13 апреля — день рождения Гая Цильния Мецената — того самого римского аристократа, покровителя поэтов, художников и музыкантов, чье имя стало нарицательным. Корреспондент «Филантропа» подготовила портрет на фоне эпохи.

Вергилий. Фреска из Благовещенского собора Московского Кремля.

На одной их внутренних стен Благовещенского собора Московского Кремля, в западной галерее сохранилось иконографическое изображение человека без нимба и в постушьей шляпе. В руках он держит свиток с письменами. Это древнеримский, еще языческий в христианском понимании поэт Публий Вергилий Марон, автор знаменитой «Энеиды».

В дохристианской древнеримской литературе он одним из первых в коснулся темы ожидания Избавителя людского рода и поэтому пользовался авторитетом у будущих поколений христианских мыслителей.

Однако этой фрески могло и не быть, — как и римской литературной дохристианской традиции, да и самого Вергилия, — если бы не Гай Цильний Меценат, богатый римский вельможа, соратник императора Октавиана Августа, знаток искусств.

Проскрипция

После гражданских войн между Августом и убийцами Юлия Цезаря, в пользу победителя отбирали имения опозиционной римской знати. Такие репрессии не заканчивались только изгнанием из домов.

«Проскрипция» (от латинского proscriptio) – письменная запись и оглашение семьи или человека вне закона. Проскрипированного разрешалось убить где, как и кому угодно, даже рабу или родственнику. Убивали не тайно – явно, средь бела дня, за что была назначена денежная награда. Имущество убитого конфисковывали, а потомки лишались всех наследственных и гражданских прав. Это значит, что они становились нищими, шатались по окрестностям городов и умирали от голода — ведь прятать их строго запрещалось. За укрывательство проксрипированного также убивали, даже если это была мать, спрятавшая сына. Потому, во избежание последующих «проблем», вырезались целые семьи – с грудными детьми и слугами.

Вергилий был на стороне врагов Августа и происходил из семьи зажиточного землевладельца. Сначала у него отобрали земли, а затем началась охота на его жизнь.

В своей поэме «Буколики», поэт опишет преследования одного знатного вельможи и то, как ближайший советник Августа — Меценат не только спас его от физического уничтожения, но и сделал все возможное, что бы вернуть отцовское имение. В условиях, когда за чаловеколюбие убивали, Меценат обеспечил философа и поэта покровительством и подарил человечеству поэзию Римской проповеди пришествия Христа: позже, Данте в «Божественной комедии» выберет именно Вергилия  носителем высшей человеческой мудрости и своим проводником по загробному миру.

Что двигало Меценатом — сочувствие человеку или увлечение философией? История подтверждает – те, кому он помогал в трудную минуту, оказались выдающимися людьми, влияющими своим творчеством на мировоззрение современников и потомков.

Тому подтверждение – творчество другого римского поэта – Квинта Горация Флакка. Созданную им «Науку о поэзии» изучали не только при его жизни, но переписывали в Средневековье. Оды, диалоги, сатиры Горация содержали критику всех человеческих пороков – роскоши, безделья, зависти, разврата. Своим творчеством он оказал вляиние на Петрарку и гуманистов эпохи Возрождения. Монахи-иезуиты считали его своим «проповедником», положительно влияющим на воспитанников духовных школ. Из его работ заимствовались классические принципы стихосложения. Им восторгались Байрон и Лессинг. Стихотворение «Памятник», которое мы со школы привыкли считать плодом гения Пушкина, в действительности принадлежит Горацию. А Пушкин, Ломоносов и Державин лишь пытались вольно его адаптировать на русский язык.

Федор Бронников. Гораций читает свои сатиры Меценату. 1863

А тогда, в период гражданських войн, имение Горация также конфисковали со всем имуществом. Но так как Гораций не принадлежал к знатному роду, убить его не пытались — его ждала голодная смерть. Устроившись простым писарем в Риме, Гораций топил свое уныние в сочинительстве и в самом дешевом в Италии Ретийском вине.

И кто знает, каким была бы жизнь этого нищего писаря, если бы в 38 году до н.э Вергилий не привел его в дом Мецената.

Другие имена

Мецената хвалят за его помощь преследуемым гениям — это стало общим местом. Но кроме него в Риме были и другие покровители талантливых историков, философов и поэтов. Теперь уже забытые.

Например, Марк Валерий Мессала Корвин, в обиходе – просто Мессала. Он собрал вокруг себя писателей, не сочувствовавших режиму Августа. Среди них выделялись Альбий Тибулл и Публий Овидий. Писали они в основном о своих любовных похождениях, пытаясь в чем-то иносказательно выразить критику режима Августа.

Или еще Гай Асиний Поллион — известный государственный деятель и полководец. Это он первым начал поддерживать Вергилия, правда, в благоприятные времена, еще до откровенных репрессий. Когда начались преследования, Поллион сам был проскрипирован, но позже из черных списков исключен. Потому отошел от политики и стал писателем, строгим литературным критиком и центром притяжения для оппозиционных литераторов. Он даже прославился геройским поступком, защитив ритора и историка Тимогена, дерзкими речами оскорбившего Августа. На средства, захваченные во время похода в Далмацию, Поллион основал первую в Риме публичную библиотеку. Библиотекарем им был поставлен историк-энциклопедист Марк Терренций Варрон.

Так почему же мы называем современных покровителей искусства и вообще благотворителей именно меценатами? Почему мы не называем их мессалами или поллионами?

Потому что и Мессала и Поллион были филантропами, пока для этого, как говорим мы сегодня, складывались благоприятные условия. И как только начались настоящие преследования подопечных Мессалы – Тибулла и Овидия, он перешел на сторону правящего режима, предлагая Августу титул «Отец отечества».

И когда под проскрипции попал библиотекарь Варрон, потеряв часть составленной им библиотеки и свои родовые земли, щедрый филантроп Поллион сказал: «Я не буду писать (просить) Августу, что бы он не записал меня (в проскрипции)».

Мода

Римские историки — Сервий, Тацит, Светоний, Плиний, Дион Кассий, давая различную характеристику поступкам Мецената, едины в одном – в развитой, но жестокой Римской империи это было вкорне иное отношение к человеку. Он не просто спас или приютил у себя поэта – он подарил имение нищему.

По факту: в условиях репрессий, он открыто шел на прямую конфрантацию с властью в лице императора, поступками утверждая общественное положение тех, кому помогал. До Мецената в Риме так не поступал еще никто.

Ты орлиный свой нос задирать перед теми не любишь,
Кто неизвестен, как я, сын раба, получившего волю.
Дружбою мужа горжусь, который достойных людей отличает
И не смотрит на род, а на жизнь и на чистое сердце.

Эти строки Горация по сути стали причиной неожиданного письма императора к Меценату. «Одолжи мне своих , кормящихся у твоего стола, к нашему столу» — писал Август о первоклассных римских поэтах — Вергилии, Горации, Варии Руфе, Сексте Проперции, Гай Мелиссе, Домиции Марсе, Плоции Тукке, литературный критике Квинтилии Варе, от которых получил очень вежливый отказ.

Дж. Батиста Тьеполо. Меценат представляет Августу свободные Искусства

Почему же Октавиан Август, которого интересовала только политика и власть, начал проявлять себя покровителем искусств? Во-первых, Меценат окружил себя не просто «нахлебниками», а популярными среди римлян талантливыми людьми. Во-вторых, учитывая нрав Августа, с его культом личности, можно предположить, что он просто возжелал быть главным меценатом, вместо Мецената реального. Вслед за императором, не просто содержать параситов (клиентов), а изображать покровителей искусств начали другие знатные римляне.

Как бы не выглядел этот прецедент, но правда очевидна: Меценат ввел моду на меценатство.

Потомок царей

Но для многих, и тогда и сейчас, остается загадкой влияние этого благодетеля на мстительного и подозрительного Октавиана. Дата рождения Мецената колеблется между 74 и 64 годами до нашей эры: он мог быть как сверстником императора, так и старше его на 10 лет. Но вряд ли возраст был причиной такого влияния. Исследователи сходятся на том, что причиной всему было богатство Мецената. Только одни предполагают, что это было награбленное проскрипциями чужое имущество, другие – что родовое наследство. Действительно, Меценат был наследником царской династии Лукумониев-Цильниев, правившей в одной из областей Италии — Этрурии еще в доримские времена, в городе Арреция. Потом этот род переселился в Рим, но ничем особым не отличался, кроме больших багатств. Видимо, царское прошлое никого в этой семье не интресовало, кроме последнего ее представителя — Гая Мецената.

Октавиан Августч

Когда он подружился с будущим императором, точно не известно. Но после убийства Юлия Цезаря в 44 г до н.э. его наследник, еще совсем мальчик Октавиан, не получил от своих опекунов ни гроша и очень нуждался в финансовой помощи. Кто был кредитором молодого амбициозного политика точно не известно, но именно с этих дней Меценат появляется рядом с Октавианом и совпровождает его с первых самостоятельных шагов в политике.

Но самым удивительным является то, что Меценат, как писал сам Октавиан Август, испытывал отвращение к политической жизни, войнам и кровопролитию.

Застав Августа за вынесением смертних приговоров, он воскликнул: «Остановись, мясник!» На этом судопроизводство закончилось. С императором было не принято так разговаривать, а с Октавианом – и просто опасно. И несмотря на это, отъезжая из Рима, Август наделял Мецената высшими полномочиями. Около 7 лет, с небольшими перерывами, Гай Цильний Меценат был фактическим правителем Рима и всей Италии. К тому же он оставался главнокомандующим, но не применял силы против сограждан, предпочитая использовать дипломатию.

Эту дипломатичность далеко не все одобряли. Так, Меценат предотвратил голодные бунты, увеличив количество людей, находящихся на содержании у государства. Никакой силы при этом не применялось, и поэтому сограждане обвинили Мецената в бесхарактерности и даже трусости.

Критика

Но наибольшей критики Меценат удостоился не от современников. Историк и философ стоицизма I столетия Луций Анней Сенека осуждал его в своих «Моральных письмах к Луцинию» за манерность, богатство, изнеженность и щедрые пиры, за манеру одеваться в красную тогу, демонстрируя перед сенатом свое царское происхождение и за… мягкосердечие. И эта критика является для нас наиболее ценной, так как позволяет составить портрет человека, имя которого стало нарицательным в области благотворительности.

Пиры действительно занимали центральное место в жизни богатого римлянина, и Меценат не был исключением. При этом он оставался щедр как принимая высокопоставленных гостей, так и кормя своих подопечных. Завистники окрестили Гая Цильния странным. Особые насмешки вызывала его манера общения со своими «параситами».

Равноправие и соучастие в творчестве отличало литературный кружок Мецената от остальных, существующих в эту пору в империи. Здесь можно было услышать и критику в адрес Мецената, и сатирическую поэзию о его привычках. Поэты могли запросто отказывать своему покровителю в просьбах написать восхваления Августу, а могли и согласиться. Вергилий, Гораций и другие участники кружка писали, что именно Меценат подсказывал им многие темы для будущих шедевров.

Гай Цильний Меценат

В ответ на бесконечные пересуды Меценат написал книгу «Так я живу», которая не сохранилась до наших дней в полном объеме.

Отсутствие высокомерия в общении с людьми, в независимости от их политических убеждений и знатности, делало виллу на Эксквилинских холмах желанным местом для римской творческой молодежи. Когда в современном Риме, на улице Мерулана, были проведены раскопки, обнаружили городской зал Мецената, наполненный картинами, скульптурами, изделиями из металлов, что говорило о его покровительстве не только поэтам.

Многогранность интересов Мецената воплотил итальянский художник XVIII века Джованни Баттиста Тьеполо. На своем полотне «Меценат представляет императору Августу свободные искусства» аллегорически изображены живопись, ваяние, зодчество, сатира, музыка.

Но в отличие от богачей той эпохи, которые сами решали что, когда и у кого нужно приобрести, к Меценату смело приходили в нужде, предлагая свои произведения. Не привычное коллекционирование, а поддержка и помощь тем, кто создавал произведения искусства, было той отличительной чертой, которая сделала имя Мецената нарицательным.

Уже через сто лет после его смерти, поэт Марциал, отмечая упадок искусств, заметил: «Были бы у нас меценаты, а вергилии сразу найдутся».

И через 18 веков основоположник немецкой классической литературы Готхольд Эфраим Лессинг напишет: «Как я искал вокруг хотя бы бледного слепка с тебя! Искал глазами нищего! А какие это зоркие глаза! Наконец устал я от поисков и хочу излить горький смех на ложных подражателей. Вот правитель прикармливает толпу остроумцев и по вечерам, когда он шутками хочет отвлечься от государственных забот, делает из них своих веселых советчиков. Как много недостает ему, чтобы быть Меценатом!»

Тот апреля день,
Что Венерин месяц
Надвое делит.
Этот день – святей и дороже мне он,
Чем рождения день.
Меценат желанный от него ведет счет годам – писал Гораций свое посвящение покровителю, ставя день его рождения превыше своего, и точно указывая дату: в древнеримском календаре средний день месяца приходился именно на 13, а не на 15 число.

Меценат умер в 8 году до н.э., и похоронен в Риме, в своем имении на Эксквилинских холмах, рядом с могилой Горация. Именно об этих местах французский поэт 19 века Шарль Бодлер написал «И я так далеко от Эксквилинского холма…», сожалея об отсутствии настоящих покровителей.

И сколько бы ни было в последующие века меценатов, объединяло их одно – именно то, в чем обвинял Мецената Сенека – мягкосердечие, иными словами, филантропия – в переводе с греческого — человеколюбие.