Григорий Свердлин семь лет руководит «Ночлежкой» — старейшей благотворительной организацией, которая помогает бездомным людям в России. О трех главных причинах бездомности в нашей стране и том, как с ними бороться, о необходимости раскрывать в отчетах зарплату сотрудников, планах покорения столицы и о новом проекте «Что делать» — проводнике в дебрях бюрократии — Григорий рассказал в интервью корреспонденту «Филантропа» и автору телегам-канала #причини_добро Евгении Корытиной.

Фото Елена Радченко. Инстаграмм instagram.com/radefoto

«Мы по-хорошему наглая организация, от нас много шума»

Мы с Гришей разговариваем на крыше, чтобы никому не мешать: питерская «Ночлежка» настолько разрослась, что все сотрудники уже не помещаются в здании на Боровой 112Б, работают теперь в двух зданиях. И планируют расти дальше — в Москву.  14 августа «Ночлежка» продводит свое первое мероприятие в столице – круглый стол для организаций, которые помогают бездомным людям.

— Можешь оценить, какой опыт или что из образования больше всего тебе пригодилось уже как директору «Ночлежки»?

— В гораздо большей степени мне сейчас пригождается житейский опыт и здравый смысл. В банке я научился читать договоры и писать официальные письма, но я этому научился бы и на любой другой работе. Еще я работал маркетологом и бренд-менеджером — это действительно полезно. Там я научился смотреть на свою работу и деятельность организации чужими глазами.

— Опиши «Ночлежку» как маркетолог.

— Мы небольшая и, несмотря на свою 28-летнюю историю, молодая по духу организация. Я бы сказал: «Нас прет, и это здорово». Уважительно и на равных общаемся и с нашими жертвователями, и с нашими клиентами, и с той аудиторией, к которой мы обращаемся, проводя кампании социальной рекламы. Мы по-хорошему наглая организация, от нас много шума. При этом шум этот по делу, без пафоса, без эксплуатации чувства вины и давления на жалость.

Мы добиваемся долгосрочных изменений в жизни наших клиентов — основная цель, чтобы человек вернулся к обычной жизни.

— Я бы еще сказала, что вы модные. Согласен?

— Черт его знает. Конечно, мы никогда не формулировали так наши цели — стать модными. Да, мы модные в Петербурге среди молодежи, но при этом мне хочется верить, что это мода осознанная.

— Я имею в виду то, что называется « look and feel». То, что отличает вас от других проектов. У вас очень качественная реклама, «мерч».

— Мы не подстраиваемся под моду, а транслируем ценности, которые нам кажутся важными. Плюс установка на качество и профессионализм. А «мерч» мы стараемся делать так, чтобы нам самим его хотелось купить.

В Питере — ходить: как сотрудник «Ночлежки» водит экскурсии по неблагополучным районам

— Этим всем занимается кто-то из команды или сторонние дизайнеры и рекламщики?

— Заказчиком и организатором процесса, конечно, выступает наша команда. Но мы всегда стараемся привлекать профессионалов — например, наш годовой отчет уже много лет делает чудесный дизайнер Юля Разумовская. Социальную рекламу мы почти всегда делали вместе с рекламными агентствами. Из «прошлой жизни» у меня остались связи с рекламным агентством Great. С ними мы делали первые кампании социальной рекламы в 2012 году и сотрудничаем до сих пор. Параллельно успели посотрудничать уже с шестью другими рекламными агентствами. При этом, в рамках своей крохоборской политики, мы почти никогда не платим этим профессионалам денег. Людям просто кажется важным то, что мы делаем, и они хотят в этом поучаствовать. Спасибо им огромное.

Над тем, как все устроено в здании «Ночлежки» поколдовал наш прекрасный завхоз Ваня Лендяшов. Он недавно ушел в свободное плавание после семи лет работы с нами. Вообще, все, что мы видим вокруг, это он придумал, включая скамеечки, на которых мы сидим. Это все его дизайн и его светлая голова.

— Как у вас строятся взаимоотношения с чиновниками? Обзавелись полезными связями, чувствуете поддержку?

— Конечно, контакты есть, все-таки мы работаем уже почти 30 лет. С одной стороны, да, есть поддержка и узнавание «Ночлежки». С другой, я бы не сказал, что у нас есть рычаги влияния или я могу кому-то позвонить и что-то сразу решится. Много контактов с артистами,  с рок-тусовкой — ведь раньше «Ночлежка» базировалась на Пушкинской, 10. Оттуда контакты с Юрой Шевчуком, Гребенщиковым и многими другими.

— И все же, как строится работа с государством? Тут и полиция, которая может забирать людей с улицы, а может отправить к вам, и чиновники, с которыми нужно согласовать пункты обогрева или стоянки автобуса. Отдельно восстановление документов…

— Естественное развитие многих благотворительных организаций, и мы тут не исключение, выглядит следующим образом. Сначала мы помогаем один раз отдельным людям.

Применительно к помощи бездомным, например, раздали суп или предоставили ночлег. Это круто, нужно и важно, но это не поможет человеку выбраться с улицы.

Следующая ступень — помогать отдельным людям, но уже вдолгую. Например, помогли восстановить документы в нашей консультационной службе, потом устроиться на работу, человек начал себе снимать жилье, выбрался с улицы и живет обычной жизнью.

Следующий уровень — начинаем вдолгую помогать не отдельным людям, а всей категории в целом. Например, мы несколько лет назад смогли организовать в Петербурге алгоритм выдачи страховых медицинских полисов людям, у которых нет штампа о регистрации в паспорте. Федеральный закон, который это позволяет, уже был, а правоприменения на местах совершенно никакого не было. И сотрудники страховых компаний отказывали в выдаче полисов. Мы собирали статистику, писали запросы в прокуратуру, собирали круглые столы, и в конце концов договорились. За эти несколько лет уже больше 35 854 человека, пользуясь вот этим алгоритмом, получили полисы.

— 35 тысяч бездомных?

— Не все они бездомные, у некоторых просто нет регистрации. У нас в уставе написано, что мы помогаем бездомным и людям, которые в группе риска по бездомности. А отсутствие регистрации — это фактор риска по бездомности.

— Вот! Дошли до концептуальных вещей. Система регистрации в России тормозит очень многие процессы…

— «Карфаген должен быть разрушен». Система регистрации должна быть усовершенствована. У нас есть план развития на десять лет вперед и одним из пунктов  является содействие совершенствованию системы регистрации. Там есть несколько рабочих вариантов.

Один из них, который легче всего воплотить в жизнь — добавить третью форму регистрации. У нас сейчас есть регистрация временная и регистрация постоянная. И та, и другая требует или чтобы человек был собственником жилья, или чтобы у человека было согласие собственника. А надо добавить третью форму, которая не требует ни того, ни другого, и чтобы люди могли регистрироваться по адресу своего фактического проживания. Если они, например, живут на улице, то адресом мог бы быть адрес социального учреждения или просто адрес населенного пункта и прикрепление к почтовому участку.

— Это программа минимум. А максимум — добиться полной отмены регистрации?

— Регистрацию не нужно отменять, но важно сделать так, чтобы наши права не были привязаны к факту наличия или отсутствия регистрация.  Регистрация нужна — это, например, сбор информации о жителях. Но в большинстве стран регистрация уведомительная. Человек говорит: «Ребята, мне счета присылайте вот сюда, по такому-то адресу». Все. Надо тоже переходить на уведомительную модель.

Фото Елена Радченко. Инстаграмм instagram.com/radefoto

«Люди не должны умирать на улице»

— Если мы заговорили о сборе информации, то скажи, откуда та цифра, которую вы регулярно называете — 63 тысячи бездомных в Петербурге.

— Про 63 ничего не знаю, мы говорим «от 50 до 60 тысяч». Я сам очень хочу, чтобы эта цифра была более точной. Сейчас эта цифра расчетная. Мы знаем официальную статистику о смертности в Петербурге: 1070 бездомных, чья смерть была зафиксирована в 2017. Из них примерно 65% бездомных и 35% неопознанных. Но раз за ними никто не пришел, скорее всего, это тоже бездомные люди. По Москве тоже есть цифры — около трех тысяч смертей на улице фиксируется ежегодно. В 2017 году — 2917. Понятно, что смертность среди бездомных выше, чем среди домашних, потому что условия жизни гораздо хуже. Это мы учитываем при расчетах.

Еще у нас есть статистика по всем нашим проектам. Например, мы знаем, что за прошлый год мы напрямую помогли 9,5 тысячам «уникальных посетителей», если говорить web-терминами. Были люди, которые десять раз приходили вещи постирать в Культурную прачечную или 20 раз приходили на прием к специалистам по социальной работе. Но я говорю именно об «уникальных посетителях». У нас также есть статистика из здравпункта при больнице Боткина — единственного места, где оказывают медицинскую помощь людям без документов и полиса, — 21 тысяча обращений в год. Все это мы учитываем при расчетах.

Будни бездомного человека: как живет приют «Ночлежка» в Костроме

— Про смертность. Про факт смерти… Вы участвуете, например, в похоронах если кто-то из подопечных умирает?

— Было несколько раз, когда люди умирали во время проживания в приюте, и тогда, конечно, мы организовывали процесс. Что касается людей, которые умирают, живя на улице, ресурсов наших не хватит. Но в прошлом году, когда мы впервые проводили в День бездомного человека в России (последний понедельник марта) мы совместно с телеканалом «Дождь» просили известных актеров и музыкантов почитать некрологи бездомных людей. Получилось пронзительно.

Люди не должны умирать на улице – ни домашние, ни бездомные. Если умирают, значит, что-то не так.

Фото Елена Радченко. Инстаграмм instagram.com/radefoto

Главные «поставщики» бездомных

— Давай вернемся на шаг назад, к системной работе. Регистрация — это принципиально важный момент. Назови еще какие-то пункты, которые, если сдвинуть с места, то все пойдет по-другому.

— Я не могу сказать, что наша системная работа на федеральном уровне меня  устраивает и впечатляет. Мы хотим развиваться и прибавлять в этом направлении и надеемся, что открытие филиала в Москве нам в этом поможет.

Если по пунктам, то необходимо, конечно, совершенствовать систему детских домов.  Каждый год она поставляет новых и новых будущих бездомных. Я не хочу общей краской мазать всех, есть прекрасные детские дома, но есть и такие, откуда выпускают во взрослую жизнь ребят, а они не знают о цене денег, о цене образования, о цене жилья, которое им предоставляет государство. Если предоставляет — тут тоже довольно много всяких историй.

Например, про то, как руководство детского дома сдает жилье:  дети формально им владеют, а по факту в это время живут на улице.

Не раз было, что к нам приходил выпускник детского дома, мы начинаем ему помогать и через какое-то время он приводит к нам семь друзей из того же детского дома ровно с такими же историями и проблемами.

— Но сейчас же много НКО, которые занимаются непосредственно проблемами выпускников из детских домов — адаптация, правовая защита. Вы же можете сказать коллегам: из этого детского дома у нас столько-то людей, похоже что там проблемы, посмотрите туда, помогите им.

— Да, мы взаимодействуем, конечно. Но все завалены по уши работой.  Мы сигналы подаем, но что дальше с этими сигналами – по-разному. И у нас у самих, откровенно говоря, не всегда есть силы, чтобы отслеживать продолжение. Мы, к сожалению, работаем уже с последствиями – с детьми, которые оказались на улице.

«Не зарплата привлекает людей к нам»: как работают «Врачи без границ»

— Регистрация, детские дома… Еще что-то?

— Бездомных поставляет система исправительных учреждений. Примерно 10% бездомных — те, кто оказывается на улице после освобождения из мест лишения свободы.  Зачастую к нам в консультационную службу или на стоянку Ночного автобуса приходит человек со справкой об освобождении и говорит: «Вот, меня направили к Ночному автобусу, сказали: тебе там все сделают». Хотя, вообще-то, по закону, человеку должны восстановить паспорт, пока он находится в местах лишения свободы.

И, опять-таки, есть места [лишения свободы], где все прекрасно и делают паспорта, а есть места, где не заморачиваются. Или с простыми случаями восстановления заморачиваются, а если человек попал с паспортом СССР, то менять его на российский — сложно, пусть идет в «Ночлежку».

Еще от 15 до 20% бездомных — это жертвы сделок с недвижимостью.

Это большой и сложный вопрос. У нас тут нет готового рецепта, возможно, нужно сделать обязательным страхование сделок с недвижимостью.  Надо собирать рабочую группу при одном из министерств и про это думать, продумывать последствия, иначе люди так и будут оказываться на улице, а в основном это или пожилые люди, или выпускники детских домов.

— Есть примеры стран, где решили проблему с бездомными?

— Смотри, здесь нельзя говорить о решении проблемы, потому что бездомные есть почти в любой стране. Другое дело, что масштабы бездомности сильно разнятся. Россия обгоняет в три раза любую европейскую страну по количеству бездомных на душу населения. У нас в три раза больше бездомных, чем в Германии, которая лидирует по числу бездомных среди европейских стран.

Есть такой показатель, как средний «стаж бездомности». То есть сколько времени человек проживет на улице до момента, когда ему помогут выбраться или пока не наступит смерть.

В странах, которые этим серьезно занимаются, средний стаж бездомности составляет от 10-12 месяцев — в скандинавских странах, до 2 лет — в Италии. У нас этот показатель  — 7 лет и 7 месяцев.

По факту это означает, что никакой системы помощи в России пока нет. Отдельные проекты есть, но они охватывают малое число людей. Если человек попал на улицу, он, скорее всего, там и умрет.

— И вместе с тем и чиновники говорят, что работают над проблемой бездомности и другие НКО есть. Особенно в Москве.

— Я не говорю, что никто ничего не делает. Действительно, ситуация 15 лет назад и ситуация сейчас — это две разных ситуации. Москва в плане помощи бездомным самый продвинутый российский город. Но все равно пока делается недостаточно. Например, в Париже 10 тысяч бездомных и 8 тысяч коек для них. В Москве, насколько я знаю, максимум 2 тысячи коек.  А бездомных, вне всякого сомнения, десятки тысяч. К тому же почти вся государственная поддержка бездомных — и в Петербурге, и в Москве, и в других городах — в первую очередь направлена на людей, у которых последнее место регистрации было в этом городе. В Москве полно тех, у кого последняя регистрация была в другом регионе, они в Москву приехали на заработки, и у кого-то сложилось, у кого-то нет.  

С одной стороны, я понимаю чиновников: есть бюджет города, он должен быть направлен на жителей города.

С другой стороны, мы же одна страна, и странно человеку, который от холода помирает на улице, говорить: «У тебя же не было регистрации в Москве или ты не можешь доказать, что она была». Или пустить на одну ночь, а дальше справляйся своими силами.

Если возвращаться к твоему вопросу, то Финляндия, Франция, Германия – это страны, в которых есть разветвленная система помощи бездомным, состоящая из государственных и общественных организаций. Приходит человек на вокзал где-нибудь в Германии, там есть комнатка, в которой сидит специалист по социальной работе. Он говорит: «Ага, вы гражданин Германии, по таким-то причинам, с ваших слов, оказались на улице, я вас отправлю в такой-то центр, вы можете там месяц жить и более подробно расскажете о вашей ситуации. Потом вы еще пять месяцев будете в другом центре, потом вам помогут устроиться на работу, естественно, все документы будут уже восстановлены, а потом еще на полгода мы вам предоставим комнату в общежитии — будете платить только за коммунальные платежи. А вы не гражданин Германии — для вас такая-то программа помощи, сервисный план, как говорят специалисты». И все этапы этого плана выполняют разные организации, общественные и государственные, религиозные и светские.

Фото Елена Радченко. Инстаграмм instagram.com/radefoto

Как собирать деньги на помощь бездомным

— Как это устроено в России?

— По нашим оценкам,  в России около двухсот организаций занимаются помощью бездомным. Это, конечно, очень мало. Для сравнения — в Америке, где бездомных тоже много, но меньше, чем у нас, — 11 тысяч организаций. Проблема еще в том, что у большинства российских организаций очень мало ресурсов, нет денег, чтобы платить зарплату юристу, социальному работнику, да еще снять помещение для них. Работу этих организаций обычно тянут на себе один-два-три энтузиаста. И помнишь, я говорил про ступени развития НКО? У большинства коллег сил хватает только на гуманитарную помощь.

Системной работы нет, и не потому, что люди плохие или недостаточно профессиональны, а потому, что это та сфера, на которую страшно тяжело привлекать деньги, и мало кто это умеет.

— Как это делать? Как вы же как-то это делаете? Мне, например, очень нравится, как устроен ваш массовый фандрайзинг: очень ровный и эмоционально взвешенный подход.

— Это очень приятно слышать. Для меня очень важно не давить на чувство вины или чувство долга. Да и вообще — не давить. Просто общаться на равных, рассказывать, что, возможно, вы не знаете, но есть еще такая сторона жизни, и можно реально помочь людям, давайте вместе поможем. Какими-то простыми словами.

— Но это та часть, которую мне видно, как рядовому пользователю интернета. Но вы же еще работаете с бизнесом. У вас есть проект отелем Hilton, который стал обучать и трудоустраивать бездомных,  акция с кофейнями «Эспресс-помощь», то, что лучшие рестораны в городе готовят для еду для вашего Ночного автобуса, ребята из барбершопа HARD COIN стригут бездомных. В общем, я хочу знать секрет успеха.

На дне города: как помогать бездомным

— Мне-то кажется, что мы недорабатываем в том, что касается бизнеса. Например, у нас по прошлому году чуть меньше 20% бюджета формировалось из пожертвований юридических лиц. И это, вообще-то, немного. Процентов 40 – это было бы неплохо, а 20 – это мало.

Но в целом, бизнес пока на помощь взрослым, тем более бездомным взрослым, смотрит как на что-то странное.

Нам не раз говорили: «Хорошо, ребята, мы вам сто тысяч перечислим, но вы, пожалуйста, нас нигде не упоминайте, потому что…эээ».

Что касается секрета успеха, то тебе придется у нас постажироваться месяца три, чтобы разобраться. Профессионализм и здравый смысл.

— Но не каждый фандрайзер умеет общаться с предпринимателями, особенно в такой стигматизированной теме. Все-таки бездомные — это не дети, которым инстинктивно хочется помогать. Я недавно ввязалась в один спор, где мне доказывали, что есть такой прекрасный способ собирать деньги — проводить балы. И я доказывала, что не в пользу каждой организации можно эти балы проводить. На благотворительный бал в пользу детей придут, а вот поди еще собери гостей на бал в поддержку бездомных.

— У нас был epic fail, когда мы пытались соорудить нечто вроде бала (смеется). Как раз после этого мы пришли к формату рок-фестиваля. И оказалось, что рок-фестивали еще работают. Что нам помогло привлекать все эти кофейни, чудесную компанию Prachka.com, вместе с которой мы открыли прачечную?  Не хочется употреблять слово «модность»! Скорее, образ, который формируется у людей, которые что-то про «Ночлежку» слышали. Мы стараемся честно говорить, не ретушировать проблему, но в то же время мы стараемся показывать истории людей, которые смогли выбраться из бездомности.

Фото Елена Радченко. Инстаграмм instagram.com/radefoto

«Ночлежка» в Москве  

— Почему вы решили открывать филиал в Москве именно сейчас?

— Идея была давно, но не было достаточно финансовых и организационных ресурсов. Мы их накопили только сейчас. Причины идти в Москву три. Первая — мы хотим способствовать созданию системы помощи и профилактики бездомности на федеральном уровне. А если мы этого хотим, то должны не только письма из Петербурга писать, а наши сотрудники должны быть в Москве, ходить на рабочие группы, заседания при общественных советах и так далее.

Второе — у нас есть крутой опыт организации как гуманитарных проектов, так и проектов, помогающих выбираться с улицы – ресоциализации и реабилитации. И нам хочется, чтобы наш опыт брали и использовали. У нас прямо на сайте выложены пособия, как в своем регионе запустить Ночной автобус, открыть консультационную службу, как работает наш приют. Только в прошлом году мы проконсультировали больше 90 организаций по разным аспектам помощи бездомным. Из Москвы делиться опытом будет проще и эффективнее, больше народу сможет увидеть как мы работаем, зайти в гости.

И третье — мы очень хотим, чтобы менялось отношение к бездомным. Отношение окружающих мешает людям выбраться с улицы.

Эти самые «окружающие» сидят в паспортном столе и говорят: «Получали паспорт во Владивостоке — во Владивосток и езжайте». Мы понимаем, что наши программы социальной рекламы, выступления в СМИ, будут лучше работать, если, мы будем делать это, в том числе, из Москвы.

— Чтобы выйти в Москву у вас было две сложных задачи — найти директора и помещение.

—  Да, директором московского филиала стала Даша Байбакова. Она работала с Валерием Панюшкиным в программе Spina Bifida (помощь детям с грыжей спинного мозга — прим. ред). Мы сотрудничаем с фондом «Друзья» и договорились, что их фонд в течение двух лет будет нашему московскому директору платить зарплату. Это большая для нас помощь и спасибо им большое.

— Кстати, страшный «холивар» в третьем секторе вы подняли, когда опубликовали свои зарплаты.

— И прекрасно. Уверен, что со временем нашему примеру последуют многие. Я считаю, что общественные организации должны учиться отчитываться перед этим самым обществом.

В России по-прежнему очень многие люди не понимают, что такое благотворительные организации или не доверяют им.

И мне кажется, что не надо бояться и стесняться говорить о том, что сотрудники благотворительных организаций должны получать зарплату. Это нормально, это не роскошь. Кроме того, важно понимать, что раскрытие зарплат сотрудников это, в каком-то смысле, конкурентное преимущество. Вот есть две организации — одна все про себя рассказывает и даже зарплаты на сайт выкладывает. А другая нет. Ты какой будешь больше доверять?

Ценные кадры: стоит ли раскрывать размеры зарплат в благотворительных фондах

—  А можешь как-то прокомментировать размер зарплат?

—  Когда я только пришел в «Ночлежку», в 2010, у нас соцработники получали 14 тысяч рублей. Я за голову схватился! Люди, конечно, не должны висеть у родственников на шее или быть вынужденными тут работать половиной головы, а еще одновременно на двух других работах. Тогда это так все и выглядело. Сейчас они получают 40 тысяч на руки, у них отпуск полтора месяца. И для Питера это уже неплохие условия.

Мы для себя в какой-то момент сформулировали, что хотим, чтобы у нас зарплаты сотрудников составляли не менее 80% от зарплат, которые эти же люди могли бы получать в коммерческой сфере.

То есть если в бизнесе это 100 тысяч, то здесь будет 70-80. Ну, это все-таки питерские зарплаты. В Москве у нас будут сотрудники больше получать, чем в Питере, потому что другой рынок зарплат.

— И зарплату московского директора тоже будете раскрывать?

— Ее зарплату я сам не знаю, потому что «Друзья» информацию о зарплатах считают коммерческой тайной. Это их позиция и они имеют на нее право. Так что я сам не знаю, сколько получает моя подчиненная (смеется). А через два года, когда зарплату Даше будет платить уже «Ночлежка» — конечно, будем раскрывать.

— Вернемся к Москве. Что с помещением?

— Мы ищем помещение безвозмездно или очень задешево, с так называемым коэффициентом социальной значимости. Уже полгода активно ищем, пишем запросы, общаемся с Департаментом имущества и Департаментом соцзащиты. Очень хотим открыть прачечную, душевую, приют и консультационную службу. Если все это будет локализовано в одном месте, то нужно около 300 метров. Департамент имущества нам пока отказал, но очень надеюсь, что мы сможем их убедить изменить решение. Уверен, что как минимум один проект, из четырех названных, мы в этом году в Москве запустим.

Проводник в дебрях бюрократии

— Расскажи про проект, для которого ты выбирал название на своей странице в facebook. С инструкциями по восстановлению документов и тому подобным.  

— Назвали его «Что делать». Он уже запущен и работает, ссылка есть на главной странице «Ночлежки», могу показать.  Эта то, что меня очень вдохновляет,  история, в которую я верю. Мы собрали опыт наших юристов и специалистов по социальной работе и превратили его в понятные, человеческим языком описанные алгоритмы, как восстанавливать паспорт в той или иной ситуации, оформить пособия, что делать, если прописка была в 90-м году, до распада СССР. И так далее. Это проводник в дебрях бюрократии.

— Подожди, но чтобы попасть на сайт, нужно как минимум иметь устройство, на котором есть интернет. А их у бездомных нет.

— Это инструкции скорее призваны помочь специалистам по соцработе госучреждений и благотворительных организаций.

— Вам придется серьезно вложиться в раскрутку, потому что на все эти запросы про восстановление паспорта у поисковиков есть ответы от не всегда добросовестных сайтов.

— Это правда, но мы только месяц как запустились. Про СЕО тоже думаем, будем над этим работать.

Но мне по должности положено верить, что все будет хорошо, и я верю.

— Хочешь сказать, что в должностных инструкциях директора фонда прописан оптимизм?

— Я для себя сформулировал это как скептический оптимизм. На длинной дистанции надо быть оптимистом. Как говорил Черчилль: «Я оптимист, не вижу смысла быть кем-то еще». Надо быть оптимистом и верить, что через 20 лет в России получится создать систему помощи бездомным. А на короткой дистанции надо быть скептичным, вдаваться в детали, думать, как раскрутить этот сайт «Что делать», чтобы он добрался до всех, а не только до соцработников.