В связи с этой статьей я вспомнила, почему мы начали брать детей. Первой «сезон открыла» моя сестра. Мы помогали мальчику, грудному, умиравшему от неясной кишечной проблемы, в палате отказников. Священник, с которым мы это делали, был убит. Ребенка ждал детдом и медленное умирание — ему становилось хуже и хуже. А у моей сестры ушел муж. Она очень хотела, чтобы он вернулся. У них было двое детей. Я сказала: «Может, ты пообещаешь что-нибудь Богу, если он вернется? Например, взять ребенка-сироту?»

Муж вернулся через пару дней, сказав, что он понял, что семья для него очень важна. А сестра вовсе не собиралась и не обещала кого-то брать. Но….она звонит мне: «Я все время об этом думаю. Я сплю и просыпаюсь, что меня кто-то зовет «Мама», а мои дети спят. Я их во сне считаю — один, два…а где же третий? Ведь было три. Но я боюсь, я не ведь смогу еще кого-то взять?» Но вдруг она позвонила, что открыла Евангелие, а там слова сразу ей бросились в глаза: «Кто примет одно такое дитя во Имя Мое, тот Меня принимает». Уже через пару месяцев, когда мы с ее семьей крестили малыша Христофора, в церкви читали на службе эти же слова.

Вера Дробинская и ее дети. Источник фото: http://svetlana75.livejournal.com

Меня всегда умиляют эти размышление «Почему я возьму? Или почему я не возьму?» Как правило — человек сперва решает, а потом размышляет, почему же он все же так решил. И на самом деле он не знает вообще, что и почему, а что-то сказать надо. И вдруг: великая Любовь Творца человечества вмешивается в твою жизнь, и ты не можешь сказать «нет», это просто невозможно. Думаю, что для Саши Гезалова, возможно, еще главное — впереди.

Источник: [ljuser]drobinskaja[/ljuser]