk.ru/

У меня многое вызывает желание помочь, и в этом смысле я не оригинален. Вот я, по возможности, и пытаюсь что-то делать. Причем, пытаюсь делать, может быть, даже больше, чем надо, потому что мало что получается. У меня все это получается, некоторым образом, стихийно. То есть, кто, так сказать, добрался до меня, тому я и помогаю.

Честно говоря, об этом говорить не очень-то интересно, потому что это как раз тот случай, когда лучше не говорить, а делать. Ведь благотворительность – это тихая вещь. Но у меня есть конкретные обязательства перед какими-то людьми, которые я стараюсь выполнять.

Ольга Свиблова, директор мультимедийного комплекса актуальных искусств «Мультимедиа Арт Музей Москва»- музея «Московский дом фотографии»

Фото: Антон Носик

Наш музей помогает детскому интернату и клинике для детей с ограниченными возможностями.

А если я кому-то помогаю, когда считаю нужным, так это происходит в конкретных ситуациях и с конкретными людьми, о чем я, естественно, не собираюсь рассказывать, потому что это совсем не публичное деяние. Когда кто-то хочет заняться благотворительностью, то и занимается ею, то есть делает что-то конкретное и получает результат, а не пишет что-то в журнал о благотворительности для людей, которые его читают и не имеют к благотворительности абсолютно никакого отношения!

Люди, которые знают, что именно они хотят сделать, где нужно их вмешательство и к кому нужно обратиться, делают это быстро, эффективно и не тратят время на пустые разговоры.

Александр Митта, кинорежиссер, народный артист России

Фото: http://melofanas.lt

Что значит, желание? Тут либо помогаешь, либо не помогаешь, и третьего, как говорится, не дано. Например, у меня есть желание помочь Чулпан Хаматовой в ее благородной деятельности по спасению маленьких детей. У меня нет денег, но зато вокруг меня много состоятельных людей, и я направляю их, куда нужно, вот они и помогают. Честно говоря, я не знаю, можно ли это назвать благотворительностью…

Мне 77 лет, у меня ничтожная пенсия, и я с трудом свожу концы с концами. И какая же тут может быть благотворительность!? Мне бы завтрашний день прожить, и я не знаю, что будет послезавтра! Может, кто-то считает, что я состоятельный человек, который снял много картин, и сейчас может жить в свое удовольствие и разъезжать по миру. Я езжу на метро, а мои картины приносят доход государству, но ничего не приносят мне. Я и есть тот человек, который должен быть объектом благотворительности, но у меня есть чувство собственного достоинства, и пока я могу сам зарабатывать те деньги, которые позволяют мне держаться на плаву.

А вот с помощью старикам у нас, к сожалению, дело обстоит очень плохо. Хорошо еще, что сейчас уменьшилось количество их убийств, а то ведь в 1990-е гг. и в начале ХХI века очень много стариков, особенно в Москве, было уничтожено из-за жилплощади. Старого, больного и неимущего человека заставляли подписывать договора о пожизненном содержании, а потом этот человек почему-то очень быстро умирал.

К сожалению, в нашей стране благотворительность находится в зачаточном состоянии, и если говорить о ее развитии, то оно просто ничтожно. Наши сегодняшние состоятельные люди – это богачи первого поколения, которое не очень-то реагирует на благотворительность. В большинстве своем эти люди лишь осваиваются со своим новым статусом. Первые большие деньги всегда связаны с преступлением, риском и с очень высокими ставками потерять буквально все. Так что это очень тяжелый бизнес, и там нет места для благотворительности.

А вот когда человек уже немножко набрал, то он, может, и начинает заниматься благотворительностью. Это Билл Гейтс может тратить миллионы на благотворительные цели, а у нас такого быть не может, потому что человеку надо управлять своими деньгами, что в России очень непросто.